Мне кажется, позируют не без самолюбования. Думаю, такой картиной не многие стали бы любоваться. По-моему, эти парни "оглушённые" славой (если есть) уже не знают кого из себя вообразить. Выглядят халявно, разболтанно (можно, конечно, назвать - непринуждённо с некоторой натяжкой...), даже вульгарно. А вот и угрюмый парень. Не сказала бы, что он привык любоваться собой. И выглядит значительно приличней, чем соседняя группа. Но пока мне непонятно, что там за стих написан, я не стала бы оценивать его, как личность.
Думаю, такой картиной не многие стали бы любоваться. По-моему, эти парни "оглушённые" славой (если есть) уже не знают кого из себя вообразить. Выглядят халявно, разболтанно (можно, конечно, назвать - непринуждённо с некоторой натяжкой...), даже вульгарно. Не сказала бы, что он привык любоваться собой. И выглядит значительно приличней, чем соседняя группа. Но пока мне непонятно, что там за стих написан, я не стала бы оценивать его, как личность. Возможно, слава их немного оглушила, потому что это скромные, работящие парни из Шотландии, которые в конце 60-х начинали с фолк-рока (очень интересно начинали), и едва ли рассчитывали сыграть на одном концерте с “Deep Purple”, но всё же сыграли. Но скорее, как мне кажется, на картинке видна горьковатая ирония по поводу несбывшихся надежд – “Nazareth” в мире хард-рока всегда был во втором эшелоне, только в скандинавских странах и, позже, в России почему-то их полюбили по-настоящему, а в Англии гремели “Led Zeppelin” и всё те же “Deep Purple”… Поденщики от рок-н-ролла скромно иронизируют по поводу своей второсортности, но в форме наигранного самолюбования. Хотя, в принципе, Дэн Маккаферти (чувак в белых штанах) имел полное право сесть на трон – его и по сей день иногда называют лучшим голосом Шотландии. На второй картинке мы можем видеть всемирно известного музыканта по кличке Стинг. Для широкой публики – это скромный, работящий нарцисс, мило улыбающийся в ответ на аплодисменты. Для своих он - кроме всего прочего - мистер босс, частенько жесткий и угрюмый. На картинке я вижу, что парень доволен собой. Возможно, жена ему сказала, что таким он ей тоже нравится.
это скромные, работящие парни из Шотландии, которые в конце 60-х начинали с фолк-рока Запомню скромность 60-х.
Запомню скромность 60-х. У меня складывается такое впечатление, что ты не видела фотки Джима Моррисона. Хотя и трудно такое предположить.
У меня складывается такое впечатление, что ты не видела фотки Джима Моррисона. Хотя и трудно такое предположить. Andrew, скорее всего не видела. Только Майкла Джексона и Элвиса Пресли (из "динозавров").
Andrew, скорее всего не видела. Только Майкла Джексона и Элвиса Пресли (из "динозавров"). Моррисон - это предел! Кстати, рекомендую посмотреть фильм "Дорз" Оливера Стоуна про Джима и его группу.
*** Он чистит черные ботинки Колючей щеткой поутру, И, глядя на его ужимки, Я понимаю, что умру, Но не от пули террориста, И не от вируса в крови, И не от «завтрака туриста» - Я умираю от любви. И мне не страшен мрак могилы, Я муки радостно стерплю, Лишь прошепчу: «Макаров, милый, Мой ангел, я тебя люблю!» Погаснет солнце, стихнут воды, Герань зачахнет на окне, Умолкнут шумные народы, А ты всё будешь дорог мне. Как много их, чей ум продвинут, А сердце стынет, не любя. Я был, как и они, покинут, Пока не встретил я себя. 16.02.09
И как? Взаимно? Разумеется, по определению! Мне рубашка очень понравилась... С ботинками - так вообще!!! Спасибо! Вижу - не зря трудился
Спасибо! Вижу - не зря трудился Как? Все-таки интересно мнение окружающих? Я думала, что ты самодостаточен в своем самолюбовании (шутка)
Как? Все-таки интересно мнение окружающих? Я думала, что ты самодостаточен в своем самолюбовании (шутка) Восхищение окружающих мне очень нравится при условии, что я сам доволен своей работой.
