Каковы бы ни были причины материнской неудовлетворенности, она, как правило, наследуется и воспроизводится дочерьми почти в той же форме, в какой проявлялась у их матери. Так как материнская сверхопека сопровождается нехваткой реальной любви, в последствии она оборачивается недостатком самоуважения у ребенка, а также неутолимой жаждой любви и признания. Каролин Эльячефф, Натали Эйниш "Дочки-матери. Третий лишний?"
ОТНОШЕНИЯ, ВЕДУЩИЕ В НИКУДА Детская привязанность к первичному объекту является основным формирующим фактором в становлении личности Почему некоторые мужчины и женщины отвергают хороших партнеров и постоянно увлекаются плохими. Почему они отталкивают людей, предлагающих им свою любовь ради тех, кто отвергает, оскорбляет и не замечает их? Что делать, когда вместе плохо, а по отдельности еще хуже? Почему повторяются негативные отношения с партнерами, сколько бы их не меняй? Все это является результатом длинной цепочки взаимодействий с отвергающими родителями или с одним из них с самого раннего детства. Попробуем в этом разобраться. Дети абсолютно и тотально зависимы от тех, кто о них заботится. Сильнейшей травмой для ребенка является нелюбовь матери, отсутствие ее внимания, теплоты, сочувствия, одобрения и поддержки. Ребенок фокусируется на одном родителе, который является для него источником всей любви и заботы. Парадокс в том, что чем хуже мать относится к ребенку, отвергает его, несправедливо наказывает, тем сильнее ребенок привязывается к своему обижающему родителю. Такое усиление детской привязанности вызвано тем, что его/ее потребности игнорируются, но это те потребности, удовлетворить которые в состоянии один лишь родитель. Такие дети предпочитают жить со своими родителями и во взрослом состоянии, не смотря на их холодное, критикующее, обесценивающее, жестокое обращение или выбирают точно таких же спутников жизни и переносят на них свои нереализованные детские ожидания. Чтобы личность стала полноценной и зрелой, пребывала в состоянии счастья, а не страданий необходимо пройти определенные стадии своего развития. 1. Осознание себя как отдельной и независимой личности в окружающем мире. Такие люди умеют уважать свою точку зрения и чужую, принимают право на другое мировоззрение, отличное от них, не пытаясь переубеждать окружающих, навязывая свое мнение и не испытывая чувства предательства, когда другие люди не разделяют их интересы и взгляды на жизнь. Это является необходимым условием гармоничных отношений в паре, в семейной жизни, построенных на взаимном понимании и сострадании. Так же ребенок должен научиться различать оттенки своих внутренних ощущений, хорошо чувствовать происходящее, не подменяя одни чувства другими и не подавляя их. Дети, обделенные вниманием родителей, остаются в симбиотической связи с ними, потому что не могут отделиться от своих родителей из-за страха остаться без всякой надежды на любовь и поддержку, в которых они так нуждаются и продолжают оставаться такими не отделенными даже во взрослом возрасте, находя утешение в чувстве постоянного присутствия своих объектов-обидчиков рядом с собой или внутри себя. Так формируется низкая самооценка, постоянное самобичевание, психосоматические заболевания, любовные зависимости. Разобраться со своими чувствами ребенку помогает "достаточно хорошая" мать, если она способна точно понять потребности ребенка и помочь ему адекватно распознавать внутренние ощущения, правильно их называя. Она не запрещает ребенку плакать, обижаться, выражать свой праведный гнев, печалится в соответствии с естественной реакцией на ситуацию, она отражает его чувства, стараясь поддержать и утешить в трудную минуту, а главное и сама естественна в своих проявлениях в отношениях с другими людьми. 