Юнг и другие говорят...

Юнг говорит о том, что бессознательный процесс индивидуации приводит к крайнему ожесточению и отчуждению человека, который его переживает, тогда как осознанная работа над проблемами индивидуации и переноса приводит к его смягчению, росту сознания, мудрости и связи с другими людьми.
Некоторые не слишком умные люди порицают юнгианскую психологию, утверждая, что, погружаясь в нее, люди становятся склонными к солипсизму.
Но фактически все происходит наоборот.
Чем дальше заходит процесс индивидуации, тем более социально компетентным становится человек и тем более позитивной делается его установка по отношению к другим людям.
Но если человек не осознал процесса индивидуации, он становится прекрасным бриллиантом - таким же жестким и ожесточенным.
Эта крайняя душевная ожесточенность будет проявляться по отношению к другим людям.
Такой человек может безо всякой причины, только ради развлечения выстрелить в другого человека или казнить миллионы людей в газовых камерах, стремясь воплотить в жизнь свой утопический идеал и не испытывая никаких угрызений совести.
Это трудно понять.
По меткому замечанию Конрада Лоренца, большинство животных доходит лишь до определенного уровня агрессии, направленной против представителей своего вида.
До столь высокого уровня патологии в своих поступках могут дойти только люди.
Отчасти причиной этого являются псевдорелигиозные убеждения, которыми люди вооружаются друг против друга. Например, Чарльз Мэнсон был абсолютно убежден, что является воплощением Сатаны и Антихриста, и, в общем, так оно и было!
Он может послужить примером негативного обращения религиозности.
Как известно, религиозный инстинкт является одним из основных человеческих инстинктов.
Если он деформирован и не достиг осознания (и при этом связан с процессом индивидуации), то приводит к той бесчеловечной ожесточенности, той невероятной, непостижимой жестокости, которую мы видим везде и всюду.

Мария-Луиза фон Франц "Архетипические паттерны в сказках"

 

ЧЕТЫРЕ ВЕЧНЫЕ ЖЕНЩИНЫ
«Противоположности – это неискоренимые и обязательные исходные условия существования всей психической жизни».
К.Г.Юнг
"Понимание женщины соответствует пониманию психического" – пишет юнгианский аналитик Тони Вульф в начале двадцатого века. Книга Люси Энн Сайкс и Мери Диан Молтон “Четыре вечные женщины”, посвященная типологической модели женской психики, предложенной Тони Вульф, начинается с матери.
Четыре архетипа, расположенных по часовой стрелке: Мать, Амазонка, Гетера и Медиальная Женщина, таким образом, что противоположные архетипы формируют квадрат.
Из четырех основных архетипов два, Мать и Гетера, представляют личные отношения, в то время как пара Амазонка и Медиальная Женщина – внеличностно ориентированные типы.
По мере того, как каждая из нас знакомится с личностными и внеличностными характеристиками своего ведущего архетипа, мы должны помнить, что все архетипы в какой-то степени в нас присутствуют. Наше развитие зависит от способности интегрировать и осознавать сначала наши собственные первостепенные архетипические предпочтения, а по мере того, как мы взрослеем и становимся более зрелыми – все остальные архетипы. Признавать привычные характеристики и менее привычные (теневые) возможности архетипов.
ЛИЧНОСТНО-ОРИЕНТИРОВАННЫЕ ЖЕНСКИЕ АРХЕТИПЫ
Мать и Гетера
Архетип Матери – тип женщины, основным приоритетом эго которой является благополучие ее детей (или подопечных).
У нее может быть много детей или ни одного. Независимо от этого, женщина, относящаяся к типу Матери, воспринимает себя в роли заботящейся так, что для нее это является первичным выражением самой себя. Везде, где есть Мать, обязательно есть объект внимания, Ребенок, или некое подобие Ребенка, в качестве протеже, подопечных, пациентов, учеников, или даже организации.
Тип Гетеры представляет женщин, приоритеты эго которых лежат первым делом в тонких, динамичных качествах их жизни в отношениях с их мужчинами.
Греческое слово «гетера» просто означает «подруга», «спутница». Именно гетеры составляли очаровательную компанию и привносили грацию и утонченность в городскую жизнь.
Если Гетера не может вырасти внутренне и развить свою внутреннюю жизнь, она является носителем одинокой и часто трагичной тени. Если она сильно любит, она может и очень сильно страдать, и сильнее всего она страдает, когда теряет связь с самой собой, становясь полностью поглощенной ее отношениями.
ВНЕЛИЧНОСТНО-ОРИЕНТИРОВАННЫЕ ЖЕНСКИЕ АРХЕТИПЫ
Амазонка и Медиальная женщина
Амазонка. Истинной Амазонкой считают ту, чьи цели основаны на естественном стремлении к общественным достижениям. И подтип, который автор обозначает как «плохая Амазонка». Ее мотивация основана на бессознательном личном гневе, который может подрывать ее способность поддерживать личную взрослую жизнь и отношения. Она та, кто создает поле битвы везде, куда бы она ни пошла, и несет с собой неудачливую тень раздора.
Они всегда символизировали женщин, которые не зависят от мужчин, однако характеризуются как обладательницы мужского духа приключений, отваги и завоевания. АМАЗОНКА неутомима, рациональна, внимательна к мелочам и неутомимо стремится достичь собственных целей.
Последний тип, Медиальная женщина, представляет собой портрет женщин, сосредоточенных главным образом на явлениях, связанных с коллективным бессознательным. Они руководствуются сводом природных законов, которые остаются загадочными даже для самих себя. Они иногда обладают даром пророческого воображения.
Автор описывает Медиальную женщину как ту, воображение которой охватывает как известное, так и неизвестное. Она выступает в качестве моста, соединяющего два мира. Общие характеристики таких женщин: озадаченность и настроенность на явления, которые находятся в коллективном (внеличностном) бессознательном.
Медиальная женщина – самая мистическая из женских типов. Она – загадка и для самой себя, и тайна для тех, с кем она встречается. В отличие от других типов, её главные отношения – с иным, с неизвестным, с Богом или богами. Она стоит на стыке известного и неизвестного; между этим миром, каким мы его знаем, и другим миром; между тем, что есть, и что будет или было; между тем, что могло бы быть и чему не следует быть; между рациональностью и иррациональным. Она – мыслитель, провидица, медиум, ворожея, колдунья, пифия, предсказательница, ведьма, чародейка, святая и/или ангел. Выражаясь в психологических терминах, она соединяет сознание и глубочайшие уровни коллективного бессознательного. Мы прикасаемся к её царству, когда задумываемся о наших мечтах, и мы приближаемся к ней, когда замечаем странные совпадения в нашей повседневной жизни.
Когда женщины начинают понимать себя, расширяя представления о том, как они управляют собственной жизнью, они невольно начинают более тщательно рассматривать варианты, описанные Вульф. Мы считаем, что понимание этих первичных форм может помочь женщинам некоторыми действенными и провокационными способами:
· Это дает каждой женщине зеркало для того, чтобы увидеть свою внутреннюю жизнь, которая может быть ей совсем не известна;
· Приглашает женщину в путешествие в глубь сфер само-осознания и социального взаимодействия;
· Настраивает новое видение культурной осведомленности, как это отражено в средствах массовой информации, политике, религии, семейной и социальной жизни;
· Открывает новую парадигму, или мировосприятие, стоящее за этими формами применительно к женщинам как из истории Древнего мира, так и к современным женщинам.
На более личностном уровне:
· Читательницы будут в значительной мере озадачены определением своего типа и поиском способов интеграции других типов в сознание по мере того, как эти типы будут представляться им с течением времени.
· Читательницы найдут, что путь к их личностному росту станет более ясным, и да, даже более заманчивым.
Великие женские архетипы, Мать, Гетера, Амазонка и Медиальная Женщина все еще с нами, сквозь века. Их формы составляют основную архетипическую ось координат психики взрослой женщины, подобно карте.
“Четыре вечные женщины” Люси Энн Сайкс, Мери Диан Молтон

