Тексты автора встретились мне на просторах сети года 3-4 тому. И на тот момент живой "нерв" повествования и "вылепленный" русский произвели большое впечатление. Перечитывая сейчас (с убытием уровня драматизма) небольшие отрывки, отмечаю - давнее впечатление сглажено. Такой отзыв //4tiva.net/1250/index.html Маринина 18.08 //2007 В последнее время и в читательской среде, и в литературном сообществе заметно увеличился интерес к «литературе факта», или, как ее иногда называют критики, «нон-фикшн». «Записки Басаргина» можно отнести к этому жанру, т.к. в них, на мой взгляд, соединены элементы исповедальной прозы, философско-эстетического трактата и мемуарно-дневниковых записок. Кроме оригинального языка и стиля, эта проза подкупает предельной искренностью автора. Думаю, это будет - КЛАССИКОЙ ЖАНРА! У Басаргина, героя книги, которого невольно ассоциируешь с автором, свой взгляд на каждого встретившегося ему человека, каждое событие, сложившиеся формы общения людей, любовь, работу, увлечения – в общем, на все то, что называется жизнью. И этот взгляд – единственный и неповторимый, как единственен и неповторим каждый из нас. Несмотря на общую минорность и скепсис повествования, в конце «Записок» автор заявляет, что он счастлив. Счастлив тем, что ему подарено такое чудо, как жизнь. “Я думаю, она невеста неба” Басаргин Олег Она выпорхнула из своего авто, на ходу сминая пустую пачку тяжелых сигарет. Щелк. Первый дымный выдох и ее нет. Только легкий терпкий запах не то ее кожи, не то каких-то случайных духов. Я встречаю ее уже в офисеу своего приятеля: она мечется между коробками с грузом и папками с договорами: идеальный пример лихорадки рабочей недели. Иногда она распускает длинные темные волосы, они отливают золотом и гривой лежат за ее плечами. - неужели такая красавица курит ...?! Улыбка, готовая убить на полшага до, пряди, которые она резким движением головы откидывает с худых ключиц. Сотрудники с виду не реагируют на нее: только единственный неженатый в конторе печатает для нее руководство по включению компьютера и меняет ей картридж. На прошлой неделе она сама собрала системный блок: кидает на него смешливый взгляд и замирает под ним, когда он опирается руками о стол. Я нахожу ее уже на улице, в курилке, охрипшим голосом она хохочет над целующимися парочками на троллейбусной остановке. Одна. Разодетые в цветастые кофты, выглядящие взрослыми недо-модели, пере-домохозяйки ей не любопытны. Еще затяжка, она срывает одуванчик и кидает его охраннику на проходке. В ее ресницах звон колокольчиков, под ними ветер с примесью запахов. Костян влюблен в нее. Еще она нравится его заму Димарику . Она никому не ответит взаимностью. Я думаю, она невеста неба.
Вообще, я, конечно, плохо отношусь к пафосу, может, не к любому- не определилась. ------------------------------------------------------------------------------------------ damochka.ru/dnevnik/read.phtml?uid=1286191 Спой мне песню про крест и про купол, Про надежду и веру всех вер. А любовь - это клетка, я опять загнан в угол, Как беспомощный раненый зверь... Знаю: не отмазывайся - не военкомат. У меня нет никакого оправдания. Я виновен. Да, господа присяжные заседатели, вы бесспорно правы: я эгоцентричен, своенравен и безнадежно глуп. Господин прокурор, проведите меня по Зеленой Миле, заприте в Шоу-Шенке, закопайте живьем в замке Иф, сожгите на Главной Площади. Меня всю жизнь окружали женщины, которые не достанутся мне по праву рождения и мужчины, которые действуют мне на нервы. Виновато воспитание, господин судья: до семи с половиной лет я был одинок. Как все дети, скажете вы. Но я стал интровертом...! Да, это все мои дневники. В них содержатся коварные планы по истреблению мира! Надо было их просто читать задом наперед, держа перед зеркалом, в новолуние, при свете одной красной свечки без ароматизаторов. А разве вам мои записи не кажутся загадкой пляшущих человечков? На восток от солнца, на запад от луны, господа... Туда, где мне грезились миры Уэльса. Знаете, на кого он похож? На агента Смита. Я? На Нео? Не ухмыляйтесь. Совсем нет. Я просто одна из составляющих системы. Я существую доли секунды, которые тянутся уже вечность. Лет двести, у меня плохая память на числа, если это не касается денег. А дворники всё так же терзают промерзший асфальт: упрямо и целеустремленно настолько, что не можешь понять, кто у кого тут путается под ногами - они у тебя или ты у них. В принципе, они уже работают, а ты только планируешь, да и то никаких гарантий твоей полезности на лице у тебя не написано. Поэтому дворники, сверкая тут и там невыносимо рыжими жилетками, коллективно приходят к выводу, что ты - совершенно ненужный модуль человечества, поэтому можешь и попрыгать через лопаты. Только этой касте присущ редкий вид паскудства: когда ты возникаешь на траектории движения их уборочной техники, они начинают ею двигать с усиленным напором. Такое ощущение, что они вообще находятся за пределом реальности 13 декабря 2005 года. Судя по некрологам, дворники бессмертны. Я не Джонатан Ливингстоун и не могу назначить тебе встречу где-то между настоящим и грядущим. В той секунде, когда на нас опустились небеса, и я понял, что ТЫ - это мой любимый образ. Ты - та девушка, что приходила ко мне по ночам. Мне опять невыносимо плохо. Мне хуже, чем всегда. В несчастную, не приспособленную к вторжениям и перепадам температур плоть, вгрызается Нечто. Нечто пугает: я начинаю стремительный кросс по стенам. -Попробуй прополоскать рот борной кислотой. -Ты что, доктор Менгеле ...? Ты мне еще предложи прижечь десну перекисью водорода. - В твоем случае проще отрубить голову. Да у всех росли эти чертовы зубы мудрости! В первый день, когда я смутно осознал всю паршивость моего положения, на работе даже устроили консилиум, где в мельчайших подробностях обсудили, за сколько этапов лезут зубы, как именно вспарывают десны, если зубы растут неправильно, и какие последствия могут наступить за этим чисто теоретически. Я пришел только к одному выводу: следующие лет десять мне предстоит мучиться, оттого что какие-то атавистические, рудиментарные наросты будут почему-то стремиться к существованию в моем рту. - Можно было уже привыкнуть. - Я уже привык к питерским и московским пробкам на дорогах, я уже привык к отвратительному привкусу сигарет на губах, я уже привык к вечно залитой убежавшим кофе плите, я уже привык к заказчикам, не платящим денег, которых от меня ежедневно требует жизнь. Я ко многому привык. Не предлагай мне привыкнуть еще к тому, что у меня десна похожа на калошу, причем, судя по ощущениям, на пару размеров меньше, чем надо. Мое тело помнит всё. Холод. Не пронизывающий, а сковывающий ладони. Боль в суставах, венах, когда любое движение напоминает траекторию полета молекул в раскаленном олове. Я сгибался пополам, дышал на руки, я уже готов был облить их собственной кровью, если бы не знал, что это только усугубит пытку. Вполне естественно: находясь в пятиградусный мороз в великолепно продуваемом пространстве Цветного бульвара, состоящего из каменных, никогда не прогреваемых стен, очень сложно сохранить нормальную температуру тела. Почему самые идиотские идеи приходят в голову именно мне? Боги, сколько уже никогда не будет сделано! Я не убийца и не хирург. Когда приятель распорол ладонь до мяса, у Басаргина началась истерика. Да, я не выношу вида тонкого лезвия, под которым расходится кожа. Меня мутит, начинается паника: я почти в обмороке, я уже в обмороке, я давно в обмороке! Иногда мне кажется, что я из него никогда и не выходил. Надо врать только чистую правду, милая. При нажатии на клавишу мобильный издает похотливые вопли ... Существуют люди, которые при малейшем проявлении к ним доброты незамедлительно прокладывают через вашу спину красную ковровую дорожку и садятся на шею, при этом весело болтая ножками и больно царапая щеку каблуками. Однако они еще и в состоянии разрекламировать вашу персону на всю округу и присвоить вам титул "Придурок Года". Тут уже начинаются хождения по мукам: создается ощущение, что ваш телефон размножили и сбросили с крыши какой-нибудь высотки в очень ветреную погоду. Ваш утренний мат как естественная реакция на неожиданные звонки воспринимается, как команда звонить вам раньше и чаще. Тут начинается самое