2. В процессе впитывания событий с участием матери и взаимоотношения с ней формируются в подсознании ячейки с хорошими или плохими воспоминаниями. Если воспоминаний было больше хороших, чем плохих, у ребенка навсегда остается внутренний ресурс, на который он может всегда опереться в стрессовой ситуации самостоятельно, когда он один и восстановить душевный покой, уверенность в себе. Поэтому так важно для каждой пары период влюбленности, совместных приятных событий, которые лягут в основу их дальнейших отношений, необходимых для преодоления возникающих трудностей в совместной жизни, являясь незаменимым ресурсом в периоды естественных кризисов. Негативные воспоминания имеют противоположное действие, подрывая детскую самооценку и делая его более восприимчивым к стрессу и незначительным раздражителям. У такого ребенка не хватает сил противостоять обычному давлению жизненных обстоятельств самостоятельно. Это заставляет его во взрослом состоянии искать опору во внешнем мире для отвлечения, утешения и обезболивания, что и формирует разные виды зависимости: трудоголизм, пищевую, игровую, эмоциональную зависимость, алкоголизм, курение, наркоманию, экстрим, увлечение лечением таблетками, спорт, опасные для жизни виды деятельности, безудержную трату денег, агрессивное и жестокое поведение. Несчастный ребенок ( а в последствии и взрослый), обремененный таким грузом негативных воспоминаний о своих объектах может развить защитные механизмы, позволяющие ему забыть об обидах, полученных от родителей. Однако эти обиды никуда не исчезают, а продолжают медленно, но верно портить человеку жизнь, проигрывая одни и те же повторяющиеся сценарии в отношениях с другими людьми (начальниками, коллегами, супругами и возлюбленными, друзьями…). 3. Интеграция плохого и хорошего образа одного и того же человека, а также самого себя. Только зрелые люди способны увидеть в своем партнере слабые стороны личности и не разочароваться в нем, не разлюбить, а принять как часть его целостного образа, состоящего как из достоинств, так и из недостатков. Для достижения этого важного этапа интеграции необходимо, чтобы позитивные воспоминания об общении с родителями с большим перевесом преобладали над негативными. Когда болезненные воспоминания перевешивают приятные, интеграции не произойдет. Поэтому, когда в паре такие партнеры ругаются, их месть и оскорбления не знают меры, так как в этот момент, они думают только о плохом в партнере, забывая хорошее. Если же такому ребенку все-таки удается интегрировать огромный багаж негатива с меньшим количеством позитива, ему придется столкнуться с пугающей реальностью. Поэтому такие люди предпочитают закрывать глаза на правду, оставаясь в иллюзорной действительности, искажая реальность происходящего. Чтобы не сталкиваться со своим болезненными воспоминаниями и сохранять отношения со своими обидчиками и тиранами, дети придумывают защитные механизмы для оправдания пренебрежения или оскорблений, постоянного недовольства, выпадающих на его долю со стороны его родителей, а во взрослом возрасте со стороны своих супругов, начальников, коллег и друзей. Чтобы обрести ощущение безопасности, ребенок (а потом и взрослый) обосновывает жестокое или безразличное отношение своими «моральными» недостатками, например, неаккуратностью или ленью, которые и стали причиной родительской (супружеской) нелюбви или оскорбления. Зависимым и нуждающимся в любви детям невыносимо признавать, что они живут в непредсказуемом мире, где их никто не любит, где их обижают, унижают, потому что им не повезло с родителями. Лучше увидеть в таком отношении к себе причину собственной ошибки, которую можно самому исправить. Если же увидеть причину в самих родителях, которых изменить не под силу ребенку, то это обрекает его на жизнь в ужасе, враждебности, незащищенности. В отношениях мужчины и женщины жертва всегда найдет оправдания для холодного, унижающего, отвергающего, эгоистического поведения своего партнера и обвинив во всем себя, продумывая план исправления своего "несовершенства". Они во всем чувствуют себя виноватыми, живут удовлетворением чужих желаний и не знают свои собственные потребности. Другой защитный механизм разделяет человека на два отдельных Я, сменяющих друг друга. Первое Я – РАНЕНОЕ хранит