 

"Функционируя подобно иммунной системе организма, система самосохранения активно атакует объекты, которые опознаются как "чужеродные" или "опасные". Части переживания, содержащие чувства уязвимости и незащищенности, рассматриваются как "опасные" элементы и, соответственно, подвергаются атаке. Эти атаки предназначены для того, чтобы разрушить надежды на установление реальных объектных отношений и погрузить пациента еще глубже в мир фантазий. Точно так же, как иммунная система может ошибочно атаковать тот самый организм, который она призвана защищать (аутоиммунное расстройство), так и система самосохранения может превратиться в "систему саморазрушения", ввергнуть внутренний мир в кошмар преследования и аутоагрессии. <…>
Таким образом, преследующий, охваченный тревогой внутренний мир травмы воспроизводит себя в событиях внешней жизни, и человек, страдающий от последствий травмы, "приговорен" к повторению паттернов саморазрушительного поведения".
Д.Калшед «Внутренний мир травмы»

 

Женщина, которая знает богиню луны, знает и о своих собственных лунных фазах.

Она осознает циклические ритмы своего тела и интуитивно следует приливам и отливам своего настроения или изменениям потока внутренней энергии.

Менструальный цикл, представляющий собой эхо лунного цикла, служит подтверждением ее способности к воспроизводству, ее творческих способностей, которые одновременно являются и физическими, и психологическими.

Она признает свою лунную природу. Бывает время, когда она осознает себя сияющей и лучезарной, когда она испытывает побуждение к новому развитию.

При наступлении темной фазы луны она начинает осознавать свою мрачную, пророческую, колдовскую сущность, предвещающую беду, и может источать свою мощную энергию так, чтобы она не становилась пагубной.

Она осознает свою потребность в стадии экстравертированного лучезарного сияния не меньше, чем в стадии уединения и интроспекции.

Обе стадии являются благоприятными, если она находится в гармонии с собственными уникальными ритмами.

