АЛИССА РОСС СТИХОТВОРЕНИЕ БЕЗ НАЗВАНИЯ... Когда ноябрь закатным сполохом коснётся куполов церквей, Текущих зыбкой бронзой по реке в залива лоно, А тени в парках удлинятся, станут вдруг скромнее и точней - Ты неожиданно почувствуешь себя бездомным. В обрывках стройных строк проступит кляксой серое клише - «ничей», И заурядность тронет ласково за плечи вечер, Обыденная пыль поселится средь тысяч мыслей и вещей, Но наводить порядок будет незачем и нечем. Как в рифме: среди тусклых копий устаёшь искать оригинал, Беспомощно метаясь меж блокнотов и заметок, - Так ты всё ищешь средь немого хора искренний вокал, Чтоб зазвучать однажды с ним неслыханным дуэтом…
ЧЕН КИМ НА ПАМЯТЬ О СЕБЕ. ОЗЕРО В небе самолетный крестик Издает дремотный гул. "А вчера на этом месте Парень пьяный утонул", - Говорит одна девчонка, И слегка лицом скорбя, Кремом для загара тонко Мажет стройную себя. Вот супружеская пара. Рядом рыжий пёс лежит. Он уже слепой и старый, Несмотря на бравый вид. Запах шашлыка над пляжем, Детский смех, цветастый плед... Остальное все не важно, Важно то, что смерти нет.
ЧЕН КИМ ПОДМОСКОВНАЯ СИРЕНЬ Вечерний воздух тих и влажен. Свою старательную тень На скудный двор пятиэтажек Бросает старая сирень. Собрав коляски у подъезда, Мамаши юные сидят. Та что в футболке "Црвена Звéзда" Тихонько курит. Дети спят. И я хочу чтоб каждый день Вся эта жизненная малость - Дворы, сиреневая тень, Не исчезая повторялась. На их и на моем веку, Пронизанном простой любовью... "Девчонки, может по пивку? Свекровь? Да хрен с ней, со свекровью!"
АЛИССА РОСС ЗВЕЗДЫ МОЕЙ ЗИМЫ... Я зимой очень редко смотрю на луну и на звёзды, Я теряю способность летать и мечтать в суете городов - Будто розданы всем без меня солнце, небо и воздух, И мне трудно дышать в бесконечных сетях проводов... Я смотрю сверху вниз на ночной перевёрнутый город: В лужах жёлтые окна - неровный раскрой полотна И поспешно пришитых растрепанных звёзд жалкий ворох, Ночь - плохая портниха, сейчас не её времена... Звёздный час для неё - в звёздном небе, когда спелый август Снисходительным росчерком по небу быстрой рукой Подожжет твой костёр, чтоб сомнений совсем не осталось: Ты опять отрекаешься от ежедневной мирской Покоянной смиренности и монотонности быта, Ты пьёшь чай у костра и идёшь по песку босиком, Чтоб увидеть все звезды: и те, что волнами омыты, И вверху - те, что след оставляют неровным мазком... "Посмотри: двойники!" - и вы смотрите вместе на небо, Чтоб не спать до рассвета, и завтракать в ужин с вином, Перепутать все дни, а ночами сплетать быль и небыль В земляничных стихах - среди рос и в тумане ночном... Только там ночь нежна, и горят настоящие звезды И глаза, что смущаются, как и умеют смущать... А мне кажется здесь, что опять отобрали весь воздух В этом городе зимнем, когда мне не спится опять. Те - волшебного августа - ночи действительно были, Только чай был не мне и вино... и стихи не мои... И те звезды для вас - в небесах и волнах тихо плыли, А мои - замерзают в словах такой трудной любви...
