#студентпсихолог

Как ты представляешь себе быть с ним если он при тебе флиртует постоянно с другими женщинами?
А как быть с такой женщиной которая флиртует постоянно и не дает отчета себе в своем поведении?
Да никак не возможно быть с ним или с ней.
Поэтому изначальный пост это провокация против мужчин.

 

Мне кажется невозможно полностью контролировать мужчину. В течении жизни когда нибудь это произойдёт. Для кого то флирт это поглаживания, и разговор на интимные темы, а для кого-то игра бровями и улыбка при разговоре со знакомым.
Ты примеряешь это на себя и у тебя одна картина, а у меня другая. Просто у каждого свое.

 

Здесь все таки суть в описании "поведения" супер-эго.

 

Когда ребёнка учат не переходить дорогу на красный свет это тоже суперэго и так во многом и это остаётся на всю жизнь.
Это нормально и это жизнь.
Просто ту женщину из изначальной истории не воспитали в моменте где флиртовать а где не флиртовать, либо она делает это специально, либо не осознанно в виде игры.
Не один из вариантов не является приемлемым для мужчины.
Если она не воспитана то надо ему ее воспитывать то есть становиться контролером для нее, что не очень то приятно.
Если она делает специально то ее цель разрушить брак и надо расставаться.
Если она не осознанно играет в игру то надо становиться психологом до нее.
Ну всё варианты не про мужчину и женщину.
А все из-за того что она флиртует с другими мужчинам.
Если хочется флиртовать, то зачем было выходить замуж за этого мужчину? Надо было выходить за того с кем хочется флиртовать.
Есть в принципе хочется флиртовать со всеми то это просто расстройство полового поведения и тут уже мужчине надо думать.

 

А тут речь не про контроль, а про то что уважает муж-жена чувства партнера?
Когда есть настоящее отношение, любовь, то зачем надо с левыми людьми играть бровями на глазах в любимого человека.
Какая такая цель, что вы ее оправдываете?

 

Тимур, с чего вдруг мужчине нужно женщину воспитывать?
Если флирт в отношениях равнозначно измене, и партнёр ведёт себя как если бы ему изменили, ну такое себе.
Где в загсе/скде:
- Причина развода?
- Мой партер играл бровями с другой девушкой при мне.

 

Если женщина берет на себя роль невоспитанного ребёнка, то что тут поделать? Ситуация стремная получается.
Тут мужчине надо защищать себя и свои чувства от деструктивного поведения женщины.
Способы могут быть разными, но что то надо с эти делать, развод например это вполне себе вариант уместный и в жизни встречается часто.
То есть правильно вы все написали - причина развода ? Флиртует с другими. Почему нет?
Соответственно ведет себя как не воспитанный ребёнок, шалашовака, а может просто вообще не любит и не уважает чувства мужа, в любом случае развод тут будет уместен.
И вы забываете что в изначальной истории флирт был весь вечер, а не один раз.

 

Личный анализ даёт возможность освободить от многого ненужного своих детей, потому что наши собственные дети становятся нашими объектами, и мы на них начинаем отыгрывать то, что у нас самих не получилось с нашими собственными первичными объектами (вследствие этого получаются очень разные конфигурации взаимодействия). Кроме этого, все наши психические травмы, с которыми мы не справляемся, никуда не деваются, в особенности, если они затрагивают глубины и основы человеческого существования (травма инцеста, травма сексуального насилия, травма убийства, травма покинутости, потери, с которыми мы не смогли справиться и т.д.), мы передаём их в «наследство» нашим детям.

Коротецкая А. И. Из материалов семинаров программы «Основы современной психосоматики» в Институте Психологии и Психоанализа на Чистых прудах.

 

"Психотерапия будет неполной, если пациент никогда не придет к пониманию того, что пришлось вынести психотерапевту ради поддержания терапевтического процесса.
Без такого понимания пациент в какой-то мере находится в положении ребенка, который не в состоянии понять, чем он обязан своей матери."
Дональд Винникотт

 