интересное: после вашего непродолжительного, но сурового объяснения на вас обрушиваются пресловутые тридцать три несчастья плюс бонус - истерика с угрозами суицида. В глазах темнеет, над головой материализуется тучка с вечным дождем, в ушах шумит, как на Садовом кольце в час пик. И вот ты уже на коленях, со слезами раскаяния в глазах. А то, что еще пять минут назад, ругаясь, всхлипывало у тебя на груди, стоит, поставив ногу тебе на спину, с победоносной ухмылкой на лице. И ты вдруг понимаешь, что бунт - это единственное. И после непродолжительных угрызений совести разрываешь порочный круг. А потом быстро убегаешь. Чтобы снова не разжалобили. Это наш с тобой декамерон, милая. Слишком трогательная сказка об истинной любви, которую никто не может разгадать, потому что она наполнена не романтикой, а нелепостями. Жизнь не выносит хэппи-эндов, и мы выживаем в ней, как умеем. *** Я влюбился в нее, наверное, как раз в тот момент, когда понял, что большая часть моих знакомых ее не выносит. Не то чтобы меня тянуло к отверженным, просто вкус у моего окружения отвратительный. Люди своими суждениями часто наталкивают меня на оптимистическую догадку: Вселенная гораздо необычнее, чем мы можем вообразить. Когда мы с ней говорили, она иногда поражала даже мое, привыкшее к человеческим странностям, сознание. Как мне доказать, что женщины мной не вертят, как хотят? В моем городе много мест, которые я слишком хорошо знаю, чтобы любить. В моей жизни много людей, которым я ничего не могу дать взамен за факт их существования. Короче, родинка – моя любовь. И кто ее тронет, будет иметь дело со мной. Лично. Дождался... Вот он - роман со всеми надлежащими атрибутами: ну там...асти-мартини (для романтизированных особ) или текила-соль (для грубых и веселых). Волны шипят у ног (для безнадежно уставших), или еловые иголки впиваются в спину (для тех, у кого еще остались какие-то силы).Что, мало? "Мало", - честно признаюсь я и напиваюсь, сидя один в своем офисе. Добавим ко всему этому шекспировские страсти, трагический надлом и какой-нибудь темный секрет из прошлого, как во всяком порядочном аниме, - и миниатюра ценой восемь с половиной долларов каждое воскресенье, превращается в полноценную пьесу. Кстати, если бы Ромео выпил с горя водки, а не яда, то нам бы пришлось рассчитывать на хэппи-энд. Только в Вероне не водилось ни водки, ни пива. И вообще, повесть эта вовсе даже и не о любви, а только о глупости человеческой и о моментальности поступков. О как! Нам бы и тьмы нагнать, и красивого пафоса, и суицидальных мотивов... Мы уже втоптали в землю грабли по самые уши, слишком периодически наступая на них. А истина, как обычно, где-то рядом... Будьте проще и люди к вам потянутся. *** Прижимать тебя к своему плечу, сонную и сдавшуюся, возвращаясь в несуществующий дом на полуночном троллейбусе по уставшему от урбанизации и годов городу... Встретить тебя рано для полуспящего сознания и бродить вместе по серо-рыжему асфальту, возникающему из рассвета. Пропускать кофе, как портвейн, в тех местах, где его еще разливают... Прятаться в тени осенних деревьев и придумывать фигуры из листьев, как дети придумывают их из облаков, а потом разрушать их, кидая друг в друга это обманчивое золото, рассыпая смех и беспечность в чистое голубое небо... Забыть об условностях, о себе, о промахах, о страхах, о принципиальности и гордости. Игра в искренность? Нет, просто нелепый договор Ганнибала Лектора: ты мне - я тебе. Пусть сегодня все будет по-настоящему... *** Нам будут долго предлагать не прогадать. - Ах! - Скажут, - Что вы, вы еще не жили! Вам надо только-только начинать... Ну, а потом предложат: или-или. (Владимир Высоцкий) Ты всегда приходила за пять минут до сумерек: то ли ты торопилась, то ли ночь беспардонно просыпала свое время. Не спи на посту! Я, кажется, не спал целую вечность. Эти серые камни вокруг не давят, но кричат, каждая извилина в них - пульс голоса. Для полноты картины я провожу по ним пальцами с выдранными ногтями: боль безупречная, как будто кожи нет на всем теле - конфисковали. Губы, впрочем, свои возможности исчерпали. Занозы от деревянной скамейки нещадно впиваются в спину. Выбор есть всегда: можешь на все плюнуть или махнуть рукой. Ты повышаешь тон ... В голове только одна картинка: жара, лето, я, размахиваясь, вышвыриваю свою жизнь в центральный фонтан ... Сказочники правы: убей злодея - спаси принцессу. Ты предлагаешь: сигарету, свободу, семь тысяч долларов, пятьдесят тысяч долларов, unlimited, прямо сейчас - далеко-далеко в Европу, навсегда-навсегда в какую-нибудь вечную весну. Триста тридцать евро и больше никаких пустых поездов. "Тебе больше не придется вставать каждое утро", - говоришь ты. - Больше никаких партнеров". А я думаю: неужели всё, чего я боюсь, - это какая-то приваленная сделка? Тело, зажатое в угол, не сопротивляется. Тебя заносит, глаза сверкают, а у меня на ресницах копоть, у меня под лопаткой разодрана кожа и сломано по меньшей мере сорок процентов ребер. Думаешь, мне сейчас нужны Висячие сады Семирамиды? Да ни хрена. Просто поднять голову вверх, чтобы остановить кровотечение. Но твои добрые, ласковые, нежные складные шкафчики, видимо, решили выдавить из меня скелет. То ты весела, то злишься. "Не сопротивляйся, все будет хорошо, ты еще так молод", - говоришь ты. И это для тебя демократия. Разошлись, как умели: ты в гетто, а я среди серебристого сквозняка. Видеть меня и общаться со мной - испытание не для слабонервных. -Девушка, вам говорили, что вы красивая? -Да. -Вас наебали. Всё на блюдечке, оптом и всё для меня самого. Ты смотришь почти ласково: по-твоему, я вот-вот соглашусь и прекращу этот кошмар. Тебе ведь больней, чем моим уже очумевшим внутренностям: никогда не знаешь, сколько у тебя внутри интересного, пока не начнут бить. Тебя раздирает желание подарить мне покой. Хрустальные вазы бьются, их осколки режут ноги взошедшим на Голгофу. Засушенные плантации аленьких цветочков, раннее утро за жалюзи. Кажется, где-то начинает что-то цвести, но я не уверен - переносицу твои кисоньки-рыбоньки-заиньки мне тоже уже сломали. "Возьми!", - почти кричишь ты. - Оставь этот кошмар, смирись с ним, потеряй эту чертову победу, хватит биться о стены!" А ты по-прежнему не умеешь толком выражать свои мысли. Бесформенная куча, в которую я провалился вот уже по горло ... Жадно хватаю сигарету. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть у меня еще останутся легкие, чтобы курить. Одна затяжка - и я отказываюсь: от того, чтобы потерять память, от следующего солнца, от моего светлого будущего, где я дико удачлив и люди меня любят, от белых тюльпанов и новых книг, от осенних листьев на поверхности воды. Жить хочется чертовски. Просто до отчаяния. Просто беги-лети-прыгай-ходи по облакам, по шоссе, по паркетам. Столько всего можно сделать, а я ведь даже не обо всем успел подумать ... "Нет", - отвечаю я. Люди наступают, и я в тенях чужой тоски и надежды теряю твои зеленые глаза. Они совершенно не умеют обращаться с антикварным оружием. Треск - твои шкафчики явно лучше стреляют из пальца. Форма последнего желания соблюдена, и мне предстоит веселый конец. Последнее, что я помню, это все тот же пол камеры. И шум. Потому что я близорук и ничего не вижу, кроме какой-то невнятной темноты. Шум дождя за решеткой окна. Дождя, в котором ты уходишь прочь ... Выстрел. - Сигарету можешь взять, а вот от жизни придется отказаться ... - Слушай, давай убежим! Только ты, одна ты, потому что меня уже нет. Я заболел солипсизмом, я стал порождением твоего сознания. Ты меня придумала, я твое существо. Только ты. Твои безумные глаза, манящие омутом. Запястья, изрезанные ночами. Голос, прячущий в счастье горечь. Твоя боль - плюшевая игрушка-убийца. Ты умрешь в другой день. Никогда больше не будет пусто и темно. Срезай мои мечты по одной и высушивай на антресолях. Каждое твое одиночество - песчинка в часах моего сумасшествия. Стой! Я люблю тебя! Твои пропасти теперь безопасны, потому что я – Хозяин пропастей отчаяния, глупости, бреда, гордости и лицемерия, в которые обрушиваются люди. Ты найдешь свой путь из тьмы, не оборачивайся назад. Твоего прошлого нет, потому что есть его возрождение. Просто взмахни ресницами, и необратимость пройдет. Слезы пролились - зимней оттепелью ... Отчаяние развеялось - зимней вьюгой... Вера пробилась – новым героем... Мы метим папиллярными линиями себе подобных. Наши узоры накладываются на узоры других, а их - на наши: нити судьбы сплелись терновником парабол. Либерализм прямых и косвенных взглядов неизбежно приводит к мысли, что все в мире лишь случай. По принципу игры "орел-решка" начинаешь относиться к жизни не так серьезно. Как можно не понимать очевидного? Я твой должник, но я заплачу свои долги, когда наступит время. Начертай меня древнесаксонскими рунами. Погадай на меня картами Таро. Закрой меня табличкой "КАРАНТИН". Пририсуй мне кошачьи усы. Вымой меня яблочным fairy. Отруби мне голову мечом XIV века. Воткни мне в голову перья, как у Rasmus. Раскрась мне глаза, как у Вало. Смени мне ориентацию, как у Молко. Выкинь коробку с рукописями на головы моим бывшим любовницам. Выбрось все наши браслеты в Москва-реку. Скажи, что ты слишком опасна, сильна, красива, умна для меня. Покажи мне, что ты играешь со мной, врешь мне, равнодушна ко мне, считаешь меня идиотом. Убери чайник для заварки. Сломай материнскую плату. Подключись к моему мобильному счету. Вынь батарейки из часов. Отломай крышку от плеера. Сотри Angel Sanctuary. Влюбись в меня. Ударь меня. Проиграй мне в бильярд. Сочини мне поэму. Не присылай мне сообщений. Возненавидь кошек. Причини мне боль. Запутай меня. Расскажи мне о свете и тьме. Уязви мое самолюбие. Я никогда больше не скажу: убей меня. Есть масса других слов, дающих такой же эффект. Меня убили уже раз двести... Правда, голову мне еще не отрубали. *** Ты находишь меня, когда зажигаются фонари. Я сижу на карнизе окна дома рядом с остановкой. Он такой грязный, как будто его таким сделали специально. За шиворот с нескрываемым садизмом капает тающий лед. Судя по моей роже, мой камень по гороскопу - кирпич. Ты уводишь меня, чтобы влить литра два чая с травяными настойками. При этом ты наивно полагаешь, что я не почувствую их. Но запах тухлого сена пробивает даже мой феноменально стойкий насморк. Пессимист утверждает, что все женщины - шлюхи, оптимист только на это и надеется. Ты никогда не обижаешься на меня. - Я играю в странную игру. Пока тебе все равно, что я думаю и чувствую, я буду тебя любить. - А если станет не все равно? - Я думаю, ты с легкостью сможешь сыграть равнодушие. Да я, собственно, и играю. Ситуация становится комичной, когда ты возвращаешь меня на карниз ждать следующего троллейбуса. А я терпеливый. Во тьме перехода между городом и одеялом я торможу. Ты другая. Ты похожа на море. Так же, как от него, меня мутит от твоей безысходности. Этот чертов центральный округ меня отымел. Зачем мечтать о чем-то высоком, если самое приятное снизу? Под покрывалом приходится прислушиваться к собственной боли, которая почему-то забылась за время пути домой. Я закрываю глаза. Звонок. Телефон заботливо интересуется, нашел ли я в холодильнике капли. Потом напоминает, что если я вдруг захочу есть, то где-то внизу, наискосок от капель, кажется, лежала котлета. Может быть, даже две. Я мрачно бурчу, что на данный момент я сам себе напоминаю вышеупомянутый кулинарный изыск. Трубка сочувственно вздыхает, а я безумно благодарен Маман, что она сейчас на другом конце страны и не бегает вокруг меня с чаем и градусником. Я уже взрослый мальчик. И если мне захочется немного поумирать от удушья под пледом, то я могу себе не отказывать в этом увлекательнейшем занятии, не беспокоясь о том, что кто-то придет меня спасать. Я безумно рад, что мир научился оставлять меня одного. Сон не приносит облегчения, и сквозняк выбивает мое изнеможенное тело из кровати. Я - это не я. Я - просто куча плоти, завернутая в серое покрывало. Последние ночные кадры - это детская игра. Дети делают вид, что из чайника льется английский чай, а танк стреляет в слонов разрывными пулями. Мой чай пахнет кипятком, я пью температуру воды. И курю воздух. Дышу ртом - это детская игра. Нас с детства приучают имитировать жизнь. Я думал, что простуда - это самое страшное, что со мной может произойти. Но ты, оказывается, страшнее, и это уже произошло. Дым вторгается в редкую тишину на дороге. Я открыл балкон, чтобы хоть как-то вырваться из плена духоты. Холодный ветер треплет волосы, и мне не хочется, чтобы он был чем-то большим, чем ветер ... Город сваливается на психику непривычным светом. Первые пять затяжек кажется, что зрачки не сузятся никогда, но глаза под желтыми стеклами функционируют стабильно. Снижая контрастность, делая обстоятельства роковыми, а обстановку мрачной, можно представить, как замечательно на сером камне смотрелись бы чьи-нибудь мечты, выбитые из черепа пулей охотничьего калибра. Координация отсутствует. У меня опять кончился кофе. DXM - это то чудное вещество, что добавляют в сиропы от кашля. Мишки в шарфиках, счастливый мальчик, выздоравливающий под день рождения от химер, разрывающих глотку - всё душевно, радостно. Глядя на вас, хочется еще раз пожелать вам здоровья. Как-то, когда мы изучали по химии спирты, я все-таки разобрался в таинственных гайкообразных соединениях парацетамола. А ведь я даже не знал, что красные носки выпускают ... Спирт мне был нелюбопытен: положи бутылку водки в морозилку на пару дней - вот тебе и вся глубокая исследовательская проблема. Некоторые формы прекрасны настолько, что уже не требуют содержания. Гликодин - это вселенское спасение от бронхита и недостатка воображения. Верьте ученым: его довели до совершенства, остается только соорудить нехитрое оборудование для извлечения радости из даров цивилизации, и зима больше не будет долгой. Вы почувствуете это где-то часа через полтора, и это ощущение будет длиться часа три - зависит от вашего таланта извлекать нужное из полезного. Из этических соображений не раскрываю методику создания необходимых деталей для подобного эксперимента. Счастья будет немного: никакого агрессивного секса, вы смертны и никогда не подниметесь выше этого. Но вы ударите по челюсти условности: сироп от кашля не наркотик, от двух миллиграммов вы не узнаете прелесть возлежания на больничной койке. Зато если добавить к этому антидепрессанты из задрипанной аптеки, плеер больше не понадобится: музыка будет везде. Однако я не думаю, что она покажется вам райской. Долгая ночь, зов мечты, мысли-мысли-мысли ... Люди. Иногда мучает мигрень - это из-за того, что думаешь много. Коронарные сосуды души тоже надо беречь, если не хочешь потом заработать пролежни жизни и покрыться от крестца до сердца черной тоской разочарований. Всего-то навсего бутылка сиропа от кашля и никакого парацетамола в течение недели. Мириться с этим очень трудно. Вперёд! А потом обратно. Упасть ... и подняться! Нет, лежать, раз упал! Есть ещё и множество других соединений, вслушайтесь только: фосфорорганическое соединение. Кажется, что на тройке коней мчишься по Гренландии. Я не уверен, но те, кто пробовал, говорят, было холодно. Часов этак на пять: призрачно холодно и чудовищно быстро. В сущности, от негативных эмоций нет лекарств. Вы можете обожраться паркопана, перечитать Кастанеду, подружиться с народом из отдела контроля над наркооборотом, наврать маме, спасти котенка, в конце концов ... Мы еще не дошли в словаре до буквы "с". Зато букву "л" изучили с заметным профессионализмом. Когда болею – всегда впадаю в депрессию… *** Ночь... А ты там, где все по-другому, и не действуют законы моих миров. Я так и не научился молчать о том, что я люблю. Слова не отражают мир, хаос, гармонию, поэзию, риторику, логистику, максимум и минимум. Как еще это назвать? Я пытаюсь локализовать себя, но ЭТО вырывается наружу, даря мне безумие. Должно быть, я принял слишком много тебя. Увеличил дозу, и она искалечила мое и без того отчаянное сознание. Ты проникаешь сквозь мою кожу, обугленными кусками свисаешь меж сомкнутых век, ты входишь в меня зрачками глаз непонятного цвета, оловянным оттенком слов, огненным тембром голоса... Своими заморочками вводишь иголки под ногти. Как хирург, вцепляешься в едва теплящуюся жизнь и тянешь, как волкодав, ее наружу - к свету, к Жизни... Я мечусь по пространству своего города, натыкаюсь на людей, кидаю удивленные взгляды, играю все роли всех пьес... Чтобы потом оглянуться и не найти рядом тебя. Я мечусь в поездах, прибывающих в вечность, в людях, стремящихся