АЛИССА РОСС ЗАМЫСЕЛ …И пришли к Нему, и стали Ему говорить: как там жизнь на Земле, и как обозначить момент, где нарушился стройный план, где истлела истины нить - так, что время забыло навек названия дней и календ: - Расцарапали Землю, и пепел вулканов в крови. Разум-трикстер рождает чудовища и химер, из которых каждый второй пуповиною денег обвит, а в палатах высоких вождей не найти ни весов, ни мер. Там не верят и не боятся, но просят – всегда и везде. Они не умеют любить – и при этом не трогать. Их свобода: лишь выбор клетки и силы плетей, а в домах - как в пословице - есть порог. Но там нет Бога. Человек вдруг подумал, что может всё сам решать: и священное право рожденья, и «аз воздам», и конечную дату ухода – вправе сам выбирать… Если Ты вдруг задумаешь ад – иди, Ты найдёшь его там. Они научились лгать и искусно вмещать в себя тьму, и свет безнадёжно бьётся между оттенков теней, но никому из людей не приходит на ум, почему их дети так рано стареют и не хотят детей. Их музыка рушит их разум и разум деревьев и трав, и нет больше сил у Земли, чтоб их бесконечно прощать - они же всё губят воду опаснейшею из отрав… Отче, как мы устали всё это Тебе повторять! Мир был ослепительно светел, сейчас же прогнил насквозь… Так сделай же что-нибудь, исправь этот мерзкий сюжет! А Он помолчал, нахмурившись, потрогал земную ось И тихо сказал: - Я знаю. Я всё придумал уже…
ЗАВЕЩАНИЕ После себя Что я оставлю на свете? Вишни - весне, Лету - голос кукушки, Осени - алые клёны... РЁКАН (1785 - 1831)
Дедал и икар Дедал Мой сын! мой сын! будь осторожен, Спокойней крылья напрягай, Под ветром путь наш ненадежен, Сырых туманов избегай. Икар Отец! ты дал душе свободу, Ты узы тела разрешил. Что ж медлим? выше! к небосводу! До вечной области светил! Дедал Мой сын! Мы вырвались из плена, Но пристань наша далека: Под нами — гривистая пена, Над нами реют облака… Икар Отец! Что облака! Что море! Удел наш — воля мощных птиц: Взлетать на радостном просторе, Метаться в далях без границ! Дедал Мой сын! Лети за мною следом, И верь в мой зрелый, зоркий ум. Мне одному над морем ведом Воздушный путь до белых Кум. Икар Отец! К чему теперь дороги! Спеши насытить счастьем грудь! Вторично не позволят боги До сфер небесных досягнуть! Дедал Мой сын! Не я ль убор пернатый Сам прикрепил к плечам твоим! Взлетим мы дважды, и трикраты, И сколько раз ни захотим! Икар Отец! Сдержать порыв нет силы! Я опьянел! я глух! я слеп! Взлетаю ввысь, как в глубь могилы, Бросаюсь к солнцу, как в Эреб! Дедал Мой сын! мой сын! Лети срединой, Меж первым небом и землей… Но он — над стаей журавлиной, Но он — в пучине золотой! __________ О юноша! презрев земное, К орбите солнца взнесся ты, Но крылья растопились в зное, И в море, вечно голубое, Безумец рухнул с высоты. 1 апреля 1908, Валерий Брюсов Полёт Икара Джейкоб Питер Гоуи (1635–1637) Оплакивание Икара (1898) Г. Дж. Дрейпер Солнце, или Падение Икара (1819) Мерри-Жозефа Блондель, фрезка, Лувр
Икар Заветный сон в душе моей Расцвел и дал стремленью крылья: Мне светят травы зеленей, Легки мне первые усилья.Я сотворил себе полет, И эхо ужаса раздалось… И полетел я ввысь, вперед, Куда лишь солнце подымалось.И пораженная река В немом безумии застыла. Я видел смерть издалека, В лазурь она меня манила.И дерзкий червь, рожденный тьмой, Я к солнцу свой полет направил, Но взор светила огневой Мне крылья мощные расплавил.И я упал, как горний прах. Я в тлен ушел — безумец тленный… Я умирал… В моих ушах Смеялось солнце, царь вселенной. Георгий Иванов