ЛИЧНЫЙ ОПЫТ«Люди склонны видеть это расстройство в каждой сволочи»: Как я живу с нарциссизмом «Я не так опасна, как кажется» https://www.wonderzine.com/wonderzine/life/experience/242907-narcissistic-disorder ЛЮДЕЙ С НАРЦИССИЧЕСКИМ РАССТРОЙСТВОМ ЛИЧНОСТИ остерегаются, о них пишут книги, их обсуждают в специальных пабликах. Всем известно, что такие люди склонны к манипуляциям и редко проявляют эмпатию. Но мало кто знает, что сами эти люди думают о себе и каково им живётся. Тане тридцать семь лет, год назад она узнала, что у неё нарциссическое расстройство личности, и решила попробовать изменить свою жизнь. О своих успехах она пишет в телеграм-канале «Атипичный нарциссизм». Мы расспросили её об опыте психотерапии и о том, каково это — быть нарциссом. Рньше я даже подумать не могла, что я — одна из тех, кого принято называть нарциссами. Наоборот, я, как и все, остерегалась таких людей, осуждала их. Старалась держаться подальше от тех, кого подозревала в нарциссизме. Помню, как узнала историю своей подруги — она долго прожила с партнёром, у которого было диагностировано нарциссическое расстройство. Со стороны казалось, что в их паре всё хорошо. Но потом выяснилось, что большая часть отношений была скрыта от всех. На самом деле партнёр всё время пытался контролировать мою подругу, ограничить её общение с другими людьми, заставить жить по его правилам. Всё усугубилось, когда они вместе переехали за границу. Она оказалась полностью зависима от него — и в финансовом, и в социальном плане. Он принялся устанавливать запреты, устраивать скандалы, начал прибегать к физическому насилию, моральным издевательствам — в общем, в этой истории было всё плохое, что может случиться в отношениях мужчины и женщины. Когда они расстались, я успокаивала подругу, говорила, что её бывший — чудовище, осуждала его поведение. Я была уверена, что любой нарциссист — монстр. И ещё я точно знала, что я совсем не такая, как тот мужчина, мучивший мою подругу. Около года назад я выяснила, что у меня самой нарциссическое расстройство личности. Мне сказал об этом мой психотерапевт. Вообще-то нарциссисты редко оказываются в терапии. Как правило, мы считаем, что мы разумнее других, что наше мнение единственное верное. Если кому-то и нужно работать со специалистом, так точно не нам. Если у нарциссиста возникли проблемы или конфликтная ситуация — в этом виноваты окружающие. Я могла бы всю жизнь прожить с этими убеждениями и так и не узнать, что моя картина мира искажена. Всё изменилось почти случайно. Сколько я себя помню, все мои отношения с противоположным полом были довольно нездоровыми. Они могли развиваться только по двум сценариям. Первый — я нахожу уязвимые места мужчины, давлю на них, начинаю манипулировать, а потом мне надоедает и я наношу решающий удар в самую больную точку. Много раз в моей жизни повторялась одна и та же ситуация. Человек говорил: «Я тебя никому не отдам». Я начинала изменять ему, а потом переворачивала всё так, будто мой партнёр был виноват сам — ведь это он меня «отдал». Мы расставались, причём так, что я в каждой такой ситуации выглядела жертвой. Второй сценарий — я встречаю человека, который манипулирует ещё тоньше, чем я, в котором ещё меньше эмпатии и которого я не могу продавить, сколько бы ни старалась. И этот человек начинает мучить меня. Именно так я однажды начала встречаться с диагностированным социопатом, и моя жизнь превратилась в кошмар. Я никогда не умела распознавать собственных эмоций — не отличала грусть от тревоги, обиду от страха. До двадцати пяти лет я даже не умела плакать. Однажды мой близкий друг шёл ко мне в гости восьмого марта и погиб под колёсами машины. Я не заплакала даже тогда. Казалось, я не знаю боли или по крайней мере чувствую её приглушённо. Вот и в тех отношениях я не осознавала, что человек делает мне больно. Но, хоть я не могу заметить собственных эмоций и проанализировать их, это может сделать мой организм. Я стала болеть, у меня появились физиологические симптомы панических атак. Я стала дёргаться, пропал аппетит. Я обошла всех врачей, и они не нашли ничего особенного. Тогда мне посоветовали обратиться к психотерапевту. Первым специалистом оказалась женщина, у которой были некоторые проблемы с мужем. Хоть психотерапевты обычно и не рассказывают пациентам о себе, я быстро сумела выспросить у неё всё, что меня