В случаях алкоголиков при развитии и вхождении последнего в фаллический, а далее – в эдипов период психика вновь вынуждена сталкиваться с необходимостью принять новые внутренние и внешние условия психического существования человека – разницу между полами, кастрированность женщин, страх кастрации мальчиков, и в конце концов появляется новый императив – необходимость интеграции частичных влечений под приматом генитальности. Другими словами – новый этап, при котором вновь необходимо сделать попытки интеграции Я. И вновь эта задача становится невыполнимой. Если обратиться к коллективному бессознательному, дающему метафорические ответы на почти все экзистенциальные вопросы, то можно вспомнить утверждение о том, что пьют «с горя». Мы, психоаналитики, можем уточнить – пьют от невозможности преодолеть горе, прорабатывать горе из-за сепарации с первичным материнским объектом. Опять же, если обратимся к клинике, откуда черпали теоретические познания все психоаналитики, то можем вспомнить большое количество пациентов, находящихся в симбиотических отношениях с матерью. А если еще и вспомнить про знаменитое
«третьим будешь?», то становится очевидным, что такое поведение алкоголиков есть не что иное, как внешняя драматизация их внутренних переживаний, их внутренняя необходимость в появлении третьего, отделяющего их от матери, – потребность в Другом, Третьем, в Отце и его Законе.

Аддикция (алкогольная): попытка метапсихологического осмысления
А. И. Коротецкая
Журнал клинического и прикладного психоанализа. Том III. № 4. 2022 г.

 

О нарциссизме З. Фрейд начал говорить достаточно рано, и можно предположить, что основные постулаты данного способа функционирования он предложил в знаменитой статье «Горе и меланхолия» 1915 года, когда попытался объяснить особенности меланхолии. Фрейд в данной статье предложил новый регистр проблемы – не в области потери объекта, уточняя, что потеря объекта есть проблема горя. Меланхолия – явление другого порядка. При меланхолии объект был разочаровывающим. То есть при меланхолии мы сталкиваемся с нарциссическим разочарованием в первичном объекте. Такое разочарование создает ядро спутанности в субъекте, субъект более не опознает себя как результат отношения с объектами, тогда меланхолия становится не проблемой потери объекта, а проблемой потери субъекта. Необходимо вновь найти потерянный субъект. Первичный объект был инкорпорирован субъектом и в данном виде остается в его психическом. Мы находим в знаменитом труде Фрейда не менее знаменитую его фразу: «Тень объекта падает на Я». Что это за тень? Мы знаем, что Я как инстанция ассимилирует все, что на него «падает», и именно из этого себя строит. Когда тень объекта падает на Я, Я больше не знает, что у него внутри от себя, а что – от тени. Именно по этой причине внутри субъекта возникает спутанность, которая, развиваясь, приводит к отчаянию и разочарованию. Нарциссическое разочарование – крайне травматическое чувство, это и есть то, что обуславливает болезненную нарциссическую рану. Она, эта рана, оживляет всякий деструктивный процесс, к коим, несомненно, относятся зависимости. И если в «Горе и меланхолии» Фрейд говорит нам об одной возможности разрушения – о суициде меланхолика, который призван избавить субъект от ненавистного объекта, то немного позднее он раскрывает еще одну сторону деструктивности – уже связанную со своеобразной структурой Я субъекта, которое образовалось вследствие инкорпорирования в нем ненавистного объекта. В данном случае Я станет источником формирования следующей инстанции – Сверх-Я, которое будет отличаться необыкновенной жестокостью. И такое Сверх-Я будет наказывать уже не только за действия, но и за мысли как за реальные поступки. В статье «Я и Оно», в главе «Зависимости Я», Фрейд объясняет это следующим образом: когда объект находится вне субъекта, то он в состоянии оценивать лишь действия субъекта, а когда он инкорпорирован и находится внутри, то он в курсе того, что субъект мыслит, и наказывает за это. В конечном итоге З. Фрейд связал это с влечением к смерти и указал на четкую связь с нарциссическим разочарованием.

Аддикция (алкогольная): попытка метапсихологического осмысления
А. И. Коротецкая
Журнал клинического и прикладного психоанализа. Том III. № 4. 2022 г.

 

"...Способность человека распрощаться со своими иллюзорными представлениями о "счастливом" детстве, на эмоциональном уровне пережив весь масштаб причинённых ему когда-то душевных травм, даёт человеку, страдающему депрессией, новые творческие силы и спонтанные эмоции, а у человека, стремящегося к величию, снимает зависимость от величия и устраняет необходимость "сизифова труда". Если человек после продолжительного пребывания в психотерапевтической группе сможет осознать и почувствовать, что в детстве его любили не просто так, а за его достижения, успехи и способности, и что он пожертвовал своими детскими годами ради мнимой любви, то это приведёт к сильным внутренним потрясениям, благодаря которым человек однажды ощутит потребность быть самим собой. Он также поймёт, что не стоит больше добиваться любви, объект которой - его мнимое Я, он просто захочет быть самим собой и начнёт постепенно обретать своё собственное Я.

