"Бог - император Дюны" Фрэнк Херберт. Перевод Алексей Биргер, "Амбер ЛТД", М, 1993 Этим утром я родился в юрте на краю конской равнины, в стране более не существующей планеты. Завтра я рожусь кем-нибудь еще и в другом месте. Я еще не выбрал... Хотя, этим утром... ах, эта жизнь! Когда изображение в моих глазах стало четким, я поглядел на солнечный свет, на истоптанную траву, я увидел полных жизни людей, погруженных в свои сладостно-повседневные дела. Куда... о, куда девалась вся эта наполненность жизнью? (Украденные дневники) "Беги, Квутек! Беги". На момент, когда я это записываю, целое можносчитать довольно объемистым. Я -то, что называется предчервем. Мое тело приблизительно семи метров в длину и чуть больше двух метров в диаметре, рубчатое по большей части своей длины, мое лицо Атридеса находится на уровне человеческого роста, руки и ноги, как раз под ним все еще узнаваемо человеческие. Мои ноги? Что ж, они почти атрофировались. По правде говоря, просто плавники, загибающиеся назад, вдоль моего тела. Я вешу приблизительно пять старых тонн. Вот данные, которые я сообщаю, потому что знаю - они будут иметь исторический интерес.
Всем (истинным ценителям и перво(по)читателям "Дюны") желающим рассказать о моих настоящих мотивах предлагаю сделать это в соответствующей теме ("Мотивы"), для дружеского выяснения идентификаций или отношений (по смыслу) есть соответствующие темы. ----------------------------------------- Монео. Это убивает Червь. Червь - это Бог. Лито живет в груди Бога, но он никого не убивает. Сиона. Так как же ты сохраняешь себе жизнь? Монео. Я умею распознавать Червя. Я узнаю его в лице Лито и его движениях. Я знаю, когда появляется Шаи-Хулуд! Монео. Говорю тебе, он никого не убивает! Сиона. А в чем разница? Лито или Червь, они теперь одно тело. Монео. Но это два раздельных бытия. Лито - это император, А ЧЕРВЬ ЭТО ТОТ, КТО ЯВЛЯЕТСЯ БОГОМ. Айдахо никогда не видел, чтобы он таким образом покидал тележку, даже не подозревал, что такое возможно. Для Лито надо лишь телом Червя учуять подлинную угрозу - и спустить Чеервя с внутренней привязи. Остальное происходило само по себе - со скоростью, которая всегда изумляла даже Лито.
- Мы - убийцы мифов, ты и я, Монео. Это наша совместная мечта. Уверяю тебя с высоты бога - олимпийца, что правительство - это всеми разделяемый миф. Когда миф умирает, умирает и правительство. Судья. Ты дала нам понять, что хочешь говорить с нами о мотивах действий Владыки Лито. Говори. Хви Нори. Ваш формальный анализ не отвечает на те вопросы, которые у меня возникают. Судья. Какие вопросы? Хви Нори. Я спрашиваю себя, какая причина заставила Владыку Лито принять это отвратительное превращение, это тело червя, эту потерю человеческого? Вы просто предполагаете, что он сделал это ради власти и ради долгой жизни. Судья. Разве этого недостаточно? Хви Нори. Спросите самих себя. Заплатил ли бы за такое кто-нибудь из вас столь неравноценно непомерную плату?
Пытаться установить правила для творчества - то же самое, что пытаться отделить ум от тела. Владыка, ты ведь не имеешь ввиду добиться улучшения человеческой породы? Лито угрюмо на него посмотрел, подумав: "Если я сейчас употреблю ключевое слово, поймет ли он меня? Может быть.." - Я - хищник, Монео. - Хищ.., - Монео осекся и покачал головой. Он, как ему казалось, понимал значение этого слова, но само слово потрясло его. Не шутит ли Бог Император? - Хищник, Владыка? - Хищник улучшает породу - Как такое может быть? Ты ведь нас не ненавидишь. - Ты разочаровываешь меня, Монео. Хищник ведь не ненавидит свою жертву. - Хищники убивают, Владыка. - Я убиваю, но не ненавижу. Добыча утоляет голод. Добыча это хорошо. Краткосрочные решения обычно терпят неудачу при долгосрочном применении.
Я не так уж стремлюсь создавать мучеников. Мученики обычно приносят непредсказуемость драматических событий в жизнь человеческую. Драма- это одна из тех целей, против которых направлено мое хищничество. Многое зависит от того, о чем люди мечтают в глубине своих сердец. Я всегда озабочен тем, чтобы формировать мечты не менее, чем поступки. Между строк моих дневников вы вычитаете борьбу со взглядом человечества на себя самого - напряженный поединок на поле, где мотивы из нашего темнейшего прошлого могут всплывать из хранилищ бессознательного и становиться событиями, с которыми мы должны не просто сосуществовать, но должны бороться. Это чудовище, подобное гидре, всегда нападающее нападающее на тебя с невидимой тебе стороны. Вот я и молюсь, чтобы вы, одолев мой участок Золотой Тропы, не были бы больше наивными детьми, танцующими под неслышную для вас музыку. (Украденные дневники) "Насколько же верно: оружие способно свести поведение человека к предсказуемой модели"
Айдахо повернулся к Лито спиной. "До чего же очаровательный, совершенно человеческий жест. Неприятие в сочетании с признанием уязвимости". - Тогда я буду обращаться к первому Лито и к Полу, к тем, кто лучше всего меня знает. Используйте меня хорошо, потому что я любил вас. "Славный Монео", - подумал Лито. - "Такой славный. Он слишком хорошо меня знает, но я отчаиваюсь в том, что он когда-нибудь поймет."