интересовало, и найти болевую точку. Она боялась, что партнёр бросит её и она останется одна. Я стала понемногу давить на это, подводить её к мысли о том, что её страхи сбудутся. Я всю жизнь так делала — просто чтобы посмотреть на реакцию человека. Как будто проводила эксперименты над людьми. Через пару месяцев я поняла, что с этим специалистом мы не продолжим работать: как она сможет помочь мне, если я ею манипулирую? Я пошла к новому психотерапевту, и с ним всё оказалось иначе. Ещё на первом сеансе он спросил: «Ты носишь очки, чтобы не общаться с людьми? Ты считаешь, что они недостойны тебя?» Я кинулась возражать, мол, я совсем не такая. Но в душе осознавала: он прав. Я и дальше пыталась его прощупывать. Например, пыталась вывести на разговор о коллегах. Я давно поняла: люди, которые сомневаются в своём профессионализме, при любом упоминании начинают критиковать своих коллег. Но мой новый психотерапевт не среагировал на провокацию. Даже когда я сказала ему: «Вообще я считаю всех психологов туповатыми», он среагировал спокойно. С первых же встреч он аккуратно подводил меня к тому, чтобы я осознала свою особенность. Например, перечислял типичные симптомы нарциссического расстройства: ощущение собственной исключительности, зависимость от восхищения окружающих, привычка манипулировать. Он просил меня подумать, кому из моих знакомых свойственны эти черты. Ещё он предлагал пройти психологические тесты, почитать статьи. И однажды я стала догадываться: а ведь это про меня. Он подтвердил: так и есть. Конечно, сначала я всё отрицала. Думала: «Сейчас просто модно подозревать у всех нарциссизм». Потом злилась на окружающий мир: «Это с вами что-то не в порядке, поэтому я и стала такой». Потом впала в апатию. Пройдя через все стадии принятия, я стала вспоминать свои прошлые поступки и переосмысливать их. От некоторых я пришла в ужас. Например, я вспомнила, как в студенческие годы встречалась с парнем, у которого был довольно властный отец. Мне было очень важно сделать так, чтобы отец ушёл из его жизни, перестал играть важную роль. Сначала я настояла на том, чтобы мы с этим парнем стали жить отдельно. Потом сделала так, чтобы он ушёл из семейного бизнеса. Не могу сказать, что папа моего партнёра мне чем-то не угодил или мешал мне жить. Просто для меня было важно контролировать молодого человека полностью, сделать так, чтобы у него никого и ничего не осталось, кроме меня. Контроль вообще очень важен для таких людей, как я. Всё в мире должно происходить по-нашему. То, чем мы не можем управлять, пугает нас — настолько, насколько нас вообще может что-то пугать. Например, мне очень некомфортно летать в самолёте — ведь там моя жизнь зависит не от меня и я не могу ничем распоряжаться. Чем дольше я ходила на терапию, тем больше я понимала про своё прошлое и отношения с людьми. Я осознала, что всегда манипулировала друзьями и знакомыми и даже не задумывалась об этом. Для меня это был единственный, самый естественный способ коммуникации. Например, когда у меня складывались отношения с каким-нибудь молодым человеком, я намеренно на некоторое время исчезала со всех радаров. Если человек сам находил меня, пытался выяснить причины, просил вернуться — значит, этим человеком я могла манипулировать, он был мой. Такая реакция меня полностью устраивала. Если человек и сам переставал искать встречи со мной, я понимала: он не так уж уязвим, вить из него верёвки не получится. Если я дружила с человеком, я должна была быть для него единственным светом в окошке. Каждого своего друга или подругу я страшно ревновала, хотела, чтобы этот человек не общался ни с кем, кроме меня. Если друг не хотел вести себя по-моему, я устраивала наказание тишиной: обижалась и исчезала. Я делала всё для того, чтобы человек сам почувствовал себя виноватым, понял, как сильно он меня обидел и заставил страдать, начал раскаиваться, ходить за мной и просить прощения. После таких наказаний многие начинали вести себя по-другому — так, как я хотела. С теми, кто не продавливался, дружба у нас не складывалась. Мне никогда не говорили, что я манипулирую людьми и веду себя нечестно. Просто некому было это сделать — вокруг меня были только те люди, которые восхищались мной, видели во мне идеал. Одна из главных проблем нарциссистов — в том, что они не принимают свою «плохую» сторону. Человек может изменять жене, но