АЛИССА РОСС КОКТЕБЕЛЬ Солнце льётся, сгоняя продрогшую тень под горами, Начиная извечную света и тени дуэль - Утро снова приходит в целованный всеми богами, В Тихой бухте сокрытый от глаз, милый рай – Коктебель. Под лучами теплеют пологие склоны из плюша, Согреваются волны, и звёзды проснулись на дне. Можно ухом прижаться к ракушке и море послушать, А оно, затаившись у ног, будет слушать твой смех… Бархат спелого персика чувствуешь бархатом кожи – Сок взрывается, брызжет, течёт по губам и рукам, И противиться райским соблазнам ты просто не можешь, Выпивая бокал, полный солнца с вином пополам. Вечер в волнах мурлычет, драконом ручным серебрится – Приглашает кататься, погладить, за шею обнять И подняться туда, где чудесные белые птицы – Парапланы парят – неземная крылатая рать. Ночь вернёт в обжитые убежища кроткие тени, И сведут всех с ума, естества и желанья полны, Ароматом дурманя, соцветия райских растений… И не будет нам места для сна под улыбкой луны. Я хочу показать тебе чудо в долине у моря, Где струится в волнах золочёных небес канитель, Где в горах даже воздух на счастье в веках заговорен – Милый маленький рай на далёкой земле – Коктебель… ***
АЛИССА РОСС И ПРИДЁТ РАССВЕТ... Искать в происходящем тайный смысл и находить, и, задыхаясь, ужасаться. Хотеть лишь чувств, а получать – как наказанье – мысль. Во сне кричать, а утром каплями рассвета причащаться. Плести ночами слов затейливую вязь, играя в лунный бисер, позабыв о ритме и, дерзости своей ни капли не стыдясь, рассвет стихами превращать в молитву…
АЛИССА РОСС 31 АВГУСТА Ростову-на-Дону посвящается... Знойный август прощается с нами в аллее платанов. Город мой пережил, задыхаясь, ещё одно лето, где асфальт примерял к себе вечных ремонтов сюжеты, и пустели гранитные плиты умолкших фонтанов. Суховей отступает, растратив все силы на август. Воробьи с верой в дождь на ступенях пылят возле рынка. Лето, в общем-то, в прошлом - и городу только осталось: сбросить летнее платье и в реку войти по старинке. Город с ветром плывёт к шумной праздности Левобережья, катерок подставляет лучам белый профиль курносый… Город, нам остаётся прожить с тобой день только, прежде чем желанным дождём нас порадует ранняя осень. Завтра кончится жаркого августа плен и поборы, лето ночью растает в осеннем прохладном блаженстве, мы с тобой погуляем вдвоём переулком Соборным, где кресты куполов прикасаются к небу отточенным жестом…
Я знаю, кто по-щегольски одет, Я знаю, весел кто и кто не в духе, Я знаю тьму кромешную и свет, Я знаю – у монаха крест на брюхе, Я знаю, как трезвонят завирухи, Я знаю, врут они, в трубу трубя, Я знаю, свахи кто, кто повитухи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю летопись далеких лет, Я знаю, сколько крох в сухой краюхе, Я знаю, что у принца на обед, Я знаю – богачи в тепле и в сухе, Я знаю, что они бывают глухи, Я знаю – нет им дела до тебя, Я знаю все затрещины, все плюхи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю, кто работает, кто нет, Я знаю, как румянятся старухи, Я знаю много всяческих примет, Я знаю, как смеются потаскухи, Я знаю – проведут тебя простухи, Я знаю – пропадешь с такой, любя, Я знаю – пропадают с голодухи, Я знаю все, но только не себя. Я знаю, как на мед садятся мухи, Я знаю Смерть, что рыщет, все губя, Я знаю книги, истину и слухи, Я знаю все, но только не себя. Франсуа Вийон
