#студентпсихолог

Архетип самости – это организующий принцип, функция которого – интегрировать, объединять, подталкивать по направлению к центру все бесконечные возможности, существующие в психике, и создавать таким образом состояние большей психологической целостности. Более поздние исследователи отмечают, что, согласно теории архетипов, архетип самости включает в себя и противоположный полюс: предрасположенность психических единиц к дезинтеграции, противоборству или стагнации. Этот вопрос изучали два современных юнгианских аналитика: Редферн в книге «Взрывающаяся самость» и Гордон, которая cчитает, что тенденция к объединению может стать разрушительной, если она настолько сильна, что совсем не допускает процессов де-интеграции, дифференциации и сепарации. Эти исследования предостерегают нас от идеализации архетипа самости как центрирующего принципа, от ориентации психотерапии на него как на уравновешенную и упорядоченную целостность. Предпочтение, которое Хиллман отдает политеистическому взгляду на структуру психики в противовес монотеистическому, также побуждает нас ценить разнообразие в устройстве внутреннего мира и не уповать на незыблемый порядок в нем.

Маргарет Кларк – Отношения Эго и Самости в клинической практике: путь к индивидуации.

 

Гендер конструируется обществом как социальная модель женщин и мужчин, определяющая их положение и роль в обществе и его институтах (семье, политической структуре, экономике, культуре и образовании и др.). Гендерные системы различаются в разных обществах, однако в каждом обществе эти системы асимметричны таким образом, что мужчины и все «мужское» (черты характера, модели поведения, профессии и прочее) считаются первичными, значимыми и доминирующими, а женщины и все «женское» определяются как вторичное, незначительное с социальной точки зрения и подчиненное. Сущностью конструирования гендера являются полярность и противопоставление. Гендерная система как таковая отражает асимметричные культурные оценки и ожидания, адресуемые людям в зависимости от их пола.
Важную роль в развитии и поддержании гендерной системы играет сознание людей. Конструирование гендерного сознания индивидов происходит посредством распространения и поддержания социальных и культурных стереотипов, норм и предписаний, за нарушение которых общество наказывает людей (например, ярлыки «мужеподобная женщина» или «мужик, а ведет себя как баба» весьма болезненно переживаются людьми и могут вызывать не только стрессы, но и различные виды психических расстройств). С момента своего рождения человек становится объектом воздействия гендерной системы — в традиционных обществах совершаются символические родильные обряды, различающиеся в зависимости от того, какого пола родился ребенок; цвет одежды, колясок, набор игрушек новорожденного во многих обществах также определены его полом. Проведенные исследования показывают, что новорожденных мальчиков больше кормят, зато с девочками больше разговаривают. В процессе воспитания семья (в лице родителей и родственников), система образования (в лице воспитательниц детских учреждений и учителей), культура в целом (через книги и средства массовой информации) внедряют в сознание детей гендерные нормы, формируют определенные правила поведения и создают представления о том, кто есть «настоящий мужчина» и какой должна быть «настоящая женщина». Впоследствии эти гендерные нормы поддерживаются с помощью различных социальных и культурных механизмов, например, стереотипы в СМИ. Воплощая в своих действиях ожидания, связанные с их гендерным статусом, индивиды на микроуровне поддерживают (конструируют) гендерные различия и, одновременно, построенные на их основе системы господства и властвования.
Идентичность, если говорить простыми словами, это образ Я или представление человека о самом себе. Представление о самом себе формируется с причислением себя к той или иной группе или проще с присвоением себе признака той или иной группы.
Гендерная идентичность - одна из ключевых граней человека потому, что это первый наш образ воспринимаемый другим человеком. Первое, на что мы делим всех людей, о чем нам хочется понять сразу - Мужчина или Женщина, Это нам нужно, чтобы сложился первый стереотипный образ и мы бы поняли, как себя нужно вести.
Данное поведение является полоролевым, определяющим отношения с обществом: друзьями, коллегами, родителями, случайными прохожими и т. д. В соответствии с присущими человеку качествами выделяют три типа гендерной идентичности: маскулинный (присущий мужскому типу поведения); феминный (женские стратегии поведения); андрогинный (соответствуют и мужские, и женские характеристики поведения).
В гендерной идентичности на первом месте находятся социокультурные критерии мужского и женского начал, опираясь на которые, личность соотносит себя с определенной гендерной группой, тем самым формируя свою идентичность в качестве представителя мужского или женского пола.
У младенца нет собственной идентичности, ее определяют другие.