Я знаю зло моих предков, потому что сам ими являюсь. Равновесие до крайности хрупко. Знаю, немногие из вас, читающих мои слова, когда-либо подобным образом задумывались о своих предках. Вам не приходило в голову, что ваши предки были среди выживших, а выжить - само по себе включает порой необходимость принятия жестоких решений, того вида разнузданного зверства, который цивилизованное человечество так усердно старается подавить. Какую цену вы уплатите за это подавление? Согласитесь ли вы на ваше собственное исчезновение?
Этот сон будил его дважды за ночь, и оба раза он выходил на балкон, чтобы поглядеть на звезды, а сон продолжал рокотать в его голове. "Женщины... женщины без оружия в черных доспехах... кинувшиеся на меня с хриплым бессмысленным воплем толпы... размахивавшие руками, влажными от красной крови... и сгрудились на мне, в их разверстых ртах обнажены ужасные клыки!" Но, говорит он, мужская армия пережиток камуфляжной функции в доисторической стае, перепоручавшейся невоспроизводящимся самцам. Он говорит, весьма занятно, с каким упорством старшие мужчины всегда посылали в бой более молодых. - Что он имеет в виду, говоря о камуфляжной функции? - Те, кто всегда находятся за пределами периметра безопасности, защищая дающих приплод мужчин, женщин и самых юных. Те, кто первыми встречают хищников. Он говорит о сублимации, об энергии, которая в поисках выхода устремляется не туда, и всем остальном подобном. - О присущем незрелой юности - ну, например, мальчики вместе, шутки, связанные с причинением боли, верность только своим собратьям по стае... Он предложил провести передо мной ряд примеров - знаменитые воины, которые так и остались заторможенными в юношеской незрелости. - Гомосексуалист - потенциальный или, иначе, ставший таковым под воздействием причин, которые можно назвать чисто психологическими - склонен к ищущему боль поведению - либо ищет боль для себя, либо причиняет боль джругим. Владыка Лито говорит, что корни этому - в испытующих поведенческих реакциях доисторической стаи.
"Он ненавидит своего Бога Императора! Нет... он боится его. Но разве мы не всегда ненавидим то, чего боимся?" Придворные и охрана замерзли после пробежки сквозь утренний воздух. Одежды некоторых были больше для красоты, чем для тепла. "Но кто знает, может формой защиты является и выставление себя напоказ", подумал Лито. - Часть меня - вечная обитательница подземелья, ни о чем не думающая, - сказал Лито. - Эта часть просто реагирует. Она совершает поступки, не заботясь о знании или логике. Монео кивнул, взгляд его был прикован к лицу Бога Императора. Не начинают ли стекленеть его глаза? - Я вынужден стоять в стороне, просто наблюдая ее действия, больше ничего, - говорил Лито. - Такая реакция может вызвать твою смерть, выбор тут не за мной, ты слышишь? - Когда происходит такое, то не существует никакого выбора! Ты принимаешь это, просто принимаешь.
Тиран, не совсем безумный, просто тиран. Но даже обычный тиран имеет мотивы и чувства больше тех, которые обычно приписываются ему поверхностными историками. Я не вождь, я даже не поводырь. Бог. Запомни это. Я полностью отличаюсь от вождей и поводырей. Богам не нужно нести ответственность ни за что, кроме акта творения. Боги принимают все и, таким образом, не принимают ничего. Боги могут быть опознаваемы и при том оставаться безымянными. Богам не нужен духовный мир. Мои души обитают внутри меня, отвечая на мой малейший призыв. Я делюсь с тобой, поскольку это доставляет мне удовольствие, тем, что я о них и благодаря им узнал. Они и есть моя правда. Остерегайся правды, нежная сестра. Хотя многие ее доискиваются, правда может быть опасной для того, кто ее ищет. Мифы и успокаивающую ложь намного легче найти и поверить в них. Если ты найдешь правду, даже временную, она может полтребовать, чтобы ты пошла на болезненные перемены. Скрывай свою правду в словах. Естественная двусмысленность слов тогда тебя защитит. Слова намного легче усваивать, чем острые уколы бессловесных знамений дельфийского оракула. Имея слова, ты можешь кричать вместе с хором:"Почему меня никто не предостерег?" Но я предостерег вас. Я предостерег вас своим примером, а не словами. Единственное прошлое, которое сохраняется - это бессловесно покоящееся внутри тебя.