ВЕССА БЛЮМЕНБАУМ ЧЕРНАЯ НЕВЕСТА 1 Умирал солдат на поле боя, А над полем вороны кружили, Чувствуя уж мясо неживое: Многие здесь головы сложили. Он лежал. Сил не было подняться, И кровоточила сильно рана… Вспомнил Герд: ему всего семнадцать – Умирать, конечно, слишком рано. Но за ним должна явиться скоро Смерть – и не поспоришь с этой дурой… В сером небе сухо каркнул ворон… «Я – еще не мертвый! Ты не думай! Худшее создание на свете, Точно дьявол создал эту птицу!..» - В небо Герд смотрел и не заметил Тихо подошедшую девицу. «Кто вы, фройляйн? Или же глумится Смерть-карга, приняв обличье девы?» «Не пугайся, – молвила девица. – Я – не смерть, не ангел и не демон». Заживила дева Герду рану, Лишь коснувшись белою рукою. «Верною женой тебе я стану, Если ты отправишься со мною. Я хочу прожить с тобою вместе Много лет в роскошном доме нашем… Ты закрой глаза, согласен если, И сам черт тебе не будет страшен». 2 Герд очнулся. Черная подушка, Черная перина, одеяло… В черном платье новая подружка С черною свечой над ним стояла. «Что это за дьявольское место?! – Герд вскричал. – Вся жизнь здесь в черном цвете!» Отвечала черная невеста: «Это – самый лучший дом на свете. Здесь когда-то предки мои жили, Здесь живу я с самого рожденья… Милый Герд! Теперь мы – не чужие: Это и твои теперь владенья! Жизнь твоя не будет здесь постылой: Все что хочешь – в доме сем найдется… Но пока тебя, жених мой милый, На денек покинуть мне придется. Я должна гостей на нашу свадьбу Пригласить – родня у нас большая, Да и угощения достать бы Тоже бы ничуть не помешало. Что ни пожелаешь – мои слуги Будут рады для тебя стараться…» Молча Герд внимал словам подруги: Не хотелось с нею расставаться! «Если станет скучно – стукни тростью: Мой паяц споет тебе и спляшет. А наутро в дом прибудут гости, Будет свадьба всех пышней и краше!» 3 Сам не верил Герд своей удаче: Был вчера он раненым и жалким, А сегодня – герцога богаче: Дом роскошный, слуги и служанки, Столько злата, что не снилось даже, На столе – изысканные яства… Ничего, что дом – чернее сажи: В нем любовь обрел он и богатство. Чтили слуги Герда, словно бога, И под вечер юноша, скучая, Их о госпоже решил немного Расспросить. Но все они молчали, Словно было в страшном то секрете, И угрюмы делались их лица, Только шут с усмешкою ответил: «Сам узнаешь, что это за птица...» 4 Ничего не выведал Герд толком И намека карлика не понял. Спать пошел, но смежил веки только – За окном раздался гвалт вороний. Поднялся он нехотя с постели, Выглянул в окошко – да как ахнет! «Вороны! Не звал, а прилетели! И зачем? Здесь падалью не пахнет! Но не стану я сидеть без дела, Вас обратно в ад отправлю быстро!..» - И, схватив немедля лук и стрелы, Стал стрелять по тварям ненавистным. Стрелы Герда промаха не знали: Много черных птиц упало наземь, Остальные в страхе улетали… Хрипло хохотал невестин блазень… Вешал Герд оружие на место, Думая: «Вещь славная какая!», Когда в дом вошла его невеста – И упала, кровью истекая. Из ее груди стрела торчала. Герд помочь пытался обреченной… «Брось, дурак, и знай, – та отвечала, – Я – не человек, а ворон черный! Прибыли на свадебный пир гости – Их твоя рука поубивала, Скоро и мои истлеют кости – Жаль, тогда твоих не поклевала! Я тебя всем сердцем полюбила, Когда ты лежал на поле боя, Умирая…» – не договорила И ушла в мир вечного покоя... 