воспоминания о детских обидах и пренебрежении со стороны родителей. Человек старается избегать столкновения с этой частью своей личности, потому что в тесных объятиях раненого Я его мучает стыд, ощущение собственной неполноценности и униженности. Второе Я – НАДЕЮЩЕЕСЯ, питается иллюзиями, видя в желанных объектах лишь обещание любви и надежду на удовлетворение своих желаний. Когда Надеющееся Я находится «у власти», все прошлые неприятности, связанные с объектом желания, подавляются в подсознании. В таком искаженном восприятии негативные сигналы и воспоминания о прошлых обидах игнорируются, в то время для нормального человека они послужили бы поводом держаться подальше от такого опасного объекта, причиняющего столько страданий. Именно НАДЕЮЩЕЕСЯ Я дает возможность жертве несмотря ни на что возвращаться к своему мучителю, забыв унижения и спрятав душную боль подальше в Раненом Я. Близких людей жертвы особенно часто злит такое странное поведение, когда для всех очевидна бесперспективность таких отношений, для всех, кроме самой жертвы. У некоторых их РАНЕНОМУ Я нравятся отталкивающие и жестокие черты партнера, напоминающие их родителя, с которым можно бороться и перевоспитывать, создавая видимость контроля ситуации. Они могут даже впасть в депрессию из-за потери своего плохого объекта, так как их РАНЕНОЕ Я осталось без врага и без возможности изменить ситуацию. В детстве их жизнь вращалась вокруг противостояния и неповиновения родителям с их абсурдными требованиями. Повзрослев, эти люди находят свое призвание в качестве журналистов, работающих в горячих точках или других видах деятельности, требующих борьбы и отстаивания своих прав и интересов. В супружеских отношениях для таких людей все время война, конфликтные отношения, ссоры, споры, которые повторяют отношения с родителями, поддерживая с ними связь в своем сознании. Без бурных выяснений отношений им становится скучно и бессмысленно. Когда они устают от изматывающих конфликтов, заходят в тупик. Им вместе плохо, а друг без друга еще хуже. Но война для них намного лучше, чем столкновение с внутренней пустотой и раной. Что же движет человеком в подсознательном выборе супруга, друзей или любовников, которые относятся к нему с таким же пренебрежением, как в детстве его родители? Почему они упорно возвращаются в болезненные ситуации, в которых не содержалось ни малейшего намека на удовольствие? Детская привязанность к первичному объекту является основным формирующим фактором в становлении личности, его отношения к самому себе, к другим людям, к Миру. Проблемы в первичных отношениях между родителем и ребенком повторяются во взрослом возрасте, каждый раз воссоздавая знакомый с детства стиль отношений. Подсознательной целью таких навязчивых повторений является возвращение к "плохому", но привычному объекту для воссоздания эмоциональной атмосферы боли, которая является для него питательной средой, необходимой для жизневыживания. "Любовь" для обделенного ребенка - сложная комбинация противоречивых чувств, ядовитая смесь негативных чувств и ничтожной доли любви, а вовсе не ощущение того, что любящий человек принимает и ценит тебя. Наоборот, любовь, полученная "безвозмездно и безусловно" от нормальной развитой личности, не воспринимается, она кажется чем-то чуждым, не имеющим ничего общего с тем, что в его сознании означает "любовь". Неспособность таких людей испытывать любовь можно сравнить с неспособностью человеческого уха воспринимать звуковые волны высотной частоты. Они существуют, но различить их невозможно. Даже если такие люди встречают любовь, они упускают свои шансы или отвергают этот подарок судьбы. Настоящая любовь чужда им, непонятна, она вызывает страх, в то время как одиночество, отвержение, критика, пренебрежение, использование принимаются и ощущаются как нечто близкое и реальное. Те взрослые, которые лишились"плохих объектов" в лице своих родителей, сохраняют символические и эмоциональные привязанности, воссоздавая этот тип отношений с новыми "плохими" объектами. Настоящая любовь для них - отвержение, ненависть к себе, вспышки кратковременной надежды, моменты страсти, непреодолимого влечения, отчаяние, предельная и тотальная близость, частые уходы... Некоторые взрослые пытаются заменить недополученную любовь родителей, их поддержку, заботу замещающими подарками и деньгами от своих возлюбленных. Любовь меряется количеством потраченных на них денег и дороговизной подарков и этому нет конца. В чем же выход? Выход, прежде всего, в исцелении своего РАНЕНОГО Я, потому что, именно эта травмированная и эмоционально заряженная часть порождает все остальные. Нужно перепрожить море боли, оплакать полученные раны. Лучше проплакать их слезами, чем потом плакать кровью (у мужчин часто образуется гайморит, носовые кровотечения, у женщин маточные кровотечения). Также необходимо признать безнадежность получить любовь от тех, кто на это изначально не был способен (начиная со своих родителей) в силу своей незрелости, что любовь или есть или ее нет и выслужить ее невозможно, ценой даже собственной жизни. Для этого нужно мужество, так как признав эту правду в том, что ты никогда не получишь от самых близких и любимых то, в чем так нуждаешься, что от тебя уже ничего не зависит, что ты не можешь все и всех контролировать, что невозможно никого заставить себя полюбить, ни за какие деньги, ни за какие подвиги, болезни и самопожертвования. Только после этой окончательной сдачи, признания своего проигрыша в этой бесполезной борьбе внимание будет направляться на тех людей, которые действительно способны на любовь, помощь и искреннюю заинтересованность. Тогда появятся чуткие партнеры, понимающий и одобряющий начальник на работе, теплые внимательные друзья и коллеги. А главное, закончится изнуряющий бестолковый «Сизифов труд» и появятся силы для личного счастья и самореализации, раскрытия своих истинных способностей и талантов. В этом никто не виноват. Наши родители тоже были детьми, которых не долюбили в достаточной степени. Признание такой болезненной правды направляет наше внимание с собственной персоны на других таких же раненых людей, так как идеальных родителей практически не бывает. Такое понимание делает нас сострадающими и когда нам причиняет боль близкий человек, нужно задать себе вопрос: «Чем я могу ему помочь?», так как счастливые люди не жалят. Если у нас совсем нет ресурса на такое понимание, лучше выйти из отношений, не мучая ни себя, ни другого. Нет смысла прятать от осознания «негативное». Оно все равно существует, хотим мы этого или нет, как существует независимо от нашего предпочтения ночь и день, радость и печаль, тепло и холод… Нужно научиться бесстрашно замечать это «плохое», видеть, осознавать, принимать и тогда через какое-то время «оно» само перестает приносить нам страдания, тем не менее, оставаясь собой. Когда мы считаем что-то "плохим", значит пока мы не поняли, для чего это нужно. Понимание, что все для чего-то нужно, помогает преобразовать любую несправедливость в необходимый жизненный урок, рождает истинную мудрость и зрелость, делает нашу жизнь наполненной, радостной, а нас целостными, гармоничными. Нет такой боли, которой мы не смогли бы пережить; нет таких черт личности, которые не заслуживали бы нашего признания как части целого, совершенного во всем своем многообразии. Закрывая глаза на все негативные стороны жизни, мечтая о вечном «рае», мы лишаем себя возможности приобретать необходимый опыт и продолжаем совершать одни и те же ошибки. Главное, чтобы это была «ложка дегтя в бочке меда», а не наоборот. Важно понять, что источник любви находится в нас самих. Любовь внутри. Это тот родник, который питает нас постоянно независимо от внешних обстоятельств и превратностей судьбы. В статье использованы материалы исследований У.Р.Д.Фейрбейрна, шотландского психоаналитика, внесшего огромный вклад в теорию объектных отношений, которые опровергли определенные взгляды Фрейда в вопросах формирования личности. © Светлана Потеенко https://m.vk.com/wall-3291025_223714
