АЛИССА РОСС ПИСЬМА ЦВЕТА СЕПИИ. КОМЕТА БЕЗ НАЗВАНИЯ... Когда-нибудь к тебе придёт желание проснуться и на вершине всевозможных эволюций взглянуть вокруг и даже оглянуться, чтоб вехи разглядеть, дела и след, что еле различим на тротуаре куцем - ни дотянуться до него, ни прикоснуться, а сделать ярче – поздно: говорят, что шансов нет… Окно уже с утра зовёт в кромешный рай: вон кто-то продаёт наделы на Луне, планеты и называет именами женщин ураганы и кометы, а ты оставишь в памяти потомков фотки и комменты, и пару сотен лайков, что годами собирал. Но вместо кофе со слегка поднадоевшим коньяком подушка на рассвете вдруг запахнет молоком, вареньем из июльской вишни и тёплым – из духовки – пирогом. И где-то рядом с сердцем будет память ныть, и голос бабушкин почудится чуть слышный: «Не ешь горячим, дай ему остыть». И всё, что скажешь ты потом, - всё будет лишним...
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ ВАЖНЫЙ ВОПРОС Шли дорожками да опушками Мы по юности круговерти, Надрывались леса кукушками, Обещающими бессмертие! Были честными и отважными, Невзирая на путы времени, А себя ощущали важными – На потеху людскому племени. Подвергали сомненьям сущее, Не надеялись на пророчества, Не откладывали на будущее То, что делать сегодня хочется. Воспевали права и вольности, Низвергали запреты душные, А гвоздями наивной совести Рвали истины непослушные! Житие не ценили праздное И безделье не знали ленное… Растеряли мы в жизни разное, А собрали хоть что-то ценное?
Валерий Брюсов Юному поэту Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только грядущее — область поэта. Помни второй: никому не сочувствуй, Сам же себя полюби беспредельно. Третий храни: поклоняйся искусству, Только ему, безраздумно, бесцельно. Юноша бледный со взором смущенным! Если ты примешь моих три завета, Молча паду я бойцом побежденным, Зная, что в мире оставлю поэта. 1896 г.
Валерий Брюсов Одна В этот светлый вечер мая, В этот час весенних грез, Матерь бога пресвятая, Дай ответ на мой вопрос. Там теперь сгустились тени, Там поднялся аромат, Там он ждет в тоске сомнений, Смотрит в темень наугад. Поцелуи, ласки, речи И сквозь слезы сладкий смех… Неужели эти встречи — Только сети, только грех? В тусклых днях унылой прозы, Нежеланного труда, Час свиданья видят грёзы, Светит дальняя звезда. Неужели искру рая Погасить и встретить ночь? Матерь бога пресвятая, Ты сумеешь мне помочь! Ты услышишь, Матерь-Дева, Горький девичий вопрос И ответишь мне без гнева В этот час весенних грёз.
Время людей не лечит, Время меняет судьбы, Новые будут встречи С кем-то безумно нужным. Новые поцелуи, Новых объятий ласка, Ветер тоски минует И заиграют краски. Снова улыбкой губы, Глаз огоньки сияют, Время меняет судьбы, Знаете, так бывает. То, что казалось важным, Станет далёким чем-то, Это бывает с каждым, Нам не вернуть момента. Время людей не лечит, Только судьбу меняет, Кто нужен, тот будет встречен… Знаете, так бывает… Светлана Лыбашева
Владимир Высоцкий Мне скулы от досады сводит… Мне скулы от досады сводит: Мне кажется который год, Что там, где я, — там жизнь проходит, А там, где нет меня, — идет! А дальше — больше, каждый день я Стал слышать злые голоса: "Где ты — там только наважденье, Где нет тебя — все чудеса. Ты только ждешь и догоняешь, Врешь и боишься не успеть, Смеешься меньше ты и, знаешь, Ты стал разучиваться петь! Как дым твои ресурсы тают, И сам швыряешь все подряд, - Зачем? Где ты — там не летают, А там, где нет тебя, — парят." Я верю крику, вою, лаю, Но все-таки, друзей любя, Дразнить врагов я не кончаю, С собой в побеге от себя. Живу, не ожидая чуда, Но пухнут жилы от стыда, - Я каждый раз хочу отсюда Сбежать куда-нибудь туда. Хоть все пропой, протарабань я, Хоть всем хоть голым покажись - Пустое все, — здесь — прозябанье, А где-то там — такая жизнь!.. Фартило мне, Земля вертелась, И, взявши пары три белья, Я — шасть — и там! Но вмиг хотелось Назад, откуда прибыл я. 1979 г.