Нэнси Куоллз-Корбетт

 

Существо, утратившее страх, обречено на смерть. "Исцеленные" миссионерами от своего естественного и оправданного страха перед демонами, первобытные люди вырождаются. Я видел достаточно подобного в Африке, чтобы там ни говорили миссионеры.
Любой, кто испытывает страх, имеет на то причину. Есть немало пациентов, которых нужно загонять в страх, потому что их инстинкты атрофировались. Человек, лишенный страха, на грани бездны. Только если он страдает от патологического и избытка страха, его можно излечить безнаказанностью.
Что касается религий, они освобождают от страха и в то же время создают страх, даже христианство, и это правильно, потому что у одного слишком много, у друго слишком мало. Абсолютное избавление от страха - это абсолютный абсурд.
А как же страх Божий? Разве Господь не распоряжается пугающими вещами?
...Человек без страха - это сверхчеловек.
Я не люблю сверхлюдей. Их вообще любить нельзя. Если Христос в Гефсиманском саду не боялся, то его страсти - чистый нуль и ничто, и верующий может подписаться под докетизмом.
... Как психотерапевт, я ни в коем случае не пытаюсь избавить пациентов от страха. Я веду их к причине страха, и тогда становится ясно, что он оправдан.
Если пациент понимает религиозный язык, я говорю ему: что ж не пытайтесь сбежать от страха данного вам Богом, но постарайтесь вынести его до конца - sine poena nulla graitia (без наказания нет благодати).
Я могу это сказать, потому что считаю себя религиозным человеком и потому что знаю с научной точностью, что пациент не выдумал свой страх, что этот страх предназначен свыше. Кем или чем? Неизвестным.
Религиозный человек называет это absonditum "Богом", научный ум назовет это бессознательным.
Выводить страх из подавления - это невротическая спекуляция, апотропизм, выдуманный для трусов; псевдо-научный миф, поскольку он объявляет основной биологический инстинкт нереальным и искажает его в Ersatz-образование.
Можно точно так же объяснять жизнь как бегство от смерти или любовь как избегание ненависти, на которую не хватает мужества.
Это невротические уловки, с помощью которых раздувают истерику из-за единственного смысла, который они имеют (а он скрыт именно в их неврозе), естественно, с наилучшими, но невыносимо поверхностными намерениями.

Из письма Карла Густава Юнга пастору ФрицуБюри. 1945 год
На фото Юнг в Африке

 

...что, если низшая и заброшенная функция выражает волю Бога?
Когда требуется жертва, это часто подразумевает принятие нашей теневой стороны.
Полюса психики разорваны, и в человеке нет жизненного центра, он чувствует себя покинутым и во власти демонов.
Сам он пуст, и он не может объединить противоположности.
Лучшая защита от бесовского беснования - это сознательное отношение к близкому живому человеку.
В случае с женщиной отношения должны быть с мужчиной.
Мы не должны пытаться убежать от мира вверх или вниз.
Желание быть лучшим или худшим из людей - это мания величия.
Это дьявольское высокомерие - хотеть уничтожать себя всякий раз, когда мы чувствуем себя глубоко несчастными.
Это состояние сознания, которое не позволяет нам признать, что тень отбрасывает его окружение в состояние неполноценности.
Все «хорошие люди» страдают от раздражительности.
Мы должны быть милосердными к нашим слабостям.
Алхимический текст гласит: «Ум должен научиться сострадательной любви к телу»...
...Мы можем стать реальными, только приняв нашу сексуальность и не отрицая ее через святость.
Мы должны спуститься в наши собственные глубины, чтобы увидеть Visio Dei.
Всегда есть люди, которые хотят принести свет в мир, потому что они боятся проникнуть в их собственную грязь.
Но кто может быть смиренным, кто не согрешил?
Вот почему грех так важен; Вот почему говорится, что Бог любит грешника больше, чем девяносто девять праведников.
Смысл греха в том, что он учит смирению; Церковь говорит felix culpa.

Карл Густав Юнг

felix culpa - первоначально это был религиозный термин, относящейся к библейскому грехопадению Адама и Евы. «Felix culpa» (в буквальном переводе «счастливая вина») означает ошибку, которая впоследствии имела благоприятный исход.

 

Романтическая любовь – наибольшая из иллюзий, магический эликсир и палочка-выручалочка нашего масскульта. Она сама по себе является теневой фантазией, ведь, по общему убеждению, в таком блаженном состоянии исцеляются раны и исполняются любые желания. Но романтическая любовь – это великая притягательная сила, которая на деле только отвлекает сознание от ответственности за действия...
...Романтика манит своей легкостью, но любовь требует только новых трудностей – трудностей, неизбежных при признании наших теневых моментов и отзыва их от Другого. Жизнь – штука непростая, а отношения всегда отличались хрупкостью, так что эта индивидуальная теневая работа может на самом деле оказаться нашим лучшим способом любить Другого.
Тот факт, что отношения с другим человеком не могут быть более развитыми, чем наши с самими собой, свидетельствует в пользу теневой работы. Ведь все то, чего мы не знаем или не хотим признать, обязательно скажется самым негативным образом в отношениях с Другим.