продолжать считать себя «хорошим». Он будет искренне верить: это вовсе не он обманщик, он вовсе не злоупотреблял доверием другого человека. Просто его к этому подтолкнули, так сложилось, жена сама его вынудила. Во всём, что с ним происходит, может быть виноват кто угодно — только не он сам. Именно поэтому большинство нарциссистов никогда не доходят о психотерапевта, а если и доходят, то не задерживаются в терапии надолго. Мне повезло: у меня хватило сил и смелости, чтобы заняться саморефлексией. Я поняла, что моё поведение не соответствует моим же убеждениям. Что манипулировать, вертеть людьми нечестно и мне хотелось бы измениться. К сожалению, нарциссическое расстройство личности не лечится. При знакомстве с новым человеком мой первый порыв по-прежнему — найти его больную точку. Я всё ещё не совсем понимаю, что такое эмпатия, и не могу почувствовать чужую боль. Но кое-какие изменения всё же происходят. Мы — нарциссисты — очень хорошо улавливаем чужие комплексы. Вот, например, девушке с детства говорили, что она толстая. Она слышала это от родителей и самых близких людей. Допустим, она выросла и однажды встретила меня. Я начинаю её прощупывать и отпускаю какую-то шутку о её фигуре. Если у девушки есть броня, если она проработала эту проблему и выстроила внутренние границы, она, скорее всего, улыбнётся и отойдёт от меня подальше. Но человек уязвимый после моего оскорбительного комментария, наоборот, станет ко мне тянуться. Он увидит в этом что-то родное — почувствует свою любимую мозоль. Он будет смеяться моим обидным шуткам и будет тянуться ко мне. Если у человека есть хоть одна непроработанная проблема, я рано или поздно её обнаружу. Чем больше у человека таких уязвимостей, тем больше он рискует стать жертвой. С начала терапии я стала больше внимания обращать на то, как я проверяю других. Например, недавно коллега неловко бросил бумажку в урну, и я заметила: «Да, в NBA тебя не возьмут». Он не среагировал: улыбнулся из вежливости и пошёл по своим делам. Но я проанализировала своё поведение, призналась себе в том, что моя шутка была не просто шуткой, пошла и извинилась перед этим человеком. Из-за чего у меня началось нарциссическое расстройство — точно не знаю. Может, это связано с тем, что в моём детстве мы часто переезжали и я не могла найти друзей. Тогда моя психика изобрела адаптивный механизм, который помог мне существовать обособленно от других. Но, может, что-то произошло в ещё более раннем детстве, и я этого не помню. Или просто эта особенность выпала мне в генетической лотерее. Вероятно, я никогда не найду причину. Хотя я даже не уверена, что её нужно искать. Главное — что теперь я стараюсь вести себя по-другому. Я всё ещё не совсем понимаю, что такое эмпатия, и не могу почувствовать чужую боль Когда я решила начать менять свою жизнь, оказалось, что очень трудно перестать манипулировать людьми. Я просто не знала, как без манипуляций объяснить человеку, что мне нужно. У меня были настоящие истерики, я ощущала себя беспомощной. Иногда мне казалось, что я становлюсь мягкой, настоящей слюнтяйкой. Я даже хотела уйти из терапии. Но всё-таки осталась. Я знаю, что стремление прощупать почву — это симптом, часть моего диагноза. Скорее всего, он будет со мной всегда. Но я могу научиться контролировать своё поведение, начать вести себя более этично. Мне кажется, у меня уже начинает получаться. Хоть я и не научилась эмпатии, я узнала, как определить, что человеку нужна поддержка, о чём спросить его и что сказать, чтобы ему стало легче. То, что другие люди делают по наитию, как то, что само собой разумеется, я выполняю по схеме, рационально. И тем не менее я вижу, что окружающим стало со мной комфортнее. Я даже сделала удивительное открытие: раньше люди не садились рядом со мной в транспорте, не узнавали у меня дорогу. Как будто инстинкт самосохранения отталкивал их от меня. Может быть, они замечали что-то в моей мимике. В последний месяц люди, наоборот, ко мне потянулись. Недавно в толпе женщина выбрала именно меня, чтобы спросить дорогу. Ещё я учусь распознавать собственные эмоции. О том, что у меня есть с этим некоторые сложности, я знала всегда. Но никогда не объясняла это нарциссизмом. Я предпочитала думать, что у меня «мужская» логика, и гордиться этим. Мизогиния ещё больше подпитывала моё чувство собственной исключительности: «Все бабы