к солнцу, в сердцах, оживших для последней любви. Я ищу тебя со всей странностью, на которую способен. Арт-деко. Терминал. Пограничная территория. Погоня за незнанием, интимное проникновение в суть вещей. Стирание граней между реальностью и вымыслом, когда уже непонятно, где действительность, а где имитация. La dolce vita. Ты - веточка цветущей яблони. Ты - существо из странного города в далеком сне. Твой день закончен на взводе курка. Ты на прицеле у точной зари Ты свой стакан осушил в два глотка. О том, что будет - не говори.... Потому что когда ты говоришь "навсегда", я верю, даже если это продлится всего лишь до следующего понедельника. Упасть в твои руки, родная. Просто упасть в твои руки... *** Кухня Соседа напоминала нечто среднее между автосервисом в разгар сезона техосмотров и потаенной лабораторией Доктора Джекилла в период превращения его в Мистера Хайда. Покрытая пылью груда сковородок свидетельствовала о том, что их хозяин принял буддизм и начал питаться энергией Космоса. Унылый холодильник начинал бурчать каждые три минуты: его жалобный вой вызывал почти материнские чувства. Внутри у него царила полнейшая разруха: я не знаю, какой новый способ использования крышек был изобретен моим нерадивым другом, но на большинстве банок они почему-то отсутствовали. Впрочем, содержащиеся в них субстанции, видимо, сами нашли замену крышкам – их ровным слоем покрывала плесень. Создавалось такое ощущение, что Сосед решил вывести новый вид галлюциногенных грибов в домашних условиях, но эксперимент за неимением средств пришлось заморозить до лучших времен. Застой и какой-то спартаковский коммунизм. Зато на всей остальной площади кухни шли активные бои техники и человека. Несколько дней назад у Соседа сломалась единственная, любимая и неповторимая кофеварка. Она была преданным другом и союзником, особенно после попыток сварить в ней глинтвейн. Сейчас друг пребывал в расчлененном состоянии, а крайне озабоченный Сосед пытался вспомнить, как в детстве играл в конструктор. После молчаливого десятиминутного наблюдения за его попытками соединить воедино емкость для воды и нагревающую пластину я понял, что у Соседа проблемы не только с психикой, но и с логикой. Вчера он пробовал уговорить еще целую кофеварку заработать по собственной инициативе. Причем, пытался при этом давить на ее совесть: "Мы же через многое прошли вместе", шантажировать: "А ты знаешь, я могу пойти и купить новую", ностальгировать: "А помнишь, мы с тобой встретились в общаге университета" и угрожать: "Я тебя выкину!" Видимо, ночью кризис прошел, и Сосед додумался до более рациональной мысли: починить несчастный аппарат. Убедить этого человека, что не всегда можно собрать обратно разобранную вещь, невозможно. Я осторожно пристроился на подоконнике с чашкой растворимого кофе. -Ты можешь мне внятно объяснить, чем ты сейчас занимаешься? -Я пытаюсь ее вылечить. -Примерно тем же методом, что и Иисус Христос? Прикосновением рук? – Я попытался вложить в это замечание весь свой набор добродушных и поучительных интонаций. Сосед посмотрел на меня так, как будто я сказал, что кофеварка уже отбыла в мир иной и сейчас жарится там на сковородке за бесцельно прожитую жизнь. -Я ее почти собрал. -Ты ее почти собрал вот уже часа три или больше? Меня презрительно проигнорировали. -У меня вопрос. -Если ты сейчас спросишь, что я пытаюсь из всего этого сделать, я тебя удавлю. -Ты никогда не думал, что если сломанную вещь разобрать и собрать заново, то совершенно необязательно, что она тут же начнет работать? Я не зря сделал красноречивую паузу в конце предложения. Сосед уставился на меня так, как будто я сказал, что в вечерних новостях только что передали, что Земля вот-вот врежется в Сатурн. -Ты хочешь сказать, что в ней что-то сломалось? Тут впал в ступор уже я. -А почему она, по-твоему, не работает? Взгляд Соседа уперся в пустоту, затем прозвучал убийственный ответ: "Потому что меня прокляли". Я чуть не упал с подоконника. -Тебя... что? -Прокляли, – мрачно повторил Сосед и тяжело вздохнул. Когда он отравился недельными макаронами, это было предостережение фээсбэшников, которые обитали в однокомнатной квартире на втором этаже из-за близости правительственной трассы. Тогда мы, ведомые авантюрными заморочками, взломали чердак и сперли с крыши антенну. Как нам казалось, она должна была передавать тайные сигналы со второго этажа прямо в Белый Дом. Когда я протрезвел, выяснилось, что во всем доме вырубился НТВ. Соседу я тогда ничего не сказал, дабы не травмировать его ранимую душу. Когда после неудачной попытки самоубийства у него начались проблемы с порезанной рукой – это была Божья Кара. Каждый день к нему ванную приходила Дева Мария и говорила с ним о смысле бытия, который он должен был осознать через мучения. Когда девушка, с которой он встречался пять лет, после разрыва трехлетней давности вышла замуж за другого, это было результатом воздействия странной секты «Дети индиго», которая пыталась моральными потрясениями пробудить великие таланты мира сего. Но проклятие – это было уже слишком. - И кто же тебя проклял? - Тайное движение скинхедов. - Ты что, еврей? Сосед обиженно надулся. Моя редкая привязанность к евреям ему почему-то никогда не нравилась. Я отзывался о них глубоко положительно и почти возвышал над всеми остальными, хотя сам я не еврей. - Они возродили древнюю фашистскую магию и теперь испытывают ее, – впал в глубокие думы Сосед. Сочетание слов «древняя» и «фашистская» в его фразе навело меня на мысль, что египтяне, которые использовали израильтян как рабов, тоже были фашистами. В общем, куда не взгляни: либо секты, либо изверги. - Ты знаешь, я уже даже не спрашиваю, как с этим связан ты, но почему кофеварка? - Они хотят сделать меня несчастным. Я с искренней надеждой пытался глазами найти на кухне хотя бы одну пустую бутылку, чтобы убедиться, что он просто пьяный и скоро начнет ловить зеленых шмыгающих собачек или швыряться табуретками из окна. Но он был убийственно трезв. - Кажется, ты сошел с ума – философски констатировал я. - Это еще почему? – вдруг оживился Сосед. - Когда под твоей кроватью поселились злые-злые сюхи и скребли паркет когтями, я еще мог понять … -Конечно, ты же их у себя вывел, вот они ко мне и перебрались! Я попытался изгнать из своей памяти эпохальную "Битву Басаргина с сюхами под раскладным диваном", в результате которой пострадали соседи: у них с потолка начала обваливаться штукатурка. - Я мог понять, когда у тебя был НЛО, и ты каждую ночь передвигал мебель, а потом случайно забаррикадировал холодильником вход. - Холодильник подтвердил это жалобным стоном. - НО, ТВОЮ МАТЬ, ЭТОТ БРЕД ПРО ФАШИСТОВ Я НЕ МОГУ НЕ ТО ЧТО ПОНЯТЬ, НО ДАЖЕ ПРИНЯТЬ КАК ОДИН ИЗ ВОЗМОЖНЫХ ИСХОДОВ ТВОЕЙ ШИЗОФРЕНИИ!!! Сосед прижал к груди останки кофеварки и вжался спиной в шкаф. Видимо, я впал в совершенно невменяемое состояние. Не помню, как спустился к себе, достал с антресолей одну из моих кофеварок и отнес ее Соседу. Он сидел все в той же позе и явно ждал, что я приду с обрезом. Скрипя зубами и испытывая искушение раздолбать новую кофеварку о его голову, я удалился, оставив презент у его ног. Через два часа я обосновался с пачкой сигарет на подоконнике лестничной клетки. Болела спина, мучили тяжелые мысли о вреде всего сущего. Однако Сосед слишком хорошо знал мое расписание. Неслышно появившись, он протянул мне чашку кофе. Пробурчав что-то невразумительное, я сменил гнев на милость. - Ты на поминки придешь? Я поперхнулся. - На... куда? - Ну …. – Сосед смутился. Мой разум стал рисовать жуткие картины, где сдвинувшийся Сосед с маниакальным блеском в глазах мочит прохожих и вопит: «ФАШИСТЫ!». Но он смущенно прервал мое буйное воображение: - В смысле, отпраздновать кончину моей кофеварки. Мы снова курили на кухне. - Знаешь, почему ты никогда не станешь психотерапевтом? - Потому что придумывать причины душевных расстройств у меня получается лучше, чем их выявлять. - Нет. Когда ты пытаешься проявить понимание по отношению к кому-нибудь, это выглядит так, как будто ты его ненавидишь. -Но я тебя не ненавижу. -Знаю. Потому что иначе я бы давно отравил тебя своими огурцами. Мы все порой кажемся такими разными, что я удивляюсь, как нам удается нормально взаимодействовать. Существуют друзья, которых не хочется обижать и ранить. Но если они блуждают в каких-то иллюзиях, нужно ли говорить им об этом? Если они хотят быть на кого-то похожими, но это у них выходит из рук вон плохо, нужно ли говорить им об этом? Если они поступают неправильно, нужно ли их поддерживать в этом? Если желаешь добра, промолчи? Или наставь на путь истинный? Сложно сохранять нейтралитет, потому и что и у друзей бывают недостатки. Труднее всего общаться с людьми, которых любишь. *** Из клавиатуры с энтузиазмом вылетают кнопки: в качестве ударной установки ее используют чаще, чем по прямому назначению. Взлетная полоса величиной в enter, и десять букв навылет: замороченные, неудавшиеся поэтессы возлежат на моей мужественной груди, а мне даже некому пожаловаться на то, что эшелоны отчаяния уже заняли мою черепную коробку.