Никто не может, не должен и не станет перекладывать на себя заботу о нас самих. Давайте это предложение сформулируем немного иначе: мы все-таки встретили человека, настроенного бесконечно заботиться о нас, и это единственный человек, с которым мы жили и продолжаем жить с момента рождения, тот единственный и неповторимый, с кем мы совершаем наше путешествие к смерти.
Джеймс Холлис

 

— Молодые люди сегодня часто обвиняют старшее поколение, будучи очарованы философией отчаяния. Вы согласны?
— Современный молодые люди, чувствуя себя революционерами, просто реализуют то, что их родители и педагоги не смогли открыто признать в себе, а именно неверие и сомнения в религиозных и нравственных понятиях.
При отсутствии философской рефлексии, их родители основывали свои жизни на положительном и практическом убеждении материалистического и рационалистического толка, основываясь в этом отношении на огромном влиянии науки. Одним из самых впечатляющих таких примеров является современная физика, которая, наконец, признала атом как космическую единицу.
Такое открытие может также удовлетворить наше желание единства, целостности, но сегодня мы уже знаем, что открыты более чем тридцать микрочастиц, составляющих целостность атома.
Это характерно для того, что происходит в науке о природе; она никогда не приводит к простому единству и цельности, но в множественности и сегрегации, или — используя восточную терминологию — к «десяти тысячам вещей».
Это строго противоречит интеграции в единство и цельность личности, а также единству космоса.
Старшее поколение сегодня глядит с испуганными глазами на своих детей и их более или менее любопытное поведение.
Но дети живут непрожитой жизнью, своих родителей, то, что их родители не знали, не смели, и отрицали, иногда наперекор своему знанию.
Даже сегодня образование в целом еще не пришло к идее, что в педагогических целях было бы гораздо более важно знать психологию родителей, вместо психологии ребенка.
Родителей не должно удивлять ничего, кроме их собственной наивности и незнания собственной психологии, которая, в свою очередь, является урожаем, посеянным наивностью и незнанием бабушки и дедушки, обрекающим на проклятие бессознательного в бессрочное будущее. Мой ответ на этот вопрос таков: обучение педагогов — или создание «школы для взрослых», тех взрослых, которых никогда не учили о требованиях человеческой жизни после сорока.

Из интервью Карла Густава Юнга Гордону Янгу, июль 1960 г.

 

Существует арабская пословица: «Никогда не приближайтесь к женщине, которая живет одна на краю пустыни, потому что такие женщины одержимы джинами».
И это совершенно правильно: если женщина долго живет одна, не имея отношений с мужчинами, она, как правило, оказывается во власти своего Анимуса.
Очень трудно выдержать одиночество, не оказавшись во власти бессознательного, а в случае женщины этим бессознательным является Анимус.
Поэтому для того, чтобы женщина могла жить одна и при этом не попасть в лапы дьявола, у нее должен быть очень высокий уровень сознания (хотя об этом в сказке практически ничего не говорится) и она должна быть в высшей степени человечной.
Потребность в отношениях с мужчиной является высшей ценностью и сущностью фемининной природы, но, будучи излишней, она становится негативной, ибо делает женщину зависимой, цепляющейся за мужчину, - как раз именно этого мужчина больше всего боится в женщине. И все это вместе становится величайшим злом, в силу которого женщина, вступающая в связь с мужчиной, с легкостью разрушает все хорошее, что они создали.
Если их Эрос, - который означает наличие подлинного интереса к другому человеку, к вступлению в отношения с ним и жизнь ради него, - делает женщину хотя бы в минимальной степени зависимой, цепляющейся за мужчину и постоянно испытывающую в нем потребность, это значит, что женщина уже скатывается на низшую ступень, связанную с пожирающим аспектом фемининности. Если внимательно посмотреть на свои отношения, то можно увидеть, что чрезвычайно сложно найти в них оптимальный баланс.
Скажем, человек, которого вы любите, болен; естественное желание -позвонить ему и спросить о его самочувствии, но если вы делаете это слишком часто, то человек чувствует, что вы хотите стать ему мамой и сделать его от себя зависимым.
Если вы не делаете ничего, то между вами нет связи, а если вы это делаете, то другой человек чувствует себя так, словно вы заявляете на него свои права.
Требуется немало тактичности, чтобы у другого человека, с одной стороны, не возникало чувства, что его пожирают, а с другой - чтобы он не ощущал холодного равнодушия.
В этом состоит различие между позитивным одиночеством, которое означает независимость, и пожирающей матерью или пожирающей женщиной
Мари-Луиза фон Франц

 

Интроверт, который сначала реагирует только вовнутрь, по общему правилу не выявляет своих реакций наружу (за исключением аффективных взрывов!).
Он замалчивает свои реакции, которые, однако, могут быть столь же быстры, как и у экстраверта.
Поэтому они не проявляются наружу, и потому интроверт легко производит впечатление медлительности.
Так как
непосредственная реакция всегда имеет сильную личную окрашенность, то экстраверт и не может иначе, как предоставлять своей личности проявляться.
Напротив, интроверт скрывает свою личность, замалчивая свои непосредственные реакции.
Он стремится не к эмпатии, не к перенесению своих содержаний на объект, а к абстрагированию от объекта.

Поэтому он предпочитает вместо того, чтобы непосредственно проявлять свои реакции вовне, долго перерабатывать их внутри, с тем чтобы потом выступить с готовым результатом.
Он стремится к
тому, чтобы по возможности освободить свой результат от всего личного и представить его ясно отличенным от всякого личного отношения.
Поэтому его
содержания вступают во внешний мир в возможно абстрагированной и обезличенной форме как результаты долгой внутренней работы.
Но именно
вследствие этого они становятся труднопонятными, потому что публика не имеет никакого понятия о тех предварительных ступенях и о том способе, при помощи
которого исследователь достиг своих результатов.
Но у публики нет и личного отношения, потому что интроверт умалчивает о себе и тем скрывает от нее свою
личность. А между тем именно личные отношения очень часто дают возможность понимания там, где интеллектуальное постижение оказывается несостоятельным.
Это обстоятельство всегда следует заботливо иметь в виду, когда приходится судить о развитии интроверта.
Обычно люди плохо осведомлены относительно
интроверта, ибо его нельзя видеть.
Так как он не может непосредственно реагировать вовне, то и личность его не обнаруживается.
Поэтому его жизнь
всегда дает публике простор для фантастических толкований и проекций, если он вообще когда-нибудь, например благодаря своим трудам, становится
предметом общего, интереса.