Освобождение от депрессии не порождает радостного настроения и не приводит пациента к полному избавлению от душевных мук. Оно лишь позволяет жить свободно и наслаждаться проявлениями естественных чувств, которые далеко не всегда оказываются "прекрасными" и "добрыми". Среди них могут быть зависть, ревность, злость, возмущение, отчаяние, тоска, печаль. Но естественные чувства уходят корнями в далёкое детство, и если эти чувства в детстве подавлялись, ни о каком ощущении свободы и открытости не может быть и речи. Порой вход в пещеру, где таится наше подлинное Я, открывается лишь тогда, когда нам уже не нужно опасаться наших детских чувств. Теперь они не чужды нам и не кажутся опасными, и их не следует больше прятать за стенами тюрьмы под названием "иллюзия". Теперь мы знаем, что причиняло и кто причинял нам душевные страдания, и это знание делает нас свободными."

Алис Миллер

 

Формирование идентификаций посредством интроекции и проекции

Вернемся к Фрейду: он описал идентификацию с бросающим объектом, которая происходит двумя способами. Во-первых, пассивно – «тень объекта падает на Эго»; и, во-вторых, более активно, когда «Эго хочет инкорпорировать объект в себя и в соответствии с оральной или каннибалистической фазой либидинального развития, на которой оно находится, хочет сделать это посредством пожирания» (Freud, 1917, p. 249). Именно этот второй процесс продолжила исследовать Мелани Кляйн в своей теории человеческого развития.

Согласно Кляйн, посредством процесса инкорпорации или интроекции мы вбираем в себя свои восприятия фигур из внешнего мира, которые затем формируют внутренние объекты, составляющие наш внутренний мир и являющиеся основой личности. Внутренние объекты сформированы бессознательными механизмами проекции и интроекции, и эти способности действуют с рождения, мы «запрограммированы» интроецировать и проецировать. Это логически предполагает наличие примитивного Эго и потому – постоянной психической деятельности, так что бессознательные фантазии существуют с рождения, возможно, развиваются даже раньше в матке параллельно с физическим развитием. Хотя это мнение о рудиментарном Эго, существующем с рождения, остается одним из спорных вопросов, сопровождающих работу Кляйн, оно располагает источники процессов идентификации и развития идентичности в самых глубоких пластах психики.

Начиная с рождения Эго развивается и укрепляется посредством интроецирования или инкорпорирования хороших переживаний, хорошей груди, прототипа всех переживаний любви и заботы. Неразвитое Эго, неспособное справляться с тревогой, пытается избавиться или проецирует плохие или угрожающие переживания, пусть даже они не уходят окончательно и продолжают угрожать. Хрупкое раннее Эго защищает себя, отщепляя плохие и преследующие переживания от хороших и поддерживающих внутренних объектов. Это нормальная параноидно-шизоидная позиция, как ее описала Кляйн. При нормальном развитии в приемлемых и достаточно хороших обстоятельствах чувства ненависти и агрессии у младенца контейнируются понимающим и отзывчивым родителем, обеспечивающим обезвреживание этих мощных агрессивных чувств. Согласно Кляйн, Эго развивается вокруг этого хорошего объекта, и идентификации с хорошими аспектами матери становятся основой для дальнейших полезных идентификаций.

Идентификация с хорошим объектом и переживаниями, вокруг которых формируется самость, происходит посредством процесса интроекции, иногда называемой инкорпорацией или интернализацией, но также посредством проекции плохого объекта и переживаний, часто называемой проективной идентификацией. Эти различные термины усугубляют трудности в понимании сложности этих процессов. Я думаю, добавляя слово «идентификация» к слову «проекция», Кляйн подчеркивает, что процессы проекции настолько же важны в построении того, кем мы являемся, насколько и процессы интроекции, и это происходит с рождения и не является поверхностным, полусознательным или социальным процессом. Для ясности я буду следовать Элизабет Спиллиус, которая отмечает, что в кляйнианской литературе термин «проективная идентификация» охватывает также процессы, традиционно называемые «проекцией».

