••• Бесполезное слово – нёбожитель гортанного мыса, отставая от времени ровно на тысячу лет, заключает пари с перфокартой глубинного смысла, что на ростверке памяти линией страха пригрет. Треугольником стаи, струящейся из ниоткуда, разбивается воплем пространственных фраз, и потом, ощутив на себе поцелуй ядовитый Иуды, превращается в дождь, растекаясь в асфальтовый дом. Эта мера обиды – отметкой на теле бетона – продолжает звенеть перетянутой туго струной, раскрывая объятья, глотая безмолвие стона, оставляя реальности дым далеко за собой. ИГОРЮ свет ОДИН. Мы не живём – я – на этом, ты на том – на одном живём мы белом свете А.Величанский Ты больше не увидишь Питер Да что там Питер – даже белый свет. Ты в дверь стучал, взмолившись: отоприте! Но жизнь уставшая вздохнула: нет… Смирился ли – не знаю – вряд ли – Должно быть это страшно умирать, Когда в глазах мелькающие пятна, Вокруг туман, за этим жизнь опять – Уже не для тебя, уже другими Она повелевает до конца, Когда с засохших губ слетает имя И застывает в образе Творца. Ты сделал шаг – последний в этом мире – Перед тобой открылся мир иной. Теперь в одной заоблачной квартире – Ты и душа, обретшие покой ••• Холодная кровать – на монотонность хода, неразделённый вздох – на тангенс пустоты, кривая тишины за степенью свободы шарахается вниз в невидимость черты. И память видит сны за тканью занавески – там тихо и уютно, пока не позовут. Сквозь линзы слёз дрожат на небе арабески, спустя секунды тающие в вечности минут. Безвыходность растянута на расстоянье взгляда, берущего начало у позабытых звёзд. Губами пересохшими шепнуть туда: “Не надо!..” И, застывая, выпрямится сердце в полный рост. ••• Грохочет небо, вытянутое дугою. Разряды молнии крестообразной. И этот дом поглощён тобою – я тоже в нём. О, мой миг прекрасный! Бумажный призрак мелькнёт меж строчек и зашуршит по старым обоям. Тоскливо время, и звук непрочен – полифонический гимн обоим. Но шепчут губы, ты пишешь тут же – увлечена, рядом я прозрачный. И, проникая как можно глубже в твои черты, становлюсь богаче. Уходит дождь, оставляя память. в пустое кресло садится утро, и стрелы солнца ежеминутно мишень пустую стремятся ранить. ••• Идти туда, где невозможно быть, противясь всеми мускулами тела, пытаясь мелкими шажками отдалить мембрану уводящего предела. Шагнув, закрыть глаза наверняка и слышать как искусственная кожа становится твоею, как река все более на водопад похожа. Отмечен день, на кварцевое дно ложатся ожидания осколки. Немому чёрно-белому кино подобна гамма соответствий долгих. И, сбросив с плеч усталость синевы, вернуться – осторожно и неслышно – туда, где оживают, кто мертвы, и где цветёт, не отцветая, вишня. ••• Я больше не могу, Цирцея, пусти меня, пожалуйста, пусти! Всё меньше времени, я не успею дорогу к дому своему найти. С тобою, без тебя – не всё равно ли? Проявленному в кадре вековом мне не привыкнуть к отведённой роли… И думаю всё больше об одном: зачем я здесь, зачем дано мне имя? Была любовь – да – ну и что с того? Ты будешь счастлива ещё… с другими… А я – лишь вздох, забудь и ничего… ••• Услышать голос с обрыва – жалобный и молящий, почувствовать, как красиво прошлое в настоящем, сделать пространство маленьким, крошечным, незаметным, нежно коснуться талии и дожидаться ответа… Стрелки, столкнувшись скоро, смотрят наверх отчаянно – только ли разговора просит моё внимание? ••• Этим ветром начинается вечер как твой волос тёмный и длинный и с момента последней встречи ты всегда остаёшься невинной если спросишь то я отвечу назову осторожно имя теплотой отзовутся свечи те что были губами твоими вечер длится наверное вечно каждый вечер. Играют фугу электричество ждёт гостей всё как быть и должно в конечном счёте. Пущена жизнь по кругу отказавшись от сути своей ••• Лето и немыслимо ждать лета Летать по причине воспарений А где-то Споткнулся гений О квадратный корень Собственной гениальности Видимо жизнь проходит Видимо мимо И может быть Мимо же нас самих ••• Ожидая миг проживаешь вечность Вот тропинка ведущая вниз И лестница в небо Черви и птицы меняются местами Обретая гармонию чувств Слух – приближающаяся чёрная точка – На деле застывший предмет Обладающий свойствами Разрушать изнутри Разум удаляясь сжимается До размеров той точки И становится невидимым Но мы то знаем Что с ним Происходит Там ••• Перечёркнуты лица. Симфония страсти заглушает сознание выцветших стен. Каждый звук выходящий в итоге причастен к интегральному сходству - безвыходный ген. Остановка трамвая придаточным шумом преломляется сквозь перекрёсток времён и находит пристанище в этом безумном эскалаторе чувств, попадая с ним в кон. Аппликация тени на зыбкой основе представляет существенность жизни светил. Подчиняясь законам, давление крови доминирует. Возглас, рванувшись, застыл. Но в изломанных гранях даже грация тела лишена основания быть таковой. Амальгама любви неподвижно блестела, и в окне ночь смущала своей наготой. ••• Она вздохнула мокрым снегом в последний раз. Восторг весенних грез неведом еще сейчас. Но взлет небесного светила благословен. И потечет живая сила по руслу вен. Все повторяется – ничто не повторимо… Ю.Жебелева Как день угасает с зарею печальной, - так суть возникает в догадке случайной. И солнце с луной на крылатых качелях резвятся так быстро, что мы не успели вдохнуть этот воздух, объять эти дали. Достигнув конца, оказались в начале. Мы думали вечность нас всех ожидает. Однако со временем годы стирают слепой оптимизм иллюзорной надежды. Тускнея, ветшают цветные одежды. Беспомощный луч на стене умирает. Подобно ему наша жизнь догорает. Но минут столетья, другая эпоха раскроет таинственность первого вздоха. ••• И сердце просит утешенья, как дух стремится к небесам. За таинство стихотворенья частичку жизни я отдам. И я иду ночной тропою, вокруг чернеет пустота. но, словно раннею весною, струится музыка. Чиста ее таинственная нота, в которой с целым миром связь… В холодном небе позолотой звезда далекая зажглась.
kv thanks! кое-что хорошее осталось "за кадром" (как переходное к тому что я делаю сейчас потому очень похожее) - но и это как очередной этап вполне показательно