Карл Густав Юнг

 

Что алхимики стремились выразить, обращаясь к птицам-символам? Главное качество птиц заключается в том, что они, обитая в стихии воздуха, являются посредниками между земной реальностью и небесным миром. Алхимик, наблюдая за их полетом, узнавал движение человеческой души на пути духовного развития.

Птицей алхимик обозначал душу, устремляющуюся вверх, освобождающуюся от плена тела, взыскующую небесного света, душу, которая, тем не менее, должна вернуться в земное сознание по завершении медитативного опыта. Таким образом, символика птиц отражает внутренний опыт алхимии души - парение души, свободной от физических чувств и ограничений привязанного к земле тела. Душа в созерцательных алхимических практиках соприкасается с духовным миром и, возвращаясь, привносит его частицу в жизнь внешнюю, земную.

Эти символы использовались двояко. Во-первых, для описания в тексте одного из аспектов алхимического становления. Так, алхимик мог обозначить некий процесс как стадию Пеликана, и описать ее определенные аспекты, возможно, иными символами. Во-вторых, символы птиц становятся объектами для созерцания и, посредством внутреннего создания такого символа, осуществляется связь души с сущностным опытом определенной стадии алхимического становления.

Разберем этот вопрос более детально. Я бы хотел рассмотреть символы в следующей последовательности, которая встречается в различных источниках: Черный Ворон - Белый Лебедь - Павлин - Пеликан - Феникс. Такая цепочка соответствует процессу накопления внутреннего опыта, вмещающего постепенно углубляющееся взаимодействие с внутренним духовным измерением нашего существа.

Черный Ворон в духовной алхимии – это начало Великого Делания. Он указывает на первую стадию встречи алхимика со своим внутренним космосом, происходящую посредством удаления от внешнего чувственного мира с помощью медитации и вхождения в то, что первоначально представляется темным внутренним миром души.

Эта стадия часто описывается в алхимических текстах как погружения во тьму, опыт Nigredo, и нередко представляется смертью - через образ caput mortuum, мертвой головы, или, как мы видим на некоторых алхимических изображениях, алхимика, умирающего внутри колбы. Таким образом, в символе Черного Ворона мы встречаемся с сознательным выходом из мира физических чувств - ограничений, привязывающих нас к физическому телу.

Следующая стадия представлена символом Белого Лебедя. Теперь алхимик начинает проживать опыт внутреннего мира как опыт наполненности светом - это начальная внутренняя яркость, которую зачастую ошибочно принимают за истинное озарение. Данная стадия – всего лишь первое сознательное соприкосновение с тонким миром, но по сравнению с опытом физических чувств этот опыт настолько ошеломляет, что предстает в виде яркого белого света. Алхимическая традиция символизирует эту стадию Белым Лебедем.

Лебедь - птица, которую редко можно увидеть в полете, чаще - плывущей по озеру или реке, изящно скользящей по водной глади, а говоря символически - по поверхности души, тонкой оболочке между собственно душой и физическим миром.

На стадии Павлина алхимик приобщается к внутреннему опыту астрального мира, который первоначально проявляется как палитра вечно изменчивых красок. Этот опыт в алхимии часто символизируется изображением павлиньего хвоста и его роскошных цветовых переливов.

В рамках рассматриваемой последовательности из пяти стадий, переломный момент наступает именно на стадии Павлина. К этому моменту алхимик обретает знание о доселе неизвестных ему сторонах бытия - тонких силах и астральном теле. По сути этот опыт пережит самим алхимиком. Сначала, приступая к стадии Черного Ворона, он должен открыться такому опыту; чтобы двигаться дальше алхимик должен начать работать над своим внутренним бытием.

Эта активная работа с силами души прекрасно символизируется Пеликаном. Пеликан пронзает свою грудь клювом и кормит птенцов собственной кровью. Алхимик должен установить своего рода жертвенные отношения со своей внутренней сущностью. Собственными душевными силами он должен вскармливать развивающийся внутри духовный эмбрион. Любой, кто прошел путь подлинного духовного развития, хорошо осведомлен об этом опыте.

Образ самого себя должен быть изменен, трансформирован, принесен в жертву развитию духовного “Я”. Этот опыт практически неизбежно глубоко болезнен, он проверяет внутренние ресурсы человека. Из него, в конечном счете, рождается духовное “Я”, преображенное опытом Пеликана. Первые алхимиками использовали символ Пеликана как емкий образ пути Христа.

Феникс завершает процесс развития души. Птица Феникс строит гнездо (которое в то же время погребальный костер), а затем, поджигая его, сжигает и себя. Но Феникс восстает из пепла преображенным! Здесь мы сталкиваемся с алхимическим опытом одухотворения, спиритуализации: Алхимик трансформировал свою сущность в такой степени, что уже не зависит от физического тела как основы своего существа. Теперь он укоренен в неоспоримой достоверности духовного - в этом смысле он обрел Философский Камень, Духовный центр своего бытия.