Карл Юнг о кризисе середины жизни Юнг об основе и причине кризиса середины жизни, о глубинном, удивительном изменении души. Но сначала речь пойдет о проблематике молодого возраста. Эта ступень простирается от непосредственно послеподросткового времени и примерно до середины жизни, которая приходится на возраст где-то между тридцатью пятью и сорока годами. Если попытаться извлечь из почти неисчерпаемого многообразия индивидуальных проблем молодого возраста общее и самое главное, то наталкиваешься на определенную характеристику, присущую, похоже, всем проблемам этой ступени: речь идет о выраженном в той или иной степени застревания на детской ступени сознания, о сопротивлении действующим в нас и вокруг нас силам судьбы, которые пытаются вовлечь нас в мир. Что-то в нас хотело бы оставаться ребенком, быть совершенно бессознательным или по меньшей мере осознавать только свое «Я» и отвергать все чужое, в предельном же случае подчинить все другое своей воле. Хотелось бы ничего не делать, а если уж что-то делать, так ради собственного удовольствия или же для того, чтобы утвердить свою власть. В этом проявляется нечто вроде инертности материи, что в свою очередь выражается в застревании на предыдущей фазе, сознание которой меньше, уже, эгоистичнее, чем сознание фазы дуалистической, где индивид поставлен перед необходимостью признавать и принимать другое, чужое, как свою жизнь и как «тоже-Я». (...) Достижения, полезность являются идеалами, которые как будто указывают путь из хаоса проблем. Они являются путеводными звездами для расширения и упрочения нашего физического бытия, для нашего укоренения в мире, но не для дальнейшего развития человеческого сознания, то есть того, что называют культурой. Для молодого возраста это решение является вполне нормальным, и оно, во всяком случае, лучше, чем застревание исключительно на своих проблемах. (...) Чем ближе середина жизни и чем больше удалось утвердиться в своей личной установке и социальном положении, тем сильнее кажется, что найдены правильная линия жизни, верные идеалы и принципы поведения. Поэтому в дальнейшем возникает представление, что они незыблемы, и появляется желание навсегда за них зацепиться. При этом, однако, остается без внимания тот существенный факт, что утверждение социальной цели происходит за счет цельности личности. Многое, слишком многое — жизнь, которая могла бы быть прожита иначе, — остается лежать в чуланах покрытых пылью воспоминаний, порою даже оказываясь раскаленными углями под серым пеплом. (...) Очень часто встречающиеся невротические расстройства зрелого возраста имеют нечто общее: они пытаются перенести психологию фазы молодости через порог зрелого возраста. Кто не знает тех трогательных пожилых господ, погрязших в беспросветном мещанстве, которые все снова и снова вытаскивают на свет божий давно уже забытые студенческие годы и, только возвращаясь в прошлое, к своему героическому гомеровскому времени, способны разжечь пламя жизни? Однако у них, как правило, есть преимущество, которое нельзя недооценивать, — они не невротики, а большей частью всего лишь скучные и стереотипные люди. Невротиком скорее является тот, кому никогда не удавалось осуществить в настоящем то, чего бы ему хотелось, и кто поэтому не может радоваться прошлому. Так же как раньше он не сумел отделаться от детства, так и теперь он не в состоянии избавиться от фазы молодости. Наверное, он не может найти себя в мрачных мыслях старения и поэтому напряженно смотрит назад, поскольку смотреть вперед для него невыносимо. Как инфантильный человек боится неизвестности мира и жизни, так и взрослый сторонится второй половины жизни, как будто там его подстерегают неведомые трудности, или как будто это чревато для него жертвами и потерями, с которыми он не может смириться, или как будто прошлая его жизнь была настолько прекрасна и настолько ему дорога, что он не может без нее обойтись. Но, может быть, это просто страх смерти? Мне, однако, это представляется