5 Снова то же поле, то же небо, Злая боль и смерть близенько снова… Черная невеста… Быль иль небыль? Герд очнулся, как от сна чудного. Может быть, заснул он и от скуки Травы полевые небылицу Нашептали… Собственные муки Позабыл Герд, вспомнив ту девицу. «Кожа снега первого белее, Волосы черны, чернее сажи – Всех принцесс та девушка милее, Не сравнится с ней богиня даже! Я уж перед смерти страшным ликом, – Думал, - а все брежу дивным взором…» – Вздох последний вырвался – и с криком Полетел над полем черный ворон. 2019
"Ночное море спит. Прилив высок, луной во всей красе Рябит пролив. С французской стороны Свет вспыхнул и пропал. Английских скал В спокойной бухте необъятен блеск. Встань у окна: как нежен воздух ночи! Но с отдалённой полосы, где море Бьёт в берег, выбеленный под луной — Ты слышишь? — мерный рокот волн и дробь Тяжёлой гальки, поднятой прибоем И выброшенной на уступы скал, Её откат, чуть пауза, и вновь Дрожащими аккордами, вплетая мотив извечной грусти. Софокл в былые дни Внимал ему с эгейских круч, гадая О горестных приливах и отливах Людской судьбы, и мы Как прежде в шуме различаем мысль На северном далёком берегу. Встарь Море Веры В приливе омывало берега Земные, словно яркий пояс в блёстках. А нынче слышен мне Один тоскливый и протяжный рёв Отлива, средь дыханья Ночного ветра, в мрачном горизонте И голых отмелях земли. Любовь моя, останемся верны Друг другу! Ибо мир, который нам Мерещится, подобно сладким снам, Таким прекрасным, праздничным и новым, Лишён любви и света, и стыда, Надежды, мира, помощи извне, И мы с тобой как в смеркшейся стране, Огнём и лязгом сметены туда, Где бьётся насмерть тёмная орда." Мэтью Арнольд (1851)
"Время гигантов" Слышал легенду, Будто когда-то Эту страну населяли гиганты. Будто бы жили Странной судьбою: Были готовы к работе и к бою, От недостатка Хлеба и мяса Бредили Марксом, Победой и Марсом, Снежной тайгою, Арктикой хмурой, Яркими звёздами над Байконуром, Пламенем жарким, Бездной бездонной... Строили шахты, плотины и домны. И заблуждались, И побеждали. Ждали гостей из немыслимой дали. Сквозь канонаду Бойни кровавой Мчались, чтоб рухнуть в высокие травы, В снег почерневший, В воду и в глину... Алый свой флаг вознесли над Берлином. Шли от колхозной Луковой грядки К Олимпиаде, Афгану, разрядке. Шли сквозь шаблоны И трафареты, Шли, за собой увлекая планету, Кровью писали Добрую сказку. Даже ошибки их были гигантски. Верили, веру В сердце лелея, В непогрешимость речей с Мавзолея, Знали, что правы Серп их и молот, Знали, что мир лишь на время расколот, Что не навечно Боль и печали... Но измельчали. Увы, измельчали... Их же потомки Прячутся робко В затхлой тиши кабинетных коробок, Мыслят стандартно, Далью не бредят, Сводят безжизненно с дебетом кредит, Мелко мечтают, Думают редко... В них ничего не осталось от предков. 2009г.