Владимир Высоцкий Баллада о борьбе Средь оплывших свечей и вечерних молитв, Средь военных трофеев и мирных костров Жили книжные дети, не знавшие битв, Изнывая от мелких своих катастроф. Детям вечно досаден Их возраст и быт — И дрались мы до ссадин, До смертных обид, Но одежды латали Нам матери в срок, Мы же книги глотали, Пьянея от строк. Липли волосы нам на вспотевшие лбы, И сосало под ложечкой сладко от фраз, И кружил наши головы запах борьбы, Со страниц пожелтевших слетая на нас. И пытались постичь Мы, не знавшие войн, За воинственный клич Принимавшие вой, — Тайну слова «приказ», Назначенье границ, Смысл атаки и лязг Боевых колесниц. А в кипящих котлах прежних боен и смут Столько пищи для маленьких наших мозгов! Мы на роли предателей, трусов, иуд В детских играх своих назначали врагов. И злодея следам Не давали остыть, И прекраснейших дам Обещали любить; И, друзей успокоив И ближних любя, Мы на роли героев Вводили себя. Только в грёзы нельзя насовсем убежать: Краткий век у забав — столько боли вокруг! Попытайся ладони у мёртвых разжать И оружье принять из натруженных рук. Испытай, завладев Ещё тёплым мечом И доспехи надев, — Что почём, что почём! Разберись, кто ты: трус Иль избранник судьбы, И попробуй на вкус Настоящей борьбы. И когда рядом рухнет израненный друг И над первой потерей ты взвоешь, скорбя, И когда ты без кожи останешься вдруг Оттого, что убили его — не тебя, — Ты поймёшь, что узнал, Отличил, отыскал По оскалу забрал — Это смерти оскал! Ложь и зло — погляди, Как их лица грубы, И всегда позади Вороньё и гробы! Если мяса с ножа Ты не ел ни куска, Если руки сложа Наблюдал свысока, И в борьбу не вступил С подлецом, с палачом, — Значит, в жизни ты был Ни при чём, ни при чём! Если путь прорубая отцовским мечом, Ты солёные слёзы на ус намотал, Если в жарком бою испытал что почём, — Значит, нужные книги ты в детстве читал! 1975 г
Жаль, память человека коротка – Не помнит - кто он, кем когда-то был... И оттого терзается Душа, Ведь многое, что важно, позабыл... Но что-то в нём хранится много лет И, вдруг, однажды маленький росток Пробьётся, и появится на свет Редчайший удивительный цветок! Такой небесной дивной красоты, Какой никто не видел никогда! Все самые прекрасные мечты В нём оживут мгновенно, навсегда! Эльвира Рейнке
Я тебе привезу из Голландии Lego мы возьмем и построим из Lego дворец. Можно годы вернуть, возвратить человека и любовь, да чего там, еще не конец. Я ушел навсегда, но вернусь однозначно – мы поедем с тобой к золотым берегам. Или снимем на лето обычную дачу, там посмотрим, прикинем по нашим деньгам. Станем жить и лениться до самого снега. Ну, а если не выйдет у нас ничего – я пришлю тебе, сын, из Голландии Lego, ты возьмешь и построишь дворец из него. Борис Рыжий, 2000 год
АЛИССА РОСС ПРАЗДНИКИ ПРОШЕДШИХ ЛЕТ... Хоть воробей и безголос, и сер, как кошки ночью, но будет для тебя у сонных влажных окон читать акАфист по утрам цветочный - на цыпочках, привычно обратясь к востоку. Сад будет с каждым днём прохладней и белей - бескрайний светлый дар в твою обитель. Пчелиный сладкий капельный елей по миру полетит крылатым «возлюбите!» Взойдёт цветочная заносчивая знать на клетках крошечных садовых грядок, и будет праздники прошедших лет считать кукушка, разорив каноны и порядок…
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ Смирно-о-о! И мир ошарашенный вздогнул невольно, Лязгнул дверями в порталах подъездов... Вольно, земляне, воистину вольно, Я не по службе, а просто проездом! Многим на счастье, немногим на горе - Этот внезапный вояж межпланетный... Людям морока? Никто и не спорит. Но не могу я прийти незаметно! Древних томов непреложные принципы, Правил заветных змеиные жала - Вот вам, ребятки, на память гостинцы! Их прихватил я с собою немало... Впрочем, довольно премудрых учений, Нынче не стану сорить чудесами... Где тут поблизости сад развлечений? А вы уж, пожалуйста, как нибудь сами! Полнится месяц, Землёю вращаемый, Стынет молва, как всегда, скоротечная... Я ничего не скажу на прощанье им, Ведь ухожу, по привычке, навечно!