Любимая, таких, как ты, нет не было и не надо! Расстояний не существует. Препятствий нет, Сибири нет, тысяч километров между Москвой и Нью-Йорком нет. Можно разогнаться на кофейном "Мерседесе" до скорости света, звука и мысли и врезаться ей в самое сердце. Но сегодня сверхзвуковые "Конкорды" никому не нужны, впрочем, как и "Мерседесы". Всего пара часов в Интернате - и ты поймешь, что свою ненаглядную можно любить битами, буквами и словами, а не глазами, ушами и руками. В принципе, достаточно однажды обнаружить, что она - это ты. После этого удивительного открытия останется разве что написать завещание в стихотворной форме. Еще две минуты и появится Она. Пространство распрямлялось и шуршало, лишь с наступлением темноты можно было увязнуть в компе. Я - виртуальный вампир. Свернуться, скрыться от этой зимы, сбежать от этого снега. Кофе кажется нестерпимо горьким, как пожухлая трава на одиноком поле в дождливую осень. Холод одиночества пронизывает настолько, что выдержать без примитивного лицемерного тепла уже невозможно. Сигареты безвкусные и придают воде привкус болота. Кожа растворяется в каплях для носа. Под вечер пришла Нина Сергеевна и начала меня "прорабатывать". Она еще смутно помнит комсомол и прочие изыски коммунистического прошлого. Оказывается, я стал кретином из-за чтения манги Хеллсинг и ублюдком из-за того, что провел выходной один, а не с какой-нибудь милой особой. - Ты неблагодарный! Хватит уже играть в таинственного семпая, одинокого и скрытного! Ты даже НГ встретишь в ICQ! Тебе надо научиться уважать чужие чувства! Встретился бы с ней и чувствовал себя достойно! А ты вместо этого... - ...заболел. А с ней - это с кем? - Ну, я не знаю... С той еврейкой, к примеру. Я представил себе лицо "той еврейки", стань она свидетелем этой сцены. Расхотелось жить. Она выпархивает из своего авто, сминая на ходу пустую пачку тяжелых сигарет. Первый дымный выдох - и ее нет. Только легкий терпкий запах не то ее кожи, не то каких-то случайных духов. Я встречаю ее в офисе у своего приятеля: она мечется между коробками с грузом и папками с договорами: идеальная иллюстрация лихорадки рабочей недели. Иногда она распускает длинные темные волосы, они отливают золотом и гривой лежат на ее плечах. - Неужели такая красавица курит?! Улыбка, способная убить за полшага "до", резкое движение, откидывающее пряди волос с худых ключиц. Сотрудники, кажется, не реагируют на нее: только единственный в конторе холостяк печатает для нее руководство по включению компьютера и меняет картридж. На прошлой неделе она сама собрала системный блок, поэтому кидает на него смешливый взгляд и замирает, когда он опирается руками о ее стол. Потом я нахожу ее на улице. Она хохочет над целующимися на троллейбусной остановке парочками. Одна. Разодетые в цветастые кофты недомодели и передомохозяйки ей не любопытны. Еще затяжка. Она срывает одуванчик и бросает его в охранника на проходной. В ее ресницах звон колокольчиков, под ними ароматный ветер. Я подозреваю, что Костян влюблен в нее. Еще она нравится его заму Димарику. Она никому не ответит взаимностью. Я думаю, она невеста неба. Сидя на подоконнике и шмыгая забитым носом, я рассматривал Большой всемирный атлас. Думал, в какой стране мне попросить политического убежища. Я не люблю американцев. Должно быть, я как истинно русский человек, обладающий незаурядным талантом вляпываться в неприятности и самым непредсказуемым образом из них выпутываться, по определению не могу понять американскую прямолинейность. Нам показывают хорошие фильмы, плохие фильмы и собак президента Буша. Только когда сталкиваешься с заокеанской бюрократией на практике, создается четкое ощущение того, что всю информацию оттуда специально адаптируют для нашего менталитета. На самом деле там всё чудовищно. Мне в визе было отказано по причине наличия у меня темных глаз и волос одновременно. Такое сочетание, видимо, испугало воображение работников посольства. Я себе это очень живо представляю: Басаргин, замотанный в какое-нибудь черное полотенце провозит на территорию США тротил, спрятанный в подошвы его потертых ботинок. Или угоняет скромный самолетик «Delta Air Lines» и врезается в надпись «Hollywood» из противоречивых соображений. Типа: либо вы мне сейчас скажете, кто убил Лору Палмер, либо я разнесу вашу вшивую фабрику грез к чертовой матери. Надо полагать, что и по России я столько гонял ради одной единственной цели – чтобы запутать американцев своей невиновностью. Так как фактора невинности, судя по их взглядам, я был лишен изначально. Наверное, какая-нибудь «Великолепная четверка» отслеживает все мои посягательства на государственные границы, даже мои тщетные попытки послать американцем факс. Я существо хоть и несколько циничное, но честное, поэтому напрочь отказываюсь понимать, что за одну страничку надо платить. То есть, если на факсе не будут указаны данные какой-нибудь вкусной кредитки, то его отправят к глубоководным акулам-гурманам. Звучит на редкость утопично. На самом деле, во время моего очередного посещения посольства я, наверное, слегка перегнул палку. Тот, кто знаком с процедурой подачи документов, наверное, знает, что в анкетах есть пара странных вопросов. Например, указать фамилии/имена/псевдонимы, используемые индивидом. Я, абсолютно незамутненный условностями бытовой жизни, пишу «Басаргин», что совпадает с моей фамилией. Часа два ушло на объяснение. Видимо, в Америке люди с деревьев не падают, а такой физический элемент, как ключицы, у них отсутствует. Мой отрицательный ответ на вопрос "а не наркоман ли вы?" вызвал у служителя посольства сардонический смех. Отдельная песня - это пункт анкеты, вопрошающий: «Намерены ли вы въехать в США с целью нарушения правил экспортного контроля, проведения подрывной или террористической деятельности, или с какими-либо иными противозаконными целями? Являетесь ли вы членом или представителем террористической организации в определении Госдепартамента США?» Звучит довольно забавно. - Вы террорист? -Да. -А Вы знаете, что у нас не любят террористов? -Знаю. -Обещаете, что будете вести себя хорошо? -Да. -Хорошо, вы приняты. Как юрист, я могу сказать, что вопрос имеет принципиальное значение. Поскольку, если вы ответите отрицательно, но совершите-таки в США что-нибудь на редкость противозаконное, вас осудят еще и за то, что в посольстве вы подло соврали. Я видел, как русские посмеивались над анкетой, а зря. "Великолепная четверка" следит за вами. В общем, в США меня так и не пустили. Решили, что я дагестанский псих, прочно сидящий на игле. Теперь я веду бои из-за океана, используя замечательное приспособление - факс. Он позволяет человеку из другой страны завалить ваш стол бумагами. Воюю и тайно надеюсь, что когда-нибудь меня все-таки впустят в этот мир грёз, и я разрушу Голливуд. Правда, уже в моральном смысле. *** Знаешь, я иногда вижу нас. Вдвоем. Мы стоим на маковом поле, как манерные нью-йоркские наркоманы. Это похоже на трагедию в стиле кантри, где бомжеватый отец семейства давит свою семейку на барахлящем тракторе. Мы даже одеты одинаково: белый верх, черный низ. Привычки донкихотские, а времена нынче постиндустриальные. Война идет не с мельницами, а с крылатыми ракетами. Я замираю и слышу деревянный шорох. Я не знаю: это шуршат бусы на моей шее, мои волосы в пьяном ветре или крылья за твоей спиной. Они в бензиновых разводах, красно-лиловые, белесо-перламутровые, тонкая кожа, оборванные концы. Это крылья