маловероятным, поскольку, как правило, смерть еще далека, а потому и несколько абстрактна. Опыт показывает, что основой и причиной всех трудностей этого переходного периода скорее является глубинное, удивительное изменение души. Для того, чтобы его охарактеризовать, я бы хотел привести в качестве сравнения дневное движение солнца. Имеется в виду солнце, одушевленное человеческим чувством и наделенное сиюминутным человеческим сознанием. Утром оно появляется из ночного моря бессознательного, освещая широкий, пестрый мир, и чем выше оно поднимается на небосводе, тем дальше распространяет свои лучи. В этом расширении сферы своего влияния, связанном с восходом, солнце будет видеть свое предназначение и усматривать свою высшую цель в том, чтобы подняться как можно выше и тем самым как можно больше распространить свою благодать. С этим убеждением солнце достигает непредвиденной полуденной высоты — непредвиденной, потому что из-за своего однократного индивидуального существования оно не могло знать заранее собственного кульминационного пункта. В двенадцать часов дня начинается закат. Он представляет собой инверсию всех ценностей и идеалов утра. Солнце становится непоследовательным. Оно как бы убирает свои лучи. Свет и тепло убывают вплоть до полного угасания. (...) Полуденный переворот изменяет даже наши физические свойства. Для южных народов особенно характерно, что у пожилых женщин появляется хриплый, низкий голос, усы, жесткие черты лица и разные другие мужские признаки. И наоборот, мужской физический хабитус ослабляется женскими чертами, например увеличением жировой прослойки и более мягким выражением лица. (...) Еще более, чем в физическом отношении, это изменение проявляется в психическом. Как часто, например, бывает, что мужчина в возрасте сорока пяти — пятидесяти лет разоряется, и тогда женщина надевает брюки и открывает лавку, где мужчина разве что исполняет роль подручного. Существует очень много женщин, у которых социальная ответственность и социальное сознание пробуждаются вообще только после сорока лет жизни. В современных деловых кругах, особенно в Америке, break down, нервный срыв после сорока лет, — явление достаточно распространенное. Если исследовать такого бедолагу более тщательно, то оказывается, что разрушенным является прежний, мужской, стиль, а то, что остается, представляет собой феминизированного мужчину. И наоборот, в тех же кругах встречаются женщины, которые в эти годы обнаруживают необычайную мужественность и твердость разума, оттесняющие на задний план сердце и чувство. Очень часто эти изменения сопровождаются разного рода супружескими катастрофами; ведь не так уж трудно себе представить, что бывает, когда муж проявляет свои нежные чувства, а жена свой разум. Самое плохое во всем этом то, что умные и образованные люди живут, даже и не подозревая о возможности таких изменений. Они вступают во вторую половину жизни совершенно неподготовленными. Или, быть может, есть где-нибудь учебные заведения, и не просто средние, а высшие школы для сорокалетних, которые готовили бы их к будущей жизни с ее требованиями так же, как вводят в знание мира и жизни наших молодых людей школы и институты? Нет, мы вступаем во вторую половину жизни крайне неподготовленными; хуже того, мы делаем это, находясь под влиянием ложных представлений наших прежних истин и идеалов. Мы не можем прожить вечер жизни по той же самой программе, что и утро, потому что того, чего много утром, будет мало вечером, а то, что верно утром, вечером будет уже неверно. Мне приходилось лечить слишком многих пожилых людей и заглядывать в сокровенные уголки их души, чтобы усомниться в истине этого основного правила. Стареющий человек должен знать, что его жизнь не увеличивается и не расширяется; наоборот, неумолимый внутренний процесс приводит к сужению жизни. Если молодой человек слишком много занимается собственной персоной — это является для него чуть ли не грехом или, по крайней мере, опасностью;для стареющего же человека уделять серьезное внимание