АЛЕКСАНДРЪ СТЕПАНОВ МАЛЕНЬКИЕ РАДОСТИ, ДОБРЫЕ ТРЕВОГИ Маленькие радости, добрые тревоги – все наступит вовремя, страхам вопреки, а тревогам рифмою выпадут дороги от твоих ладоней до моей руки. Между остановками от весны до осени ночью вдоль обрыва в сторону веди: не видать проезжую, не мелькают просеки, пусто, неизвестно что же впереди.
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ ХОТЕЛОСЬ В ДЕТСТВЕ Хотелось в детстве, просто жуть, Всего и сразу много – Стать повзрослее, хоть чуть-чуть, Быть длинным, как дорога, Летать на крыльях, как сова, Жить в тёмных лисьих норах, Легко отыскивать слова В опасных жарких спорах, Точить свирепый волчий клык, В ночи сверкать глазами, Брести вперёд и напрямик Дремучими лесами… И гордый дух, и вольный нрав – Пощады не просить! Венок из диких горных трав При свете звёзд носить, Чтоб честь свою не запятнать, Не обмануть надежды, Хотел обет священный дать, А ветер взять в одежды… С тех пор прошло немало лет Я повзрослел, но всё же, Других желаний так и нет, Опять хочу того же! МОЙ ОТВЕТ Хотелось в детстве почитать Про Питэра про Пэна. Ночами длинными считать Звёзд на небесной сцене... Теперь я вспоминаю лишь Беспечные мгновенья. И отдых хочу заслужить, И у костра погреться...
ЧЕН КИМ ЗАКАТ Ушедших мужчин не вернет Привычная к смерти природа. И нынче последний умрет Из древнего знатного рода. Бессмысленна тяжесть в руке Старинной немецкой двустволки. Он слышит - выходят к реке Веселые русские волки. Идут по зеркальной воде, Что скована смертной истомой, Их тени мелькают везде - В саду и в беседке у дома... Спасенье от слуг не придет - Спокойны их мертвые лица... И в графской постели уснет С кровавой улыбкой волчица.
АЛИССА РОСС ИЗ ГЛУБИНЫ... Он появляется к вечернему отливу, когда на склонах мрачных вереск теряет яркость, а тревожный шелест несметных крыл серебряных стрекоз становится единственным мотивом в пейзаже отчуждённо-молчаливом, где скорая луна ответом станет на вопрос… Он трогает просоленные спины огромных обнажившихся камней: там полости и скользкие сырые тайники, и водорослей фиолетовые гамаки скрывают темноту, а в ней - тех обитателей морского дна, которые остались после откатившейся волны: их обнажённость и беспомощность становится видна, и все они поглощены одним желаньем: выжить в эти несколько часов и запирают раковины на засов… Он медленно идёт по дну среди камней - песчаная ладонь раскрыта, жизнь проявлена на ней: волна ушла, и, как прошедшая любовь, глубины всех изъянов обнажила, и лишь с приливом вдохновится вновь то, что когда-то было весело и живо. У мыса, там, где узкий выступ мидиями выткан, он подбирает большеглазую ставридку, кладёт её в оставшееся при отливе озерцо. А рядом, в судорожной и безмолвной пытке, томятся полосатые улитки – бесчисленное множество бесполых близнецов… Звезда морская оказалась сдавленной меж двух камней: она цела, хоть и с оторванным лучом. Он знает, ей такая рана нипочём: луч отрастёт. Он наклоняется над ней, проводит пальцем по неровной борозде… Его потери не вернуть - и он завидует звезде. Стихает ветер, прилетает стая шумных куликов – рачками на отливе поживиться, пока не появились и другие птицы – в извечной битве за креветок и мальков. ...Луна взошла, он замирает, ищет взглядом дальнюю волну: она ещё уходит, медленно откосы обнажая, и он идёт за ней – на неизбежный зов, манящий в глубину: от воздуха и ветра могут пересохнуть жабры...
Не отрекаются, любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно. А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга, когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга. И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда–то, что переждать не сможешь ты трех человек у автомата. И будет, как назло, ползти трамвай, метро, не знаю что там. И вьюга заметет пути на дальних подступах к воротам... А в доме будет грусть и тишь, хрип счетчика и шорох книжки, когда ты в двери постучишь, взбежав наверх без передышки. За это можно все отдать, и до того я в это верю, что трудно мне тебя не ждать, весь день не отходя от двери. Вероника Тушнова, 1944 год.