Фауст Когда в вас чувства нет, - всё это труд бесцельный; Нет, из души должна стремиться речь, Чтоб прелестью правдивой, неподдельной Сердца людские тронуть и увлечь! А вы? Сидите да кропайте, С чужих пиров объедки подбирайте - И будет пёстрый винегрет Поддельным пламенем согрет. Когда таков ваш вкус - пожалуй, этим Вы угодите дуракам и детям; Но сердце к сердцу речь не привлечёт, Коль не из сердца ваша речь течёт. Вагнер Нет, лекций красота дает-таки успех! Но в этом, признаюсь, я поотстал от всех. Фауст Ищи заслуги честной и бесспорной! К чему тебе колпак шута позорный? Когда есть ум и толк в словах у нас, Речь хороша и без прикрас. И если то, что говорится, дельно,- Играть словами разве не бесцельно? Да, ваши речи, с праздным блеском их, В обман лишь вводят вычурой бесплодной. Не так ли ветер осени холодной Шумит меж листьев мертвых и сухих? Вагнер Ах, боже мой, наука так пространна, А наша жизнь так коротка! В критических трудах корплю я неустанно, И всё-таки порой грызёт меня тоска. Как много надо сил душевных, чтоб добраться До средств лишь, чтоб одни источники найти; А тут - того гляди - ещё на полпути Придётся бедняку и с жизнию расстаться. Фауст В пергаменте ль найдём источник мы живой? Ему ли утолить высокие стремленья О нет, в душе своей одной Найдём мы ключ успокоенья! Вагнер Простите: разве мы не с радостью следим За духом времени? За много лет пред нами Как размышлял мудрец и как в сравненье с ним Чудесно далеко подвинулись мы сами? Фауст О да, до самых звёзд! Ужасно далеко! Мой друг, прошедшее постичь не так легко: Его и смысл - и дух, насколько не забыты, - Как в книге за семью печатями сокрыты. То, что для нас на первый, беглый взгляд Дух времени, - увы! - не что иное, Как отраженье века временное В лице писателя: его лишь дух и склад! От этого в отчаянье порою Приходишь: хоть беги, куда глаза глядят! Всё пыльный хлам да мусор пред тобою, И рад ещё, когда придётся прочитать О важном "действе" с пышным представленьем И наставительным в конце нравоученьем, Как раз для кукольной комедии подстать! Вагнер А мир? А дух людей, их сердце? Без сомненья, Всяк хочет что-нибудь узнать на этот счет. Фауст Да; но что значит - знать? Вот в чем все затрудненья! Кто верным именем младенца наречёт? Где те немногие, кто век свой познавали, Ни чувств своих, ни мыслей не скрывали, С безумной смелостью к толпе навстречу шли? Их распинали, били, жгли... Однако поздно: нам пора расстаться; Оставим этот разговор. Гёте "Фауст"
Вадим Шефнер Слова Много слов на земле. Есть дневные слова — В них весеннего неба сквозит синева. Есть ночные слова, о которых мы днем Вспоминаем с улыбкой и сладким стыдом. Есть слова — словно раны, слова — словно суд, - С ними в плен не сдаются и в плен не берут. Словом можно убить, словом можно спасти, Словом можно полки за собой повести. Словом можно продать, и предать, и купить, Слово можно в разящий свинец перелить. Но слова всем словам в языке нашем есть: Слава, Родина, Верность, Свобода и Честь. Повторять их не смею на каждом шагу, - Как знамена в чехле, их в душе берегу. Кто их часто твердит — я не верю тому, Позабудет о них он в огне и дыму. Он не вспомнит о них на горящем мосту, Их забудет иной на высоком посту. Тот, кто хочет нажиться на гордых словах, Оскорбляет героев бесчисленный прах, Тех, что в темных лесах и в траншеях сырых, Не твердя этих слов, умирали за них. Пусть разменной монетой не служат они, - Золотым эталоном их в сердце храни! И не делай их слугами в мелком быту — Береги изначальную их чистоту. Когда радость — как буря, иль горе — как ночь, Только эти слова тебе могут помочь! 1956 г.