своей Самости — это обязанность и необходимость. Солнце прячет свои лучи для освещения самого себя, после того как оно расточало свой свет миру. Вместо этого многие пожилые люди предпочитают превращаться в ипохондриков, скряг, узких педантов и landatores temporis acti или даже оставаться вечно молодыми — жалкая замена освещению Самости, но неминуемое следствие того заблуждения, что вторая половина жизни должна управляться принципами первой. Только что я говорил, что у нас нет школ для сорокалетних. Это не совсем верно. Наши религии с давних пор являются или когда-то были такими школами. Но для скольких людей они еще ими являются? Сколько пожилых людей действительно были воспитаны в одной из таких школ для тайны второй половины жизни, для старости, смерти и вечности? Разумеется, человек не жил бы семьдесят и восемьдесят лет, если бы такая продолжительность жизни не соответствовала смыслу его вида.Поэтому вечер его жизни также должен иметь свой смысл и цель, он не может быть жалким придатком утра. Несомненно, смыслом утра является развитие индивида, его устройство во внешнем мире, продолжение рода и забота о потомстве. Это является очевидной природной целью. Но если эта цель достигнута, и достигнута даже с избытком, должно ли приобретение денег, дальнейшее завоевание и расширение пространства своего существования переходить за рамки разумного смысла? Тот, кто подобным образом без нужды переносит закон утра, то есть природную цель, на вторую половину жизни, должен считаться с душевными потерями точно так же, как юноша, пытающийся перенести свой детский эгоизм в зрелый возраст, должен расплачиваться за это свое заблуждение социальным неуспехом. Приобретение денег, социальное существование, семья, потомство представляют собой всего лишь природу, но не культуру. Культура находится по ту сторону природной цели. Тогда, может быть, культура является смыслом и целью второй половины жизни? У первобытных племен, например, мы видим, что почти всегда старики являются хранителями таинств и законов, а в этом и выражается прежде всего культура племени. Как обстоит дело в этом смысле у нас? Где мудрость наших стариков? Где их секреты и вещие сны? Скорее старики у нас чуть ли не пытаются подражать молодым. В Америке считается, так сказать, идеалом, если отец является братом для своих сыновей, а мать где только можно — младшей сестрой своей дочери. (...) Конечно, если бы эти люди еще раньше успели наполнить до краев и опустошить до дна нашу своей жизни, то теперь они чувствовали бы себя, пожалуй, иначе; их бы ничего не удерживало, все, что могло сгореть, сгорело бы, и спокойствие старости было бы для них желанным. Но нам нельзя забывать, чтомало кто из людей умеет жить и что искусство жить является к тому же самым важным и самым редким из всех искусств — исчерпать всю чашу красоты, кому это удавалось? Так что для большинства людей слишком многое остается непережитым — часто даже возможности, которые они не смогли бы реализовать при всем желании, — и, таким образом, они переступают через порог старости с неудовлетворенными притязаниями, которые невольно заставляют их смотреть назад. Таким людям смотреть назад особенно пагубно. Им скорее нужна перспектива, прицельная точка в будущем. Поэтому во всех основных религиях имеются свои заверения относительно потусторонней жизни, есть своя стоящая над миром цель, которая позволяет смертному прожить вторую половину жизни с такой же целенаправленностью, что и первую. Однако насколько убедительны для современного человека цели расширения и кульминации жизни, настолько же сомнительна или прямо-таки невероятна для него идея продолжения жизни после смерти. (...) Здесь, однако, пробуждается моя совесть врача, которая велит мне высказать еще кое-какие важные соображения по этому вопросу. Я обнаружил, что целенаправленная жизнь в целом лучше, богаче, здоровее, чем бесцельная, и что лучше идти вперед вместе со временем, чем назад против времени. Врачевателю души пожилой человек, неспособный