Так мы можем вкратце обрисовать алхимию души – единение, очищение и трансмутацию – в данной последовательности символов-птиц.

Павлиний хвост является центральным опытом всего процесса, моментом внутренней трансформации, которую вызывает подлинное осознание астрального тела. Заметим, что последующие стадии зеркально отражают друг друга. Так, Черный Ворон и Феникс взаимосвязаны как начало и конец процесса, но в более глубоком смысле - оба относятся к смерти. Смерть для физических чувств на стадии Черного Ворона в конечном итоге становится победой над физической смертью - это символизирует Феникс. Есть соответствия и между стадиями Белого Лебедя и Пеликана. Для отдельного существа Белый Лебедь – это опыт переживания тонких сил, который впоследствии вырастает в их сознательное совершенствование и внешнее проявление жизненных энергий.

~ (с) Адам МакЛейн

 

В нашем стремлении к обладанию своим любовником (важная фантазия в сексе, которую не следует разыгрывать воинственно), мы можем обнаружить трудность признания толпой того, что объединяет нас в постели.
Потребность в Садианском контроле иногда посещает любовника, который хочет полной ментальной и эмоциональной самоотверженности партнера по отношению к себе.
Но здесь имеет место одна из ироний души секса: глубинное наслаждение требует открытия души, не только тела, и душа преисполнена необычайной жизни.
Хороший секс требует умения жить из некого иного места, чем эго.
Может показаться, что сексуальное желание движется в направлении нашего собственного удовольствия, но на самом деле удовольствие может не быть нашим вообще. Интенсивность наслаждения может находиться в прямой пропорции к потере эго, и здесь, возможно, лежит фокус иронии и парадокса секса.
Томас Мур "Душа секса"

 

Волшебные сказки являются непосредственным отображением психических процессов коллективного бессознательного, поэтому по своей ценности для научного исследования они превосходят любой другой материал.
В сказках архетипы предстают в наиболее простой, чистой и краткой форме, благодаря этому архетипические образы дают нам ключ для осмысления процессов, происходящих в коллективной психике.
В мифах, легендах или другом более развернутом мифологическом материале мы приходим к пониманию базисных структурных образований (паттернов) человеческой психики, постигая их сквозь культурные наслоения.
Таких специфических культурных наслоений в волшебных сказках значительно меньше, и поэтому они с большей ясностью отражают базисные паттерны психики.
Согласно концепции К. Г. Юнга, любой архетип, в сущности, является неведомым психическим феноменом, а следовательно, невозможно сколько-нибудь удовлетворительно перевести содержание архетипического образа на язык мышления.
Лучшее, что можно предпринять в данном случае, – это попытаться описать его либо на основе собственного психического опыта, либо опираясь на данные сравнительных исследований, в которых проясняется, если так можно выразиться, вся цепь ассоциаций, окружающих собой архетипические образы.
Таким образом, волшебная сказка сама и является своим лучшим объяснением, а ее значение заключено во всей той совокупности мотивов, которые объединены ходом развития сказки. Выражаясь метафорически, бессознательное находится в таком же положении, как и человек, увидевший или испытавший нечто необычное и желающий поделиться своими впечатлениями с другими людьми.
Но так как то, с чем он столкнулся, никогда еще не было сформулировано с помощью понятий, ему не хватает средств для того, чтобы выразить это.
В подобной ситуации человек обычно предпринимает многократные попытки объяснить случившееся.
Пытаясь вызвать у слушателей ответную реакцию, он интуитивно использует аналогии с уже известными фактами, дополняет и развивает свою точку зрения до тех пор, пока не убедится в том, что его поняли правильно.
Исходя из вышесказанного, можно предположить, что любая волшебная сказка является относительно закрытой системой, выражающей некое сущностное психологическое значение, содержащееся в ряде сменяющих друг друга символических картин и событий, посредством которых оно и может быть раскрыто.

Мари-Луиза фон Франц

 

Это очень сложная задача – смотреть на все с психологической точки зрения, ибо она потребует прыжка в неизвестное, акта экзистенциального доверия.
Она требует ни больше ни меньше, как интуитивно постигать и ценить невидимый мир, пульсирующий под поверхностью физического.
И поскольку большинство наших современников утратили животворящие племенные образы, служившие верой и правдой в незапамятную эпоху, на нашу долю остались лишь соблазны и ограничения осязаемого мира.
И все же для нас, как и для наших предшественников, индивидуальная человеческая психика остается ареной, где встречаются и опытно переживаются и внешний, и внутренний миры.
То, что реально для вас, – это психологическое событие, переживание, которому только вы можете дать должную оценку.
Однако как легко робкое, хрупкое, неуверенное в себе Эго поддается соблазнам – страха, гарантированного спасения, уговорам, обещаниям молниеносного преображения, отказываясь от необъятного личностного ресурса.
Наша культура, используя коммерческую, политическую и религиозную риторику, постоянно предлагает способы отвлечься от действительности.
Люди, получающие хорошую зарплату, исследуют нашу психику, чтобы убеждать нас, манипулировать нами, даже создавать ценности, которые будут обслуживать их собственный интерес.
И нам этого хочется, чтобы они нас соблазняли.
Ведь куда как проще поддаться соблазну, чем принимать исключительную ответственность за свое сознание, за самих себя.
Это и есть глубочайшая психопатология обыденной жизни – рутинное бегство от призывов души.