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ *** Снегопад закружится кадрилью… Что ещё познать и пожелать? Может, как в известном кинофильме – "Надо благодарно принимать"? Принимать нежданные седины, Унимать порою дрожь в руках… Даже неприметные морщины Полюбить на вянущих щеках! Пережить болезни и невзгоды, Даже если боль невмоготу, Долгим эхом сумрачной погоды Ощущать суставов ломоту… Нас минуты подгоняют плетью, Вдохновляют на свершения, но – Подойти вплотную к долголетью Далеко не каждому дано!
Волшебная скрипка Автор: Николай Гумилёв Дата создания: 2 декабря 1907 года Валерию Брюсову Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка, Не проси об этом счастье, отравляющем миры, Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры! Тот, кто взял ее однажды в повелительные руки, У того исчез навеки безмятежный свет очей, Духи ада любят слушать эти царственные звуки, Бродят бешеные волки по дороге скрипачей. Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам, Вечно должен биться, виться обезумевший смычок, И под солнцем, и под вьюгой, под белеющим буруном, И когда пылает запад и когда горит восток. Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервется пенье, И уж ты не сможешь крикнуть, шевельнуться и вздохнуть, — Тотчас бешеные волки в кровожадном исступленьи В горло вцепятся зубами, встанут лапами на грудь. Ты поймешь тогда, как злобно насмеялось все, что пело, В очи глянет запоздалый, но властительный испуг. И тоскливый смертный холод обовьет, как тканью, тело, И невеста зарыдает, и задумается друг. Мальчик, дальше! Здесь не встретишь ни веселья, ни сокровищ! Но я вижу — ты смеешься, эти взоры — два луча. На, владей волшебной скрипкой, посмотри в глаза чудовищ И погибни славной смертью, страшной смертью скрипача!
АЛИССА РОСС МЕЖСЕЗОНЬЕ... Приходит время серых дней и скорбной маеты вороньей – когда туман скрывает свет в зрачках белёсых межсезонья. То время безымянных птиц и вязкой глухоты бездонной, лишь тонкий прутик бьёт в окно, а целый дом от боли стонет. То время гулкой тишины и чуткого листа паденья в безвременье… И анонимность слов… И строк немых несовпаденье… Когда поблекла акварель, и время красок на исходе, ты разувериться успел, а новой веры не находишь... То время сумрачной тоски, что в ночь свернулась цифрой «восемь» и медленно, как благость в скит, вползает тихо в эту осень. Как будто в парке за окном в дожде исчезли все аллеи, а призрачный олений лес в ночи покинули олени. И даже память не сберечь, от ветра заслонив ладонью, дни не-прощаний и не-встреч - бессильное слепое межсезонье…
ЧЕН КИМ ТРУДНО БЫТЬ БОГОМ. НО ПРИЯТНО Через поле на автобус по тропинке я иду Никакой земля не глобус! Ну имеется ввиду Что она не шар на палке А нормальный плоский блин Как если раскатаешь скалкой Тесто или пластилин И потом на плоскость эту Выпустишь людей гулять... Рады? С круглой-то планеты Раньше скатывались бл....ь...
Потомки Каина Автор: Николай Гумилёв Дата создания: до 26 ноября 1909 года Он не солгал нам, дух печально-строгий, Принявший имя утренней звезды, Когда сказал: «Не бойтесь вышней мзды, Вкусите плод и будете, как боги». Для юношей открылись все дороги, Для старцев — все запретные труды, Для девушек — янтарные плоды И белые, как снег, единороги. Но почему мы клонимся без сил, Нам кажется, что Кто-то нас забыл, Нам ясен ужас древнего соблазна, Когда случайно чья-нибудь рука Две жердочки, две травки, два древка Соединит на миг крестообразно?
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ Бродя в туманах сновидений, Летя над призрачной землёй, Я в пароксизме откровений Узрел астральный облик свой! Суровой правдой отраженья, Глубокой заводью зеркал – Познал без страха и сомненья То, что давно подспудно знал… Во снах мой облик безупречен, Хоть неприветлив и сердит, Он не приемлет слово вечность И в бесконечность не глядит! И вот теперь, с Землёй вращаясь, Живу в тягучих дней глуши, Но неизменно возвращаюсь К портрету собственной души!