Кляйн ярко формулирует: «Вместе с этими вредоносными экскрементами, исторгаемыми с ненавистью, отщепленные части Эго также проецируются на мать, или, я бы скорее сказала, в мать. Эти экскременты и плохие части самости предназначены не только для того, чтобы наносить вред, но также и для того, чтобы контролировать объект и завладевать им. Поскольку мать теперь содержит плохие части самости, она не ощущается отдельным индивидом, но ощущается плохой самостью (отсюда использование термина "идентификация" в формулировке "проективная идентификация". – Прим. автора). В основном ненависть к частям самости теперь направлена на мать» (Klein, 1946, p. 102).

И, описывая тот же процесс проекции в менее примитивных терминах: «У проекции много последствий. Мы склонны приписывать другим людям – в определенном смысле вкладывать в них – некоторые собственные наши эмоции и мысли; и очевидно, что от того, насколько мы уравновешены или преследуемы, будет зависеть характер этой проекции – дружественный или враждебный. Приписывая часть собственных чувств другому человеку, мы понимаем его чувства, потребности и удовлетворение; иначе говоря, мы помещаем себя на место другого человека. Есть люди, которые заходят в этом столь далеко, что полностью теряют себя в других. …В то же время чрезмерная интроекция угрожает силе Эго, поскольку над ним теперь всецело господствует интроецированный объект» (Klein, 1959, p. 252–253).

Позднее Бион (Bion, 1962) предложил такое понимание проекции, согласно которому она действует двумя способами. Во-первых, в точности как писала Кляйн, она является средством избавления от нежелательных, болезненных чувств или ужасающих чувств тревоги, которые угрожают ранней самости. Но, во-вторых, она также является средством коммуникации с другим. Это критически важное наблюдение, поскольку оно раскрывает смысл человеческих взаимодействий. Данная теоретическая модель дает аналитику инструмент для изучения в кабинете бессознательных идентификаций пациента и того, как они проявляют себя в его психике и его жизни. Разумеется, проекция лишь тогда средство коммуникации, когда существует фигура, способная принять, обработать и обезвредить эти чувства посредством понимания, которое мы называем «контейнированием».

Ликерман (Likierman, 2001) пишет, что «самые интенсивные и беспокоящие части самости находят себе место лишь после того, как предприняли путешествие через психику других, и после того, как младенец таким образом экстернализовал отношения своего Эго с его самыми беспокоящими аспектами». Будучи пережит (by being experienced) в психике другого человека, младенец, или позднее пациент в анализе, получает возможность интроецировать и идентифицироваться с этой фигурой, которая способна контейнировать и выдерживать его самые беспокоящие аспекты.

У этого есть еще важные относящиеся к развитию аспекты, которые зависят от состояния психики реципиента проекций младенца. Тогда как в нормальных или хороших обстоятельствах мать замечает страдания своего ребенка и способна понимать и реагировать должным образом, так бывает не всегда. Некоторые матери неспособны вбирать переживание своего младенца – Бион считал, что это побуждает младенца проецировать со все большей и большей силой, что он называл «эвакуативной проективной идентификацией» и полагал, что она ведет младенца затем к интроекции и идентификации с «отторгающим проекцию объектом», который разрушает всякую способность придавать смысл опыту, задерживая эмоциональное развитие. Другой опыт для ребенка – это не просто неконтейнирующая мать, но мать, которая проецирует и может, вероятно, затапливать младенца своими собственными страхами и тревогами или которая активно вторгается и действует насильственно.



Идентификация и патологическая идентификация: влияние на развитие идентичности.
Э. Эмос
Журнал клинического и прикладного психоанализа. Том II. № 2. 2021 г.

 

Многие ищут помощи профессионала, а затем пугаются того, что привязанность к психотерапевту может таить в себе большую опасность. Например, гипоманиакальные пациенты стремятся разорвать отношения, как только у них развивается желание быть зависимыми, поскольку предыдущий опыт зависимости этих людей от других кончался весьма плачевно. Люди, самоуважение которых требует от них отрицания того, что они нуждаются в помощи другого, будут стремиться рационализировать желание тоже уклониться от лечения, как только сформируется привязанность, поскольку они чувствуют себя униженными в момент начала внутреннего осознавания эмоциональной важности для себя другого человека.

Ненси Мак-Вильямс, Психоаналитическая психодиагностика

 

Фройд связывает деньги с анальной стадией, но уже на оральной стадии, когда младенец так беспомощен и так зависим от груди, зарождаются первые фантазмы, связанные с деньгами. Младенец сталкивается со своей зависимостью от Другого гораздо позже. Только в Эдипе он понимает, что есть цена всему, что необходимо платить.