 

На Востоке, где мало знают о любви, как мы ее знаем, есть прекрасный символ Гуань-Инь, богини доброты. Она питает все живые существа, даже злых духов в аду, и для этого должна спускаться в ад; но если бы она появилась там в своей небесной форме, это напугало бы демонов, и она не может этого допустить, и потому, испытывая поразительное почтение к чувствам демонов, преображается в злого духа и приносит пищу в таком обличье. Есть прекрасная традиционная картина, на которой она изображена в аду как демон среди демонов; но с ее руки поднимается прекрасная нить к небесному существу в прекрасном облачении. Таков психологический подход, который предполагает настоящая Любовь.

Карл Густав Юнг, Visions(семинары)

 

Голос Совести и чувство Вины

 

Когда травма повторяется много раз, она теряет свое травматическое качество. В определенный момент сознание настолько насыщается тревогой и повторением, что уже не может регистрировать эти события. Навязчивые умилостивления становятся автоматическими, ритуализированные избегания – естественными, сам невроз становится комфортным.
Когда я был ребенком в школе, мы проводили научный эксперимент. Один из учеников носил очки, которые изменяли восприятие так, что мир казался перевернутым. После трех дней постоянного ношения очков и спотыкания в перевернутом мире восприятие мальчика начало нормализоваться. Несмотря на очки, мир снова стал казаться ему не перевернутым. Но через несколько дней, когда мальчик снял очки, мир снова показался ему перевернутым. Он был так же дезориентирован, испытывал тошноту и замешательство, как и тогда, когда впервые надел искажающие очки. Потребовалось несколько дней, чтобы его перцептивная система перестроилась, и картина мира снова стала не перевернутой.
Травма искажает наше восприятие и переворачивает наш мир с ног на голову. В течение нескольких дней, или месяцев, или лет мы спотыкаемся, чувствуя тошноту и растерянность. Подобно мальчику в искажающих очках, мы становимся сверхбдительными. Мы сканируем мир в поисках опасностей, пока учимся пользоваться своими новыми глазами. Мы идем по миру осторожно, с опаской, сдержанно, невротично. (Для посторонних все это может выглядеть совершенно противоположным образом: ошеломляющая беспечность, самообман, маниакальное поведение, гистрионное расстройство личности). Но постепенно наша система восприятия приспосабливается к травматическому искажению реальности. Мы привыкаем к очкам наших негативных комплексов. Тошнота проходит. Мы находим свой диапазон комфорта. Мы знаем, куда можно идти, а куда нельзя. Наша осторожная походка, которая в то же время является пошатывающейся, становится похожей на нашу естественную походку. Наши перекошенные травмой представления становятся нашим домом, и мы живем в них, как агорафобы, чувствуя себя комфортно только тогда, когда находимся «внутри» них.
Когда хронический невротик, пациент, давно привыкший к своему закомплексованному восприятию, жалуется на приступы тревоги, тошноту или дезориентацию, это может быть связано с тем, что искажающие линзы были сняты. Когда линзы спадают с наших глаз, когда травматические комплексы, через которые мы воспринимали мир, смещаются, ломаются или изнашиваются, мир предстает в искаженном и угрожающем виде. Когда мы привыкаем к запутанному восприятию травмированного сознания, ситуации, аномальные по отношению к ожиданиям этого сознания – доброкачественные, нетоксичные ситуации – будут казаться травмирующими. Когда пациенту кажется, что ему становится хуже, когда он чувствует тошноту или тревогу, которых не испытывал годами, это потому, что ему становится лучше. Искажающие очки просто снимаются, и мир основной реальности, возвращающийся после вытеснения, поначалу кажется огорчительным.

"Бог - это травма", Грег Могенсон

 

Психоанализ дедушки Фрейда

Нашла на просторах интернета потрясающее видео со смыслом о психоанализе. Приглашаю к просмотру.

 

Группа поддержки мужчин, женатых на психологинях

Сергей (муж женщины-коуча):
– Жена пришла с учебы и опять тренировала на мне модельные вопросы: «Чего ты хочешь? В чем твоя цель? Что для тебя, Сереженька, важно в жизни?». До двух ночи отвечал, как перед прокурором.

Виталий (женат на психоаналитике):
– Это фигня, то бишь легкая фрустрация. Моя за мной просто наблюдает, молчит, а потом задает всего лишь один вопрос: «Виталик, почему ты меня избегаешь, неужели я похожа на твою мать?». Два часа думал, как ей ответить, в результате удрал в гараж. А она мне пишет: «Я понимаю твое сопротивление».

Толик (муж гештальтистки): – И ведь главное не понятно, как правильно отвечать! Скажешь: «Похожа на маму, вы обе – сильные, добрые, справедливые», она сразу: «Толя! Ты избегаешь контакта, скажи правду». Говоришь: «Не похожи, вы совершенно разные. Мама суп варила, а ты в телефоне сидишь», она сразу кричит: «Толя! Ты проваливаешь мои границы, и обесцениваешь!»