ЖИРАФ Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф. Ему грациозная стройность и нега дана, И шкуру его украшает волшебный узор, С которым равняться осмелится только луна, Дробясь и качаясь на влаге широких озер. Вдали он подобен цветным парусам корабля, И бег его плавен, как радостный птичий полет. Я знаю, что много чудесного видит земля, Когда на закате он прячется в мраморный грот. Я знаю веселые сказки таинственных стран Про чёрную деву, про страсть молодого вождя, Но ты слишком долго вдыхала тяжелый туман, Ты верить не хочешь во что-нибудь кроме дождя. И как я тебе расскажу про тропический сад, Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав. Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад Изысканный бродит жираф Н. Гумилев
АЛЕКСАНДР ТРУНОВ *** Нищита и свобода в пыли... У последней волны, замирая... Я - скулящий у врат, потерявшийся божий щенок. Мне не нужно речей, разрешений И карты для рая... Мне бы только ключи... Что от ветра и дальних дорог...
КОНСТАНТИН ВАНШЕНКИН МАЛЬЧИШКА Он был грозою нашего района, Мальчишка из соседнего двора, И на него с опаской, но влюбленно Окрестная смотрела детвора. Она к нему пристрастие имела, Поскольку он командовал везде, А плоский камень так бросал умело, Что тот, как мячик, прыгал по воде . В дождливую и ясную погоду Он шел к пруду, бесстрашный, как всегда, И посторонним не было прохода, Едва он появлялся у пруда. В сопровожденье преданных матросов, Коварный, как пиратский адмирал, Мальчишек бил, девчат таскал за косы И чистые тетрадки отбирал. В густом саду устраивал засады, Играя там с ребятами в войну. И как-то раз увидел он из сада Девчонку незнакомую одну. Забор вкруг сада был довольно ветхий- Любой мальчишка в дырки проходил,- Но он, как кошка, прыгнул прямо с ветки И девочке дорогу преградил. Она пред ним в нарядном платье белом Стояла на весеннем ветерке С коричневым клеенчатым портфелем И маленькой чернильницей в руке. Сейчас мелькнут разбросанные книжки - Не зря ж его боятся, как огня... И вдруг она сказала:- Там мальчишки... Ты проводи, пожалуйста, меня... И он, от изумления немея, Совсем забыв, насколько страшен он, Шагнул вперед и замер перед нею, Ее наивной смелостью сражен. А на заборе дряхлом повисая, Грозя сломать немедленно его, Ватага адмиральская босая Глядела на героя своего. ...Легли на землю солнечные пятна. Ушел с девчонкой рядом командир. И подчиненным было непонятно, Что это он из детства уходил.
КОТ БАСЁ МЫ ИГРАЛИ В ПРЯТКИ Мы играли в прятки, именами бездушных кукол называли чужих, отдавая слова не тем. А потом мы выбрали свет и зашли под купол, и теперь он хранит нас, любимых своих детей. Как случилось это чудо и это счастье, кто позвал к себе острожных, упрямых нас? Вторник - день от субботы, неслучайная сопричастность. Север сердца, каемка моря, внутри - весна. Мы не знали, что так умеем, но так и вышло: заискрило, совпало, переплело сюжет. Кто-то просто слушал, а нам разрешили - слышать, кто-то ждал свое «после», а нас привели в «уже». Это здесь и сейчас зажигаются свечи мира, это здесь и сейчас нам загадывать и творить. Все, в ком нет души, отныне проходят мимо. Всех, в ком бьется слово, соединяет ритм. Мы живые нынче, такие навеки живые, что не знаем страха, не мешкаем у межи. Этот купол дает нам воздух в святом режиме. Этот Новый год нам по праву принадлежит. ⠀ добавлю от себя: Всех с наступающим Новым Годом! Урааа!!!!