Джеймс Холлис

 

Я люблю тебя или нуждаюсь в тебе?

Развитие самодостаточности представляет собой идеал и потому является недостижимым.
Ни одна мать не сможет отказаться от чувства любви к своему взрослому ребенку; и ни один взрослый человек никогда не перестанет нуждаться в матери, что доказывается нашим горем при ее потере независимо от возраста, когда это случается.
Накопленный материнский опыт и опыт отцов, преподавателей, священников, раввинов и психотерапевтов подтверждает, что абсолютно взрослых людей не бывает.
Величайшие духовные лидеры признают, что и у них в душе по-прежнему живет испуганный, нуждающийся в заботе ребенок.
Проходя через жизненные испытания, каждый тоскует по сочувствию того, кто взял бы за руку, помог, обнял и предложил материнское тепло и поддержку.
Зрелую психику отличает не свобода от потребности в сочувствии и защите, а базовая нацеленность на принятие ответственности за себя.
Не отлученный от материнской груди взрослый, наоборот, все больше старается посредством манипуляций заставить окружающих стать для него Великой Матерью.
Его жизненная позиция заключается в следующем: «Пожалуйста, сделайте это за меня, мне так трудно!»

В истоке манипулятивного поведения находится искаженный образ здорового ребенка.
Ребенок нуждается в заботе, он раним и зависим, но если у него развиваются здоровые отношения со взрослым, ребенок стремится стать сильнее, отпустить поддерживающую руку, научиться ходить самостоятельно, начать жить собственной жизнью.
Стремление покинуть уютную колыбель, чтобы исследовать неизвестную территорию, есть самое фундаментальное проявление либидо; это любовь к жизни, любовь к миру, которая вызывает желание взаимодействовать с ним и экспериментировать.
Моменты регрессии, желания прикоснуться к домашнему очагу и ощутить себя защищенными, будут повторяться всякий раз, когда мы чувствуем свою уязвимость, но взрослый человек знает, что постоянная безопасность – это иллюзия и ловушка.

В нашем мифе о материнстве нет четкого разделения разных видов любви.
Ребенок, который говорит: «Я люблю тебя, мамочка» – выражает чувство, имеющее мало общего с той любовью, которую мы еще со времен древних греков определяем как выбор двух свободных личностей.
Ребенок или взрослый, который не может выжить без того, кто заботится о нем, не может и участвовать в том, что в нашей культуре принято называть любовью.
Объятия и поцелуи маленького ребенка, без сомнения, вызывают чувство умиления.
Нужно иметь черствое сердце, чтобы остаться равнодушным к детским проявлениям радости, настолько они живые и искренние.
Но в глубине души мы также знаем, что в действительности ребенок выражает не любовь, а свою потребность: «Мама, пожалуйста, люби меня, корми, защищай! Никогда не покидай меня, и я всегда буду послушным и добрым».
Родители, которым случалось уезжать на некоторое время, замечали, что дети забывали их быстрее, чем собаку, если на время отсутствия им находилась достаточно хорошая замена.
Объятия и поцелуи доставались новому опекуну.

Жинетт Парис

 

Когда Самость встречается с Эго и вступает с ним в контакт, кто из них получает травму?
При их столкновении происходит обоюдное травматическое воздействие, так как соприкосновение с Эго наносит вред символу Самости, так же, как и соприкосновение с Самостью наносит вред Эго.
Эти две сущности не могут соприкасаться между собой, не причинив вреда друг другу.
Самости наносится вред в следующем отношении: вместо того, чтобы быть потенциальной целостностью, она становится частичной реальностью; отчасти она обретает существование внутри личности, участвующей в процессе индивидуации, — т. е. в осознании ее действий и слов.
Это становится ограничением Самости и ее возможностей.
Эго оказывается травмированным, так как в его жизнь вторгается что-то больше его самого.
Именно поэтому Юнг говорил, что соприкосновение с процессом индивидуации вызывает много страданий. Иными словами, оно вызывает травму, так как мы лишаемся возможности устраивать свою жизнь в соответствии с нашими желаниями.

Мария Луиза фон Франц

 

Я продолжаю подчеркивать разницу между душой и духом, еще одной древней идеей, которую я наиболее ясно усвоил у Джеймса Хиллмана.
Дух направляет ваше внимание на космос и планету, на грандиозные идеи и многочисленные приключения, на молитву и медитацию и другие духовные практики, на мировоззрение и философию жизни. Дух расширяет ваше сердце и ум, дает вам видение и мужество, и в конечном итоге оставляет вас с устойчивым чувством смысла и цели.

Душа более сокровенна, глубока и определенна. Вы заботитесь о своей душе, сохраняя свой дом, учась готовить, занимаясь спортом или играми, находясь рядом с детьми, узнавая и любя местность, где вы живете.
Душа позволяет привязаться к миру, который является видом любви.
Когда душа пробуждается, вы чувствуете и любовь, и гнев, у вас есть сильные желания и даже страхи.
Вы живете полной жизнью, вместо того, чтобы обходить ее интеллектуализмом или чрезмерными моральными заботами.