- Сиона? Что она могла... - Вот что ей передай: она очень тонко напоминает ту силу внутри меня, что действует вне моего ведома. Благодаря ей, я помню, как это было - быть человеком.. и любить. - Просто передай ей это. Сиайнок означает воздание почестей тому, кто говорит искренне. И сохранение памяти о нем. - Но, Владыка, разве искренность не предполагает на самом деле, что говорящий верит... обладает верой в сказанное им? - Да, но слово Сиайнок содержит так же понятие света, проясняющего реальность. Ты продолжаешь проливать свет на то, что видишь. - Реальность... это очень двусмысленное слово, Владыка. - Разумеется! Но Сиайнок также означает бродильную закваску потому что реальность - или вера, будто знаешь реальность, что на самом деле есть одно и тоже - это то, на чем всегда заквашено мироздание. - И все это в одном слове, Владыка? - И даже более! Сиайнок содержит также призыв к молитве и имя ангела-учетчика Сихайи, допрашивающего только что умерших. - Огромное бремя для одного слова, Владыка. - Слово может выдержать любое бремя, какое мы захотим. Все, что тебуется - договоренность и традиция, вот фундамент, на котором мы строим значение слов. - Почему я не должен говорить об этом с Рыбословшами, Владыка? - Потому, что это слово, сохраняемое для них. Они против того, чтобы я доверял это слово любому мужчине.
Советником икшианцев был, конечно, кормчий Космического Союза, он явно отметил беспорядок, который вызывает Сиона в материи времени. "Какое же чудесное создание - Хви Нори", - подумал он. Она представлялась воплощенным сгустком добра, именно ради этого выращенная и воспитанная своими икшианскими властителями, с тщательным расчетом эффекта, который она произведет на Бога Императора. У Лито было достаточно жизне-памятей, чтобы увидеть в Хви идеальную монахиню, добрую, готовую к самопожертвованию, саму искренность. Это было самое основное свойство ее натуры, место в котором она жила. Для нее легче всего было быть правдивой и открытой, способной что-то утаить лишь ради того, чтобы отвратить боль от других. Эта способность к святой лжи, подумалось Лито, самое глубокое, пожалуй, из тех влияний, которое смогли оказать на ее характер Беше Джессерит. Подлинная суть Хви осталась прежней - чувствительной, от природы сладостно не испорченной. Лито не мог разглядеть в ней управляющей расчетливости. Она представлялась непосредственно реагирующей и цельной, превосходным слушателем (еще одно свойство от Бене Джессерит). Она удалилась тихо и спокойно, но Лито видел, что и Хви тоже мучается. Нельзя было не разглядеть ее искренней скорби по тому человеческому, чем пожертвовал Лито. Она понимала то же, что и Лито: они могли бы быть друзьями, любовниками, партнерами в том наивысшем сопричастии между полами. Ее хозяева запланировали для нее осознание этого. "Икшианцы жестоки!", - подумал он. - "Они знали, какова будет наша боль".
Необъяснимые звуки, зрелища или запах пробуждают в вас забытые вами органы восприятия. При сигнале тревоги вы обращаетесь к вашему первобытному языку, потому что все остальные уложенные в системы звуки становятся чуждыми. Вы требуете приемлемого облачения, потому что в чуждом наряде есть угроза. Такова система обратной связи на ее самом примитивном уровне. Ваши клетки вспоминают. (Украденные дневники) - Военные убеждены, будто, рискуя жизнью, они тем самым покупают право чинить любое насилие над врагом, какое им заблагорассудится. У них менталитет захватчиков. Нунепи не считает себя ответственным за что угодно, сделанное против чужих. - Он попытался и проиграл, Владыка. - Но он отсек от себя узы прошлого и возражает против того, чтобы уплатить свою цену. - Воинствующие миссионерские религии могут разделять эту иллюзию "гордого прошлого", но не многие понимают главную опасность для человечества, а именно - ложное чувство свободы от ответственности за свои собственные действия.
"Почему эта глупость повторяется с такой монотонной точностью?" - подивился Лито. Его жизни-памяти предложили ему бесчисленные сцены, в точности совпадающие с этой - пещеры, жрецы и жрицы, охваченные священным экстазом, зловещие голоса, извергающие мрачные пророчества сквозь дым священных наркотиков.
Пророческий транс не похож ни на какой другой визионерский опыт. Это не отступление от обнаженности внешних восприятий (каковым являются многие состояния транса), а погружение во множественность новых движений. Вещи движутся. Это прагматизм из прагматизмов посреди Вечности, самосознание, востребуемое для достижения в итоге неразрывного понимания, что космос движется сам по себе, что он изменяется, что меняются его законы, что ничто не остается устойчивым и абсолютным в таком всеобщем движении, что механические объяснения чего-либо срабатывают лишь внутри малых ограничений, и что, как только эти стены рушатся, рушатся и рассыпаются прежние объяснения, сносимые прочь новыми движениями. То, что видишь в таком трансе - отрезвляет и часто потрясает. Оно требует от тебя наивысших усилий, чтобы остаться единым целым, но даже при этом возвращаешься из этого состояния полностью изменившимся. (Украденные дневники)
Не понимают потому что в толк не возмут то, что не просто цитируется, а цитируется именно это и именно тобой.