Дракона. Я стою рядом - молчаливый и болезненно-красивый. Разве что кислород не выделяю. Все не так легко, как кажется, но это страшная-престрашная тайна. Среди нас нет большого одинокого зверя, которого преследуют за малочисленность его биологического вида. Мы существа аморфные, почти летучие. Блин. Был не прав, вспылил. Но теперь считаю свое предложение безобразной ошибкой, раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить. Все, ушел. Я раньше не был таким. Я вижу тебя, но у тебя такой взгляд, как будто кто-то из нас уже умер... *** Больше всего утомляют случайные связи в icq. Быть хорошим и умным как-то совсем не тянет. Вот плохим и гениальным - пожалуйста, в любой день недели, в течение дня, эксклюзивно и только для вас. Позабылось, за каким хером я вообще начал писать. Добрый друг как-то сказал: - Против себя делаешь, Басаргин. Буквы заберут тебя. - Распроповедовался, таракан суффиксный, - отшутился я. Но слово явное - есть тень. Жизнь скатилась к принципу: на лбу не написано - извините. Незаметный, простой и обычный, как мелочь на дне кармана. А с написанными строками - это уже существо мыслящее. Теперь мне говорят, что думать надо меньше. Бредовая ситуация. Девушка приходила недавно: умный вы мой, необыкновенный, расскажите, как живете, чем дышите... Мне о вас все интересно. Честно говоря, впал в ступор. Отсканировал свой аттестат за восьмилетку и в подробностях описал, как я чищу зубы. Девушка возмутилась, обвинила меня в одурманивании сознания и ушла, бросив на прощание: "Вы палимпсест". Посмотрел в словаре, оказалось, что это означает рукопись, писанную на пергаменте по смытому или соскобленному тексту. Мой дневник- негатив жизни. И фотографическом смысле, и в душевно-осознательном. Такой я человек - гениально идиотический. Как поговаривал один мой почти недруг: гениальные люди даже котлеты едят гениально. Гениально - это, видимо, ложкой. Пожалуйста, прими от меня эту чашу. Наполни ее до краев. Порывистый ветер срывает лепестки цветов, И жизнь состоит лишь из слова "прощай"... Не правда ли, похоже на японскую поэзию? Я умирал от скуки. Дождь падал с небес на землю и обращался в ручейки. Люди вокруг принимали меня, иногда спорили, но были добры. А ты... Я всегда готов подставить свое плечо, но все равно буду язвить, а ты - улыбаться и обзывать меня: - Ты ходячая порнография. Живу comeback'ами, считаю все post. Недостаток непостоянства заключается в том, что самому себе очень сложно мазать зеленкой царапины на спине. Вычеркни мое имя, когда я буду уходить. Храни все вещи из тех, что я успел забыть... Когда ветер погонит меня в путь, Успей шепнуть прощальные слова... Литры горячих напитков, дыры в пространстве, отчуждение мыслей от фантазий, чувств от инстинктов - это мое индивидуальное бытие. Почему я так редко куда-то уезжаю? Мне кажется, что когда я захочу вернуться в город, то не найду его на старом месте. Пока я в городе, пытаюсь сбежать от него. Когда меня в нем нет - он упрямо пытается смыться из круга моего обозрения. Единственное, что нас связывает - это моя кредитная карта и его правительственная магистраль. Я уже устал от постоянных покаяний. Устал, как будто мне двести лет. Я устал от любви, о которой говорят. Лапают. Искажают. Убивают, как какой-нибудь скромный и прелестный цветок, который тянется к солнцу, дыша ветром. Каждый может походя покрутить его, понюхать и убить. Когда любят, о любви не говорят, но никогда не расстаются. И не формулируют принципы. Свобода - это не полет, это возможность увидеть полет другого. Я давно уже люблю тебя. И предпочел бы об этом никогда не говорить. Не хочу, искажая лицо гримасой, орать во всю глотку: "Я люблю тебя!!!", пытаясь добиться желаемого и скрывая обиду и злость. -Ты знаешь, от свечек, расставленных по комнате, теплее не станет. -Зато как будет здорово, когда загорится ковер. Нудный дележ почему-то единственного доступного одеяла закончился явным проигрышем басаргинской стороны. Вражеские полки, бездушно и безапелляционно сперли вожделенный объект и оставили мой лагерь разграбленным и униженным. Заоконный город выскоблен и протерт до белесых пятен. Мое влечение к чрезвычайно уютному покрывалу, как, впрочем, и все остальные, осталось нереализованным. - Такое ощущение, что какую-то часть человечества переселяют на Плутон. - Причем, самое неприятное, что, кажется, именно нас. Персональный конец света - это очень хорошая стена, ее не пробьет виртуозный Джеки Чан и не разберут по камешку доблестные немецкие революционеры-демократы (а разве берлинскую стену разрушили демократы - конечно, демократы, они всегда все рушат на хрен). Если попробовать походить на ушах вдоль нее, то часа через полтора есть все шансы обнаружить хорошую железную дверь, полость которой заполнена базальтовой минеральной ватой. Ты будешь в нее долбиться, но тебе не откроют. Еще через полчаса будет другая дверь. Там, за ней, всем плевать, кто ты: у них у самих вот-вот вырубятся батареи, сдохнут батарейки и случится кризис среднего возраста. Проблема состоит в том, что ты родился где-то за пределами МКАДа, а не в ирреальности, не на яркой звезде где-то в районе Туманности Андромеды и не в секретной американской лаборатории штата Огайо. А в подмосковных городах центрального региона России гении не рождаются. Неважно, в чем ты преуспел: лучше всех заменяешь стержни в ручках, рисуешь кошку или дальше всех плюешь с балкона. Но если о твоем таланте узнали люди, ты - труп. Никто не протянет тебе сочувственную сигарету, не обнимет и не поддержит, когда ты устанешь: на выдохшихся лошадей не ставят, даже если они до этого были чемпионами. Люди не прощают чужой уникальности. Когда пройдут холода, я обязательно закончу свой сценарий. Когда осуществлю сделку, я всенепременно организую самую концептуальную фотосессию в своей жизни. Когда я получу сертификат, я сниму великий фильм и получу три... Нет, пять "Оскаров" сразу! Я прокручиваю эти варианты развития событий в голове почти каждый день, когда жду, пока вскипит мой многострадальный чайник. Знаешь, я почти близок к этому. Осталась самая малость ... К кому-то вдохновение приходит в ванной под липкий запах геля для душа, к кому-то - в метро в толпе чужих реальностей, а кому-то везет: вдохновение посещает его, когда он полностью подготовлен - имеет бумагу, ручку и хотя бы одну свободную конечность. У кого-то вдохновение - это еще не совсем отцветшая преподавательница по теории государства и права (студенты, зацените метафору!), у кого-то брюнет с известной фамилией и чистыми глазами, лишенными всякого смысла, у кого-то некая Петрова Клавдия, а кому-то везет: вдохновение посещает его в виде воздушного существа, которое нисходит на него с запахом вечернего неба, целует лоб и растворяется в воздухе. Где-то между дикой досадой на собственные ничтожные мозги и планов на ближайшие двести лет я смутно улавливаюсмысл индивидуализации. Не исключено, что гениальность - это такая же черта характера, как и все другие. ... Каждое утро я ощущаю зов. Кофе, головокружение от первородного дыма утренних сигарет и свалка. Мутная история похищения, расследуемого малосообразительным следователем, пониженным в звании до чиновника 14 класса за вооруженную облаву на воскресный хор старушек-коммунисток по фальшивой наводке. Он начинает лысеть, а его яичницу с каждым новым восходом все труднее отколупать от сковородки. Чемпионат по национально-освободительной борьбе прошел мимо него. "Начальник, я тебе расскажу не для протокола, а просто так. Ведь хочешь знать? Молчишь? По глазам вижу, что хочешь, но ведь не спросишь напрямик ни в жисть - по должности тебе не положено с нашим братом чифирь гонять да накоротке общаться. Короче, слушай сюда..." Зов продолжает звучать в ушах, как навязчивый шум, когда очень хочешь заснуть. Ты хочешь проснуться утонченным и грациозным или хотя бы отказаться от однозначных альтернатив и традиционного дуализма в вопросах гендерной идентичности. Потерять себя, короче. Вот оттуда и берется таинственное похищение с эксцентричным подозреваемым, влюбленной жертвой и усталым героем-копом, который в конце неоригинально остается живым. "Такая вот пастораль, начальник. А теперь попробуй доказать мои предположения. Против меня ничего нет: девка в больнице - от сердечной