расстаться с жизнью, кажется таким же слабым и больным, как и юноша, который не в состоянии ее построить. И в самом деле, как в том, так и в другом случае речь часто идет об одной и той же детской жадности, о том же самом страхе, об одном и том же упрямстве и своеволии. Как врач я убежден, что, так сказать, гигиеничнее видеть в смерти цель, к которой нужно стремиться, и что сопротивление этому является чем-то нездоровым и ненормальным, потому что оно делает вторую половину жизни бесцельной. Поэтому, исходя из точки зрения душевной гигиены, я нахожу чрезвычайно разумными все религии, которые имеют цель, стоящую над миром. Сценарии судеб и роли: варианты этого мира для каждого свои Если вы постоянно думаете о том, что вам НЕ нравится, оно точно будет в вашей жизни Если я живу в доме и знаю, что в течение двух недель он рухнет на мою голову, то эти мысли нанесут ущерб всем моим жизненным функциям; если же я, напротив, чувствую себя уверенным, то смогу спокойно и нормально в нем жить. Следовательно, с психотерапевтической точки зрения было бы лучше, если бы мы могли думать, что смерть — это всего лишь переходный период, часть неизвестного большого и долгого процесса жизни. Источник: cameralabs.org/10779-iskusstvo-zhit-karl-yung-o-krizise-serediny-zhizni
О профессии психотерапевта "Я упустил бы очень важный нюанс, если бы не упомянул о том, что для специального лечения одних только знаний мало. Моральный облик врача не менее важен. В хирургии и акушерстве давно известно, что чистыми должны быть не только необходимые для манипуляции места на теле пациента, но и руки врача. Точно также и психотерапевт, чье душевное здоровье оставляет желать лучшего, будет лечить на пациенте свой собственный невроз. И если в области рациональных методик еще можно представить себе терапию, не учитывающую личность врача, то при диалектическом подходе это будет абсурдным, поскольку здесь врач должен сбросить маску и раскрыть свою личность в не меньшей степени, чем пациент. Не знаю, что труднее - суметь приобрести обширные познания или найти в себе силы отказать от авторитета врача и пойти на откровения. Во всяком случае, это тяжкое испытание и поэтому профессия терапевта выглядит далеко не привлекательной. В любом случае необходимость этого становится тяжелым испытанием, делающим профессию психотерапевта не столь уж привлекательной, хотя многие люди далекие от нее придерживаются противоположного мнения. Я не редко слышал от них, что психотерапия - это всего лишь искусство водить пациентов за нос и выманивать у них деньги, а заниматься этим легко и просто. В действительности же профессия эта тяжелейшая и далеко не безопасная. Если обычный врач постоянно рискует заразиться какой-либо болезнью, психотерапевту грозит не меньшая опасность - оказаться инфицированным психически. Но этот риск невольно втянуться в неврозы своих пациентов представляет только одну сторону опасности, ведь если врач пытается полностью защититься от их влияния, то может не достичь успеха в лечении, поэтому он вынужден все время находится между Сциллой и Харибдой, испытывая определенный риск, но в то же время, получая целительный эффект". К.Г. Юнг "Общие проблемы психотерапии"
"Я однажды свел знакомство с человеком, достойным глубокого уважения, - его без труда можно было назвать святым - я три дня ходил вокруг него и никак не мог обнаружить в нем хотя бы некоторые слабости присущие смертным. Мое чувство неполноценности угрожающе возросло, и я уже начал было всерьез подумывать о том чтобы исправиться. Но на четвертый день я консультировал его жену... С тех пор со мной больше ничего подобного не случалось"... Но на четвертый день ко мне на консультацию пришла его жена… Ничего подобного в моей практике прежде не было. Из этого я извлек урок: любой мужчина, который сливается со своей персоной, все свои расстройства может перекладывать на свою жену, даже не уведомляя ее об этом, причем она может расплатиться за свое самопожертвование тяжелым неврозом. К. Г. Юнг