АЛИССА РОСС ПЕРВЫЙ ДЕНЬ Проснулась рано: вот и наступил тот самый первый день очередного года - не долгожданный, нет: чего-то ждать давно нет сил. Всего лишь новый день, отпущенный природой или судьбой. Хоть я в судьбу не верю... Часы стоят - не завела намедни - нехороший знак, и холод в доме: пол в щелях, сифонит через двери. Встать надо, затопить, но зимний полумрак за стёклами опять вгоняет в сон, и лень вставать, весь день бы так лежала... На улице - ни лая, ни ворон, но сыро, не спасает одеяло. Встаю: лежать и мёрзнуть не резон. Обычны утренние каждодневные дела. Пса выпустить гулять (ночует в доме, ежели мороз). Вишь: пулей выбежал - гроза села! Дрова к утру сгорели добела. Пылит седая невесомая зола, и трудно так держать совок: артроз... Дрова плохие, но зато их много. Когда была ещё проезжею дорога, сам председатель всем развёз с лихвою. Дрова трещат, запахло хвоей: над печкой, на стене, повыше, прибила веточку сосны. Игрушек отродясь не покупала - не нужны, повесила пустые фантики - чтоб не погрызли мыши. Нагреть воды, помыть посуду - осталась после ужина вчера. Воды всего-то полведра, придется снег набрать и ждать, покуда растает и нагреется на печке. Ого, как замело крылечко! Сгребу его, не надо далеко идти. Как дышится! Неделю взаперти - или поболе даже - просидела: не разогнуться, так спина болела, да и сейчас пока что не ахти. Вчера встречала год под президента речь. Метель под окнами и выла, и мела, а где-то на окраине села петарды били, как заправская картечь. Накрыла стол - себе самой: колбаска, шоколадка - вот и не пустой. По телеку сказали, будет год Дракона. Как полагается, рюмашку самогона, огурчик и, конечно, холодец. Грозился праздновать прийти сосед-вдовец. Всё хвастался, что принесёт подарок. В итоге не пришёл: напился до чертей. Ну, да и Бог с ним, и не нужен даром! Что толку, что просила: загодя не пей! И ведь надеялась: мужик же, хоть такой. Пришлось одной встречать - да мне и не впервой. Десятый год, считай, как овдовела. Совсем одна, детишек Бог не дал. Молю, чтоб и меня скорей забрал: так сильно за полгода ослабела. А ведь болеть нельзя никак: больница далеко, врача в деревне нету. Лечусь по телеку и по газетам, да и с газетами последний год бардак. ...Будильник тикает, и чайник закипел. Замёрзший пёс скребётся в двери. Хоть с ним, что ль, выпить на похмел и с ним поплакать о потерях... Колечки наши - там, в шкафу, в фужере, остатки прошлых следствий и причин. Достать их - вроде как помин всех прошлых наших годовщин - и в первый день календаря в последний раз поверить... *** Из цикла "Русь уходящая..."
... Твой Новый год по темно-синей волне средь моря городского плывет в тоске необъяснимой, как будто жизнь начнется снова, как будто будет свет и слава, удачный день и вдоволь хлеба, как будто жизнь качнется вправо, качнувшись влево. Иосиф Бродский, 1961 г.
Разве только грязь видна вам, А не скачет таль в глазах? Не играет по канавам – Словно в яблоках рысак? Разве только птицы цедят, В синем небе щебеча, Ледяной лимон обеден Сквозь соломину луча? Оглянись, и ты увидишь До зари, весь день, везде, С головой Москва, как Китеж, – В светло-голубой воде. Отчего прозрачны крыши И хрустальны колера? Как камыш, кирпич колыша, Дни несутся в вечера. Город, как болото, топок, Струпья снега на счету, И февраль горит, как хлопок, Захлебнувшийся в спирту. Белым пламенем измучив Зоркость чердаков, в косом Переплете птиц и сучьев – Воздух гол и невесом. В эти дни теряешь имя, Толпы лиц сшибают с ног. Знай, твоя подруга с ними, Но и ты не одинок. Борис Пастернак, серия "Весна". отрывок 1914