АЛЕКСАНДР ТРУНОВ ДЕВОЧКА, БЕГУЩАЯ В ГРЯЗИ Девочка, бегущая в грязи, По делам каким из ниоткуда. Я прошу, смеяться научи. В деревеньке где родился Будда Домик твой холодный и кривой Вовсе не мешает улыбаться. Остаёшься смелой и худой, Вот и я таким хочу остаться. Властью данной пыльным кошельком Поделюсь самосой и конфетой. Только научи меня потом Радоваться бренной жизнью этой. Заговорщик духа лет семи, Твой Непал - такая непогода. Как ты остаешься во плоти Человеком... озорного рода? Может, медитировать три дня, Не курить, не пить, не есть пернатых, Отнимать для мамы и тебя Деньги у заносчиво-богатых? Ты бежишь по лужам хохоча К бабушке под крышу из соломы, Лучше психиатра и врача, Выводя унылый мир из комы... (Nepal, lumpini, 16.01.2020)
АЛИССА РОСС ПО КРОХАМ... Раздав себя по дням, по крохам, по крупицам и разлетевшись пО миру стихов пыльцой, к себе самой однажды возвратиться, цветком простым и скромным возродиться – вьюном лиловым, оплетающим крыльцо и крышу, и навес сосновый самодельный, где тени сетью удержать пытаются закат, где солнце тонет в тополях крестом нательным, и где дрозды в невидимой молельне июльской звёздной ночью волшебство творят из тонких трелей и пыльцы небесной и запаха невидимых цветов ночных… …и, словно этот вьюн, лиловый, легковесный, жить медленно, ненужно, бесполезно, не вспоминая про усталую уместность, но по ночам и дням по крохам собирая новый стих…
АЛИССА РОСС ПОД ОТКОС... Июльский ранний росяной рассвет лениво золотит верхушки тёмных елей. Он просыпается, садится на тахте и еле-еле, держась за стул, встаёт - как хорошо: в одежде лёг, проснулся – и уже одет. На керосинке наготове тёмно-синий чайник, душица в старенькой латунной кружке, туда же мяты – у болот вчера нашёл случайно... Вдали заводит свой обычный ритуал кукушка - привычно, надоедливо, печально: считает годы и гудки далёких поездов – оттуда, где порядок жизни нов, где скоростная новая дорога всё изменила, до основ. А здесь Бог знает сколько лет как тишина на перегоне. Всё обветшало: крыша и крыльцо, и кирпичи, угля не дали, на дрова нет сил – и не хватает теплоты печи, по стенам сырость, в будке – как в простуженном вагоне… Кукушка… Да когда ж ты замолчишь! Ну, где тулуп? Так холодно с утра, но как сидеть без дела! Десятки лет как всё одно, но ведь не надоело! Казённый инвентарь, как прежде, требует порядка: подправить щит, проверить все флажки и инструменты, заполнить график и, как полагается, журнал и документы, ещё капусту прополоть на дальней грядке. Жаль, не посеял кабачки – не до ассортимента семян и саженцев здесь было по весне на рынке близлежащего посёлка… Эх, был бы здоровее и сильней – расширил бы участок до ручья, где ёлки: там начинается лесок, за ним река и плёс, ромашки на опушке – в них схоронен пёс, его прошедшею зимой в ночи загрызли волки… Кукушка не стихает – как всегда, насторожЕ, зовёт проверить поднадзорное хозяйство: и хоть оно не в деле много лет уже, но колея не терпит разгильдяйства. Речною галькой, как мозаикой, украшены откосы, и шпалы тщательно пропитаны смолой. За пару вёрст отсюда к югу, где поляны для покоса, флажком отмечен рельс, что лопнул от мороза - глаза ещё способны видеть даже самый малый сбой и непорядок, и размывы на участке полотна. На днях придётся снова чистить стрелки… Племянница вчера была, зовёт к себе: живёт одна, в избе сплошные недоделки - помочь бы надо, да куда ж всё это бросить! Вот на носу дожди и осень, успеть бы побелить бордюры и столбы… И ничего не нужно больше от судьбы - сбылась однажды давняя мечта детдомовского детства - свобода ото всех и от всего. Обходчик сам себе и генерал, и рядовой, опять же - нет чужого глаза и соседства. А что закрыли перегон, и домик вычеркнули из реестра - так мало ли что стало бесполезно, по этой жизни каждый путь – кривой… И счастье нужности – как те ромашки на опушке: малы, но радуют – какой с них спрос! - всё лучше, чем всю жизнь искать гнездо кукушки. А поезда… Что поезда… В них не летать… Ну, разве под откос…
ДМИТРИЙ СУХАРЕВ Мы предков далёких храним идеалы И веру в богов, коих тоже не мало… Ещё бы понять, ну и взять на заметку – Богов пантеон и наследие предков! По пунктам: мол, этих богов почитаем, А этих за силы небес не считаем; Вот эти традиции предков хороших, А эти достались от предков поплоше… Чтоб были очерчены даты и земли, Что нам ещё важно, а что неприемлемо... И как к идеалам призвать атеистов? И как не обидеть умы коммунистов? Как русской народною нитью связующей Задать направление в светлое будущее? Тогда можно смело, легко и публично, Системно, настойчиво и методично – Нести наши скрепы духовно надёжные, И правильно их объяснять молодёжи!