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ Мне не хочется искрить смыслами, Но приходится чертить мысленно - План сражений на краю пропасти, Заверяя каждый лист подписью... Доверять привык судьбу случаю, Не искать нарочно жизнь лучшую, Потому бреду вперёд смело я, В Недеянии сотни дел делая... Не наполнен, как кувшин, временем, Не гнетёт земной поход бременем, Соблюдаю лишь одно правило - Жить и чувствовать всегда набело!
АЛИССА РОСС В СУМЕРКАХ... Как в сумерках природа монохромна… Лишь краешком ресниц коснулся вечер твоей щеки - и только миг до встречи с тенями ночи на ветру бездомном… И круг объятий дня уже разомкнут, а легкомысленный закат беспечно от луноликой зажигает свечи, и взгляд твой манит - нежный и нескромный… Весь мир вокруг, суровый и огромный, бывающий порой так бессердечен и в мстительности кармы безупречен, сужается вдруг до размеров комнат, где в самом дальнем уголке укромном касанью рук твоих послушны плечи, а тихий шепот смел и опрометчив, и лишь усталость ночи монохромна…
Самое страшное в мире — Это быть успокоенным. Славлю Котовского разум, Который за час перед казнью Тело свое граненое Японской гимнастикой мучил. Самое страшное в мире — Это быть успокоенным. Славлю мальчишек смелых, Которые в чужом городе Пишут поэмы под утро, Запивая водой ломозубой, Закусывая синим дымом. Самое страшное в мире — Это быть успокоенным. Славлю солдат революции, Мечтающих над строфою, Распиливающих деревья, Падающих на пулемет! <Октябрь 1939> (Кульчицкий)
Марина Цветаева Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли. Застынет все, что пело и боролось, Сияло и рвалось. И зелень глаз моих, и нежный голос, И золото волос. И будет жизнь с ее насущным хлебом, С забывчивостью дня. И будет все — как будто бы под небом И не было меня! Изменчивой, как дети, в каждой мине, И так недолго злой, Любившей час, когда дрова в камине Становятся золой. Виолончель, и кавалькады в чаще, И колокол в селе… — Меня, такой живой и настоящей На ласковой земле! К вам всем — что мне, ни в чем не знавшей меры, Чужие и свои?! — Я обращаюсь с требованьем веры И с просьбой о любви. И день и ночь, и письменно и устно: За правду да и нет, За то, что мне так часто — слишком грустно И только двадцать лет, За то, что мне прямая неизбежность — Прощение обид, За всю мою безудержную нежность И слишком гордый вид, За быстроту стремительных событий, За правду, за игру… — Послушайте! — Еще меня любите За то, что я умру. 1913 г.
Когда я умер с моря выл норд-ост Дракар горящий мой погост Когда я умер взорвалось солнце Сметая звезды обрушилось в море И все погибло, когда я умер Остались только кошки и совы И акулы да кистеперые рыбы вышли на берег Как собаки сбились в стаи, жрали негров Когда я умер некроманты откопали Цоя Внебрачного сына Йоко Оны и заплакали иконы Когда я умер меня крестили по мимо воли Забыв о предках ,забыв о Торе. Один! Один! Один!
АЛИССА РОСС ТАМ, ГДЕ НИЧЕГО НЕ МЕНЯЕТСЯ... Вдали от суеты остались кое-где заветные места, где мир как будто не меняется с годами, где жизнь, от бега времени отстав, ступает тихими, неслышными шагами. Там оказавшись, видишь, что, прожив немало, ты ещё не стар, там нет личин, а среди лиц ты с удивленьем обнаруживаешь лики. Там понимаешь, как смертельно ты устал, уходишь утром в лес, и там, в кустах черники, весь перемазавшись, пытаешься горстями детство наверстать - тогда качели из фанерок были высшим счастьем. Ночами тебе часто снится та, качельная, смешная высота, - она осталась выше всех высот, к которым ты причастен… Когда закат наступит, и лучей бесхитростная красота благословит прожитый день, исчезнув в звёздности бездонной, ты вдруг поймешь, что свет, который ты всю жизнь искал, остался в доме детства - перед выцветшей иконой…