В лучшей ситуации нелегко отличить душу от духа, потому что оба играют важную роль во всем, что мы делаем.
Но делая различие, мы отдаем должное глубокой душе.
Дух вдохновляет, в то время как душа углубляется в сложности вопроса.
Дух любит планерку; душа любит долгий и глубокий разговор.
Дух ставит цели; душа плывет вперед, углубляясь все больше и больше.
Дух предпочитает отрешенность, когда душа погружается в привязанность к местам, людям, дому.
Оба эти аспекта важны и ценны одновременно.
Вам не нужно уравновешивать их, потому что баланс слишком совершенен, идея духа - прежде всего.
Достаточно дать каждому из них то, чего они хотят и в чем нуждаются в данный момент.

Томас Мур

 

Место встречи для секса может быть лазейкой в него.
Мы незаметно ускользаем от времени и пространства наших жизней и входим в театральную обстановку души.
Театр, в этом случае, также представляет собой алхимию, так как пространство, созданное из нашего сексуального творчества – это также перегонный куб, печь, где элементарное вещество души, её ценности, эмоции и воспоминания, подвергаются трансформации.
В сексе с душой происходит многое, что незримо для обычных глаз.
Я помню как однажды в классе с Дэвидом Миллером, который познакомил меня с работой Джеймса Хиллмана, кто-то спросил его, почему Юнг не написал ничего о сексе.
Его ответ был такой: секс присутствует на каждой странице Юнга. Данный ответ может быть просто ловкостью, но в нем есть глубокая истина.
Для всей scotophilia (или любви взором) в сексе, сексуальная субстанция во многом незрима.
Многое во взорах, ублажении, прикосновении, раздевании и трении друг о друга представляет собой деятельность призраков.
Томас Мур "Душа секса"

 

Слова мистицизм (mysticism) и мистика (mystic) происходят от слова туо - держать рот закрытым.
Держать палец поперек рта подразумевает наличие секрета, в отношении которого нужно держать язык за зубами.
Поэтому мистическое молчание - это осознанное представление о том, что человеку будет хуже, если что-то случится в то время, когда он этого не осознает. Когда констеллируется мощное и эмоционально латентное содержание бессознательного, оно побуждает человека онеметь; его невозможно выразить.
Возможно, вам известны эмоциональные состояния, находясь в которых вы не можете говорить.
Если у пациента затронут эмоциональный комплекс и он больше не может говорить, это происходит не потому, что он не хочет, а потому что не может.
Поэтому в течение пяти-шести лет ему не удается выразить самые важные и существенные вещи.
Пациент ходит вокруг да около этого содержания, но не может о нем сказать - эмоция становится слишком сильной.
С другой стороны, если человек решил о чем-то не говорить, чтобы это оставалось внутри и продолжало расти, не будучи подвергнуто разрушительному или затемняющему воздействию вульгарного мышления коллективного сознания, то молчание становится средством сознательного и безмолвного сокрытия таинства, которое может стать религиозным переживанием.

Молчание защищает содержание бессознательного от внешнего коллективного непонимания, в том числе - и от своего собственного.
У каждого из нас существует банальное объяснение, реакция «только это, и ничего кроме этого», которая может нанести вред важному внутреннему содержанию. Каждый, кто занимался творческой работой, знает, что in statu nascendi творческой идеи о ней не следует говорить.
Писателю не следует обсуждать то, что он написал, с очень большим числом людей.
Как правило, он знает, когда его творческая работа находится в чувствительном состоянии роста.
Кто-то может сказать: «Да... конечно», но даже малейшая нерешительность после этого «да» может лишить его мужества, необходимого, чтобы двигаться дальше, - творческий процесс является очень хрупким, и пока он не завершен, к нему надо относиться крайне деликатно. Выраженное в ответ сомнение или глупый вопрос могут нанести травму творческому человеку.
Он может сам критиковать результат своего творчества, находясь от него на определенной дистанции; но когда все это сформировано только наполовину, никто не должен это обсуждать.

Мария-Луиза фон Франц

 

В ПРОЦЕССЕ ИНДИВИДУАЦИИ...

Для того чтобы мужчина понял, что архетипические, душевные силы, которые он усматривает в матери или проецирует на других женщин, присутствуют в нем самом, иными словами, для того чтобы осознать, что поиски виновных бесперспективны, требуется большое душевное мужество. И это лишь одна из грандиозных задач, которые необходимо решить в процессе индивидуации.

Решающая роль в процессе индивидуации принадлежит столкновению мужчины с женщиной, или с женским началом, и наоборот. Одной из главных тем индивидуации является переживание великого чуда бытия, которое плодотворно развивается лишь на пространстве между двумя великими полярностями мужского и женского начал. Любовь и ненависть, разлука и союз с существом другого пола действительные или воображаемые – элемент психического развития, которое происходит под знаком счастья-спасения.

Переживание страдания и смерти, величия Бога и его творения, осознание причин нашего упования, нашей тоски и терзаний – непременный и неизбежный этап индивидуации. Вне конфронтации с деструктивными аспектами Бога, мира и собственной души индивидуация невозможна...
(Адольф Гуггенбюль-Крейг "Брак умер - да здравствует брак!")