недостаточности, крысы тело братика обглодали, дом сгорел - что с того? Мало ли кто у меня совета просил. Так что давай легавый, вынюхивай. Отрабатывай деньги налогоплательщиков. Все равно ни фига у тебя не выйдет". Умелая ищейка вышла бы на след давно. Вышла и тоже погрязла бы в пучине отрицания: сексуальность изначально покоится на радикальном отсутствии ориентации. А разгадка - вот она: бежит, убегает, с длинными белесыми волосами, брюками от Yohji Yamamoto и духами от Givenchy. Только на старом "Жигуле" цвета майских луж не догонишь роскошный Lexus RX300, который разгоняется до ста километров за десять секунд. Моргнет тебе разгадка на прощание бесцветными подведенными глазами и укатит за тридевять земель. Вот так. "Расслабься, запивай чаек... Выход сам найдешь? А, совсем забыл: я тут намедни одному медузу продал. Ту, что Горгоной зовется. Продал с наказом в глаза ейные не заглядывать. Намек понял? Жду в следующий четверг, детективчик ты наш ненаглядный. Заходи, много нового узнаешь. Чую, будет у тебя еще один "висяк". Большинство людей боится показаться слабыми. Причем выражаются это крайне нерационально: не приведи бог драматично пустить слезу при посторонних, сорваться в неприличную истерику - в общем, показать, что ты не железобетонная стена, а все-таки более мягкое создание. Мои подружки - все поголовно городские сумасшедшие, никогда не смотрят в глаза и оставляют на шее следы блеска для губ. А люблю я их за то, что они никогда не делят слова на правду и ложь. - Все твои любовные мечты одинаковые. Только лицо главной героини периодически меняется. - Неправда. Я мечтаю совсем о другом. - Знаю. Ты хочешь стать знаменитым, таким странноватым философом с арсеналом "Оскаров" и прочих наград. И девушка - королева бога Вселенной. Вечная любовь и вечная муза. У нее есть только ты. Этого не будет. - А я на это и не рассчитываю. Откуда ты можешь знать, о чем я думаю? - Ладно. Предположим. А что будет после того, как ты станешь знаменитым и все такое? Наивно полагаешь, что случится чудо и откроется твой дурацкий путь домой? И, конечно, будет трагический выбор: девушка или судьба... Брызги, кровь, слезы, признание, лабрадор, друг-придурок, незаводящаяся машина, бывшая жена и свадебный торт в финале? Так ты представляешь себе всю эту фигню? - Ну... примерно так. - И тебе не смешно от этого бреда? - Мне? Нет. Знаешь какого "Оскара" за всю эту бодягу можно получить? *** Есть очень странные люди: они любят стоять в пробках и всегда садятся в последний вагон поезда. Они исследуют подвалы домов и предпочитают трахаться на подоконниках лестничных пролетов чужих домов. Никогда не режут руки, потому что считают красный цвет слишком ярким, никогда ни за кого не голосуют и знают, сколько стоит чужое счастье. Они считают, что курить из мундштука можно, только если ты знаешь, как его держать. Кто-то из них ходит в разноцветных шляпах с перьями, а кто-то умеет готовить глинтвейн и кокаин в домашних условиях. Хочется взорваться и выплеснуть все, плюнуть на весну и проснуться. Ведь живут же люди - и ничего: крышу не сносит. Мы снова собираемся и пьем чай в ожидании весны. Ты сказала, что знаешь, где растут цветы, способные вывести нас из сна. Но скоро зима, а зимой ничего не растет. Ты ответила, что я не всегда был такой уставший. Я - некая античная крыса, пробудившаяся после тяжелой спячки, когда всех волков перестрелял местный шаман, чтобы вызвать солнце. Я ползаю по циклеванному паркету и кусаю за пятки индивидуалистов с босыми ногами. Ныкаю на антресолях кокосовые орехи, пою свою веселую песенку и скидываю на голову дворникам табуретки. Есть люди, готовые умереть. Но я не знаю никого, кто мог бы это сделать любым способом. Привередливые. Красивая смерть редко бывает безболезненной. - Госпожа Смерть, хотите кофе? Пожалуйста, я только что сварил. Почти настоящий - варил в джезве. В последнее время нормальных зерен не найдешь, одна шняга попадается. Но если приложить немного чувства, то может получиться что-то приличное. Знаете, как в том анекдоте... Да-да. Право, смешно. Вам со сливками? Черный? Хорошо. Сахар сами кладите - я прогадаю. Неплохой? Спасибо. Как поживаете? О, ну тогда желаю вам удачи. Я как? Да вы знаете - все так же... Работаю. Консультантом. Неплохо. Без пяти десять. Да-да, я знаю, как это делается. Помню. Сейчас, я немного сконцентрируюсь. Все. Я готов. Приступайте. Может быть, получится все исправить сегодня. - Люди боятся крови. Стоит тебе начать умирать, и все тут же станут с тобой вежливы и дружелюбны: будут сочувствовать тебе, выполнять твои просьбы, слушать тебя, оказывать тебе все виды поддержки. - Почему? - Потому, что они подсознательно понимают, что умирают не они. Они еще живы, и это прекрасно. Потому они и позволяют себе дать другому частичку тепла и доброты. Совершенно бескорыстно и искренне. - А если у тебя есть то, что тебе дорого, люди будут издеваться над этим, пренебрегать этим, считать это недостойным их внимания. - Почему? - Подсознательно они понимают, что у них этого нет. Поэтому им хочется врезать тебе по душе своим презрением и злобой. Совершенно бескорыстно и искренне. - Но друзья так не делают. Если я захочу умереть, они будут внушать мне, что я еще очень долго проживу. И никогда не будут измываться над тем, что мне дорого. - Вот именно. Это-то и отличает друзей от всех остальных. -Я тебя люблю. - Я тебя тоже. - Забавно... Я бы флиртовал с Реальностью. Мы с ней самые близкие враги, почти герои порнографического романа, мы с ней самая зловредная пара пересоседей и недолюбовников. Реальность - шлюха: она обожает раздеваться за дополнительную плату. Но как только твои пальцы скользнут ниже, она бросает тебе прошлогодние листья или снег и, смеясь прокуренным смехом, улетает. Она всегда хохочет, но никогда в ее хриплом смехе, изливающемся, как осенний ливень, не промелькнуло ни капли сострадания и привязанности. Да что там - даже понимания. Она соблазняет, как дилер, продающий наркотики. Ты убегаешь от нее, а она делает ставки, гадая: добежишь ты или взвоешь на полдороге и начнешь вести дневник, в котором изложишь курсивом, как тебе плохо. Но зато в реальности нет ни секунды фальши. Пожалуй, я возьму ее в жены. *** - Я не помню, чтобы мы с тобой когда-нибудь пили коньяк. Что это за пойло, которое ты гордо именуешь элитным алкогольным напитком? Пространство трехмерно, хотя лично мне эта трехмерность не выпала. Прикинь: я ведь действительно горжусь всеми своими недостатками. Я продолжаю радикально настаивать на своих дегенеративных возможностях. Такое ощущение, что если я не буду мерзавцем в чужих глазах, то у меня исчезнут все перспективы влияния на общество. - Парочка приличных погонь с разворотами на встречной и авариями в кюветах - и влияние на близлежащее общество тебе обеспечено. - Спасибо, друг мой, но я и без того нереально настоящий, крайне неожиданный и необузданно смелый. Мой номер телефона не набирал только ленивый. В крайнем случае, в искусстве сжигать мосты непререкаемым хамством что-то есть.... - Ээээй, Басаргин! Пить коньяк стаканами чревато морской болезнью. Ты и так уж достаточно... «Иван Арнольдович, покорнейше прошу пиво Шарикову не предлагать!» Отдай бутылку! - Я стою на грани гениального открытия, которое должно полностью перевернуть центральную антропологическую идею... А учитывая концепцию неофрейдизма о детерминировании личности... - Ты уже перегнул с фрейдистским символизмом. Не помню, чтобы ты хоть раз до этого таскал меня на руках по квартире, даже не пытаясь заткнуть мне рот подручными средствами. Эффективнее всего кляп. И вообще, не помню, чтобы хоть раз в жизни засыпал на твоем диване... Я вообще мало, что помню. Но депрессия закончилась, это точно. *** К осени я стал до неприличия сентиментален - закомплексованный интеллигент и зануда, чего и не думаю скрывать. Будь мне родной матерью! Я пропитался своими сказками настолько, что когда вылез из кучи полусгнивших листьев, почувствовал себя в положении Голого Короля. Дай порассуждать о своих проблемах - кризисах средневозрастного психоза. Тебе понравится неподдельная страстность изложения. Не надо быть гением, чтобы хорошо провести время... Просто упасть в полуобмороке на твое плечо и застыть, скорчившись, как окаменевшая гаргулья, исчезнуть где-то в глубине рыжих волос. Затеряться в тебе, уйти в тебя, прочь от захватывающего гигантского цирка, где клоуны начинают убивать. Но ты – любимая и желанная - по ту сторону этого мертвого монитора, и мне не погладить твои растрепанные короткие черные волосы, не провести по краешку губ кончиком упрямого носа, не дотронуться до подбородка, не вдохнуть теплый запах, не скользнуть руками под твою блузу и не почувствовать сладкую дрожь любимого тела ... И великое счастье тому, кому ты достанешься по-настоящему, бог скажет ему во сне: "Береги ее, повторения не будет. Вдохновляйся ею и страдай из-за нее до самой своей смерти". - А если это Любовь...? Надо признать: я нечасто умирал от любви, чаще - от непостоянства возлюбленных. Ни одна из них так и не смогла побороть мое тайное желание бегать по улицам в исподнем с кухонным ножом в руках. ...