как бабы, а я королева». К тому же я ещё и работаю в IT — эта область идеальна для таких, как я. Чувствуешь себя продвинутой, как будто понимаешь больше остальных. Пока что я преуспела только в одном — научилась определять тревогу. У меня есть картонный кружок со спектром эмоций — такие используют, чтобы развить эмоциональный интеллект у детей. Каждый раз, когда мне кажется, что я что-то ощущаю, я подолгу смотрю на этот кружок и думаю: «Я испытываю приятное или неприятное чувство? Связано ли оно с событием из прошлого или из будущего?» Так, очень медленно, я нахожу нужную эмоцию. Это кропотливый труд. Но зато теперь я знаю: тревога — это то странное ощущение, которое появляется у меня, когда я еду на машине в сторону города, где живёт мой бывший парень. Люди, которыми я могу управлять, мне не интересны. Люди, которые могут управлять мной, опасны Вскоре после того, как я начала ходить на терапию, я завелаканал в телеграме. Сначала я вела его скорее для себя, чтобы закреплять успехи и лучше запоминать то, о чём мы говорим со специалистом. Но потом у меня появились читатели и обратная связь. Это стало своего рода отдушиной. Сегодня нарциссисты — это что-то вроде страшилки. Все знают, что от этих людей лучше держаться подальше, что они могут испортить окружающим психику. Объявить знакомым, что ты нарциссистка, — это всё равно что признаться в гомосексуальности, если у тебя консервативная патриархальная семья. Ты вызовешь шок, отторжение, страх. Хочется, чтобы был какой-то канал, где можно поговорить о своей особенности, может быть, даже найти других рефлексирующих нарциссистов, которые проходят через что-то подобное. Люди часто склонны видеть нарциссиста в каждой сволочи. Если человек бьёт жену — значит, у него непременно нарциссическое расстройство. Это бессмысленно и несправедливо. Человек вполне может быть просто сволочью, но не нарциссистом. А ещё он может быть нарциссистом, но не сволочью. Хотя по-настоящему приятных людей среди нас, пожалуй, всё-таки мало. Нарциссические черты есть у многих. Кто-то любит манипулировать другими, кто-то ищет чужого восхищения или обманывает, чтобы привлечь к себе внимание. Но не каждый человек, склонный к нарциссизму, — человек с расстройством. Говорить о нарциссическом расстройстве личности можно только в том случае, если эти черты преобладают в жизни, определяют её и нарциссическое поведение сложно контролировать. Кое-кто пишет и просит меня определить, нет ли у него нарциссического расстройства. Но нельзя ставить диагноз по аватару — я могу посоветовать, на что обратить внимание. Чтобы узнать что-то конкретное, нужно идти к специалисту. Кроме того, я заметила, многие люди пишут мне, что они подозревают нарциссистов в своих партнёрах, друзьях, родителях. Но мало кто задаётся вопросом: а нет ли этих симптомов у меня? Не манипулирую ли я людьми? Не считаю ли я себя особенным? Хоть я и веду канал, многим своим знакомым и друзьям я не рассказываю о своей особенности. Я знаю, что мама не примет меня всерьёз и будет говорить, что это какое-то «преувеличение» или психотерапевт меня «убедил». Часть знакомых, скорее всего, отвернётся от меня после такого признания. И всё-таки есть несколько человек, которым я открылась. У меня есть подруга, которая во всём поддерживает меня, помогает распознать эмоции. Она называет меня «своим цветочком». У меня до сих пор сложности с поиском партнёра. Люди, которыми я могу управлять, мне не интересны. Люди, которые могут управлять мной, опасны. Мы с терапевтом решили, что на какое-то время мне лучше вообще отказаться от отношений. Но когда-нибудь в будущем я хотела бы узнать, каково это — когда вы с партнёром равны, не пытаетесь друг друга поменять и принимаете друг друга такими, какие вы есть. Ещё я не очень хорошо понимаю, что такое любовь. Да, я испытываю по отношению к людям положительные чувства. Но это скорее похоже на эмоции ребёнка, получившего новую игрушку. Она нравится ему, он рад, что она принадлежит ему, и будет очень нервничать, если кто-то попробует её забрать. Но он не отказался бы и от другой игрушки, получше и более новой, тем более что эта может надоесть. И всё-таки в моей жизни есть люди, которые мне дороги, и я хотела бы их сберечь. Мне сложно описать свои эмоции по отношению к ним. Вернее всего будет сказать так: с ними моя жизнь заметно лучше, чем без них.