Оральные фантазмы обнаруживается у людей, которые в погоне за деньгами достигают гигантских сумм. В их бессознательном деньги эквивалентны груди, которая всегда доступна.

Психоанализ на Чистых Прудах

 

Любая чрезмерная реакция на какое-либо событие говорит о том, что мы реагируем НЕ только на актуальное событие. К примеру, нас обидели, но наша реакция на обиду несоразмерна. Или потеряли старую, ненужную вещь, но так расстроились, будто потеряли что-то оч ценное. Не смогли открыть дверь и попасть, куда хотели, но так отчаялись, словно перед нами закрылись все двери мира. Как заметил еще Фройд и часто повторяет Руссийон - все чрезмерные переживания свидетельствуют о том, что в настоящие страдания пытаются проникнуть старые, случившиеся давно, но непроработанные переживания.

Несмотря на растущую грамотность населения всё еще можно услышать рекомендации не говорить и не думать о плохом, не ворошить тяжелые воспоминания, - люди магически верят, что о чем не говоришь, того и нет. Не думаешь о раке, его и нет. Не говоришь о том, что сын/брат/отец умер - и не печалишься. И нередко даже происходит то, о чем написал Фройд в "Горе и меланхолии" - галлюцинаторное удерживание умершего. Люди живут так, словно никто не умирал, нередко общаются с ними ("видят" их, "слышат") как с живыми и т д. Да, такого рода защиты спасают от боли, но какой ценой? Отрицание (смерти, тяжелой болезни), идущее рука об руку с расщеплением - дорогостоящие защиты. На них затрачивается много наших душевных сил.
Они являются одной из причин хронической усталости - все силы уходят на то, чтобы обдурить самих себя.

Все ранние, непроработанные травмы - либо в силу раннего возраста, когда психический аппарат не был еще сформирован, либо из-за отсутствия понимания и поддержки со стороны окружающих людей НИКУДА не деваются. Они все дремлют внутри нас, периодически всплывая либо в виде отдельных симптомов, либо в виде болезней, недомоганий, дискомфорта, общего плохого самочувствия, отсутствия настроения и т д.
И так продолжается всю жизнь.

Травмы преследуют нас не для того, чтобы мучить и отравлять нам жизнь, а для того, чтобы мы смогли хоть частично эти травмы проработать и благодаря этому стать хоть немного счастливее.
Наше общее состояние зависит от проработанности и интегрированности наших травм. А это возможно, если человек о них говорит, думает (а для начала их признает, а не отрицает) и анализирует их.

Всё, о чём умалчивается, лишь наполняется токсичной силой.
Всё, о чём не говорят, проигрывается в действии, чтобы всё тайное стало явным.

Сколько не скрывай от самого себя, сколько не подавляй чувства, рано или поздно они взорвутся. И произойдет эксплозия — наружный взрыв в виде ругани, криков, насильственных действий или ИМПЛОЗИЯ - внутренний взрыв в виде заболевания.

Мы все сталкиваемся со своими чрезмерными реакциями на события. Когда чувства захватывают нас, оч мало места остается мышлению. И всё же, пытаясь понять, почему такой пустяк нас так сильно разгневал, анализируя свою реакцию, мы сможем помочь себе быстрее успокоиться, лучше понять себя. Сможем вспомнить подобную ситуацию, а возможно и не одну. И пережить ее заново, но уже в других условиях, когда нет прежних угроз. Так происходит проработка (пусть хотя бы сознательная и частичная) старых душевных травм. Чем больше нам удаётся проработать, тем меньше неприятностей и болезней нас ждёт.
Слова даны человеку для коммуникации с другим, для того, чтобы с их помощью он мог разделять свои и чужие переживания.

Психоанализ на Чистых Прудах

 

Когда некуда девать энергию, люди начинают сопротивляться изменениям.

Е. В. Сидоренко

 

Действительное понимание чужой мысли становится возможным только тогда, когда мы вскрываем ее эмоциональную подоплеку.

Лев Выготский

 

Жак Андре: "Взрослый начинает и только он может и закончить. Ребенок всегда будет просить «хочу еще», ибо он сам остановиться не может, у него нет конечной точки; если мы не убедим его остановиться, он закончит тем, что испачкает прекрасный рисунок, который готов завершить. Жизнь того, кто никогда не слышал слова «нет!», или которое он не смог интегрировать, будет несравненно сложней. Отказ не может произойти без отчаяния, но чем позже он произойдет, тем весомее будут его последствия".