Мы имеем право на счастливую жизнь, несмотря на свои недостатки. Люби меня. Иногда мне кажется, что я этого стою. Я хочу тебя, красавица! Я хочу видеть твой удивленный взгляд на башню, что на главной площади, и на собор. Я хочу ощутить нестерпимо колючий запах розового масла и дневного кофе. А потом мы пойдем прыгать с гор и ловить губами пар на верхних этажах коктейлей. Еще шаг - и нас уже нет. Мы пропали друг в друге. Господи, отдай мне ту, которую я люблю. *** Ты говоришь с человеком и не ждешь, что он вдруг признается тебе в любви или внезапно сядет в самолёт и улетит, забыв сказать, когда вернется. Ты сидишь рядом с человеком и не ждешь, что он вдруг начнет размахивать руками и петь. Ты живешь с человеком и не ждешь, что он вдруг поменяет свои взгляды и изменит своё пространство. Чего же ты ждешь? Вариант первый: того, к чему привык. Удивление - реакция это нашего восприятия на неожиданность. Облом, сбой программы. Вы обнаружены и удалены. Вирусная программа или склонность к эпатажу? Пиковый туз, червонная дама. Пронзаешь копьем череп коня вещего Олега, забираешь из ванной свою оранжевую зубную щетку и объявляешь себя Вольным Стрелком. Ваш жесткий диск заменяет меня. Программа, которой вы будете открывать мой файл, немного изменится. Кто я в вашей жизни? Какую пользу могу принести? Могу ли я принести вред? Могу ли я быть полезен? Вариант второй: того, чего ты хочешь. Любовь должна вызывать любовь. Мы знаем, что так иногда случается на квадратных пластинках кадров. Люди иногда срываются с последних маршрутов, почти улетевших самолетов, разрушают почти состоявшиеся браки. Ты ждешь от человека нужной тебе реакции. Я пишу для нее этот дневник и посылаю сообщения дурацкого содержания. Я жду ответа. Если бы я ждал тишины, тогда бы сбоя в моей системе не было. Но я обнаружен. Один, Два, Три, Четыре, Пять. Alt,Ctrl,Delete - что ты предпочтешь? Я - esc. Счастье - это когда тебя ничто не тревожит. Все зависит только от отношения к вещам. Теперь ты будешь для меня просто человеком. Если бы ты была файлом, то я пометил бы тебя галочкой *для всех форматов*. Я не буду ждать. Но ты остаешься. К счастью, в нас нет законченности, как в машинах. С компьютерами можно делать все, что угодно, а с людьми надо договориться. Люди делятся на тех, кто может вызвать во мне какие-то эмоции и на тех, кто тронуть меня не в состоянии. Нужно бороться с собственным Эго и чувствительностью. Играю ли я в собственные эмоции? Да, на уровне нажимания кнопок в лифте. Многие люди не умеют задавать прямые вопросы. Они идут к истине окольными путями, при этом убивая массу своего и чужого времени. Это потому, что они щадят себя и вас. - Басаргин !!! Проснись...! Басаргин...!!! Жить опаздываешь !!! БАСАРГИН!!! - Ну чего тебе надо...? - ВСТАВАЙ!!! - Я сплю, урод! Отвяжись... - ВСТАВАЙ!!! - Иди ты к чертовой матери.... - ВСТАВАЙ, Басаргин!!! - Ну что ты заладил? Чего надо...? - Ты один...? - В смысле...? - Спал один...? - Что значит "спал один"...? - У тебя там кто-то есть...? -Где...? -В квартире. -Я есть. -А кроме...? -Я слышу в твоем голосе ревность...?! -Тебя кто-то тормозит. -Да, тормозит. -Кто...? -ТЫ! -Нет, у тебя там определенно кто-то есть. -Ну кто у меня здесь может быть...? -Откуда я знаю...? Девушка какая-нибудь. -Угу. Девушка. -А что, ты теперь парней любишь...? -Угу. Обожаю просто. Не хочешь ко мне сейчас в гости приехать...? И у меня кто-то будет. -Что, опять Валерыча из дома выгнали?!!! -Угу. Целых два Валерыча: черненький и рыжий. -А блондин...? -Придешь - будет. -Да ты гонишь...! Серьезно Валерыч...? -Самогон гонит. -Или все-таки девушка...? -Ну ты уже определись с полом-то... -А мне-то зачем с полом определятся...? У меня девушка есть, Света. -Света... А раньше ее звали Петя, но современные технологии... -Кого звали Петя...? -Свету. -Какую Свету...? -Твою Свету. Раньше звали Петя. -Ты что, с ума сошел...? -Нет, это врожденное. -Что врожденное...? -Ну когда Петя начинает быть Светой. -Какой Светой...? -Твоей Светой. Шатенка такая. В маечке со слоником... -Каким слоником...? -Розовым. Не видел что ли...? И в ярко-голубом бюстгальтере. -А откуда ты знаешь, какой у нее бюстгальтер???!!! -Так он у нее сквозь этого розового слоника просвечивался. -И ты это видел...? -Так все видели. Заметно было. -Значит, у тебя там СВЕТА...? -Да один я здесь... -Значит, ушла уже. -Да не было у меня никого. -А почему ты тогда не спишь...? -Ты меня разбудил, придурок! Не помнишь, что ли...? -Ответь мне честно, Басаргин. У тебя что-то было со Светой...? -Когда...? -Ну, летом...? -Летом я работал, мне не было дела ни до кого. Какая Света...? Я ее один раз в жизни видел. -Моя Света. Точно...? -Да подавись ты ею. Заколебал. -Так ты там один...? -Ну, началось... Один я, один. Угомонись. -А, ну тогда пока. -А кого ты ожидал у меня найти...? -Да никого. Просто спросил. Пока, Басаргин. -Нет, извините! Ты мне звонишь, будишь меня, спрашиваешь один ли я и, выяснив, что один, прощаешься? Объяснись. -Просто было интересно... -Чего тебе было интересно...? -Провел ли еще кто-нибудь ночь так же хорошо, как я со Светой... …ВАШУ МАТЬ!!! А я, между прочим, был один. Обидно как-то... Я заметил, что иногда начинаю думать записями для дневника. Это похоже на наркоманию. Пора уходить... *** Заведите себе любовницу, как собаку. Кормите ее ананасовым компотом, цукини и черничным гелем для душа. Наденьте на нее брильянтовый ошейник и купите мягкий диван с малиновой обшивкой, пусть она там спит. А когда ей будет одиноко, пусть приходит и залезает к вам под одеяло. Гуляйте с ней только по выскобленным до стерильности скверам, монументальным анфиладам и профильтрованному морю. Если провинится, заприте суку на кухне. Пусть знает, с кем связалась. Когда она начнет скулить, ждите... Ждите, когда надежда уйдет, останутся страх и одиночество. Если спасти ее в этот момент, она еще долго не предаст вас. Когда ее волосы выцветут, а глаза остекленеют, вы можете просто собрать ваши вещи, бросив ее в этом пропахшем духами аду. От разочарования она либо сломается, либо умрет. Уезжайте! К чертовой матери. Вас таких там много. Потому что если она сломается, то устроит вам персональный Kill Bill. - Ты долго ждал меня? Ты говоришь это с пафосом пьяной пэтэушницы, которую однажды осенило, что шлюха - это не профессия. Ты подходишь ко мне с дубовой грацией выпускницы строительного техникума. Мягко разводишь руки, провокационно и негуманно трогаешь мое лицо. Я не выношу, когда до меня так дотрагиваются. - Ты скучал по мне? Ты - трогательно-истеричная дура, неуютно чувствующая себя на виду у людей после своей Твери, совершенно случайно прославившейся после пресловутого "Сибирского цирюльника" и отстойного «Нашествия». Сопишь по-медвежьи, покусывая нижнюю губу, как будто собираешься ее сжевать. Гадкий утенок, пытающийся превратиться в нагловатого лебедя. - Небо такое красивое... Ты любишь вечернее небо? .......Да, я обожаю и вечернее небо, и ночное, и дневное. Я вообще редкий романтик с полным отсутствием обязательств. Ты никогда не замечала: я отношусь к той категории людей, которых надо заносить в Красную книгу. Ты грубо смеешься. Этому ты научилась в результате ежедневных выяснений отношений с соседом по лестничной площадке, слышных всему подъезду. - У тебя добрые глаза. Простые такие... Меланхоличная, отстраненн Я сменяю гнев на милость. Ты милая. Нет, честно, ты совсем не похожа на…