Игнат (муж тренерши по личному росту): – Ребята, это все мелочи. Вот мне жена написала план развития на целый год. Там и программа по борьбе с лишним весом, и приемы улучшения отношений с родителями, и клуб юных папаш. Сын от рук отбился, а жена говорит: «Он не видит сильной отцовской фигуры, всех сильных мужиков на войне убило». Вот и тренирует меня, восстанавливает генофонд.

Сергей: – А ты что в ответ? Мне жена тоже цели пишет, даже визуализирует за меня…
Толя: – Погоди, Серый, пусть ответит.
Игнат: – А я к психотерапевту пошел. Теперь есть отмазка: чуть что не так, говорю: "Светлана, ты цепляешь мои детские травмы, сбавь обороты. Твои требования ко мне не экологичны".
Групповые аплодисменты.

Сергей: – Круто, Игнат, респект. А я вот вправду начал задумываться о своем внутреннем ребенке. Жена говорит: «Цели! Цели!», а мне хочется с ней сблизиться, мечты обсудить, посидеть, обнявшись, посмотреть на звезды.
Виталик: – Жена называет это инфантильной детской позицией.
Толик: – Я свою только обнял, она сразу: «Видишь, тебе нужен симбиоз, а я только-только научилась отстаивать свои границы». Видимо, опять с кем-то ругалась на группе два часа.

Игнат: – Ребята, это у них временное. Дайте им пару лет, и все устаканится. Моя тоже поначалу меняла жизнь, выбрасывала хлам из квартиры, собирала деньги для голодающих обезьян Амазонии, чуть меня с велосипедом из квартиры не выбросила. А потом успокоилась, начала готовить салаты. Теперь снова вместе телек смотрим, с собакой гуляем…

Толик: – Но это несправедливо! Почему мы должны все это терпеть? Когда Таня пошла на второе высшее, я начал по три пары тестов за вечер заполнять. Чувствовал себя, будто поступаю на работу, четыре этапа собеседования прошел. А она в конце говорит: «Толя, и зачем я за тебя замуж вышла? У тебя же локус-контроля слабый, ты мной скомпенсировался и живешь в зависимой позиции».

Виталий: – Слушай, Толян, закругляйся с рефлексией. Никому не нужны твои непереваренные гештальты. Разберись в себе. Меня жена научила выдерживать рамки. Раньше ругались с утра до вечера, а сейчас она меня послушала 50 минут и говорит: «Рада, что мы услышали друг друга, продолжим завтра в то же время. Наш семейный альянс крепнет, Виталий, радует, что мы можем выдержать взаимную фрустрацию». Я стал больше себя уважать. Потребовал повышение зарплаты у руководства.

Сергей: – Ну, блин, я тоже так хочу. Может, мне начать себе цели ставить? Обидно, когда жена выглядит умней меня, терминами жонглирует: «самомотивация», «прокрастинация», «миссия», «кооперация»…
Мужчины смеются.
Игнат: – О, еще один дозрел！ Все мы через эти сомнения проходили.
Виталий: – Это называется – “интроэкт” Сережа. Теперь жена-коуч у тебя внутри, жди, скоро невроз начнется, за ним чувство вины и плохой сон.
Толик: – Чего вы смеетесь? У меня тоже так: иногда смотрю на себя в зеркало и думаю: «Толян, что с тобой не так? Может, ты действительно эмоционально закрытый, не эмпатичный? Дуб-дерево, как говорил наш ротный».

Игнат: – Спокойно, ребята, не паникуйте. Лишняя тревога нам не нужна, хотя как группа, мы ее вытянем, не сомневайтесь…
Сергей: – Игнат, тебе хорошо, а я уже панические атаки начал имитировать. Жена потом дает два дня на то, чтобы вернуться в ресурсное состояние.
Игнат: – Говорю же, это переходной этап. Жена сомневается, правильно ли выбрала спутника жизни. Критикует вас, проверяет. Так она заново проживает подростковый бунт или детскую сепарацию.
Виталий: – Да, моя Людмила так и говорит: «Веталь, мне сейчас нужна папина защита и мамина нежность, они у меня в дефиците. Поэтому будь котиком, сядь рядом, обними и скажи, что все будет хорошо».

Толик: – А ты что – сохраняешь границы?
Игнат: – Толян, не тупи, в такие моменты нужно обнять и говорить опорные фразы типа: «Я рядом, все будет хорошо, ты у меня умница». Дай жене время на перестройку, терапия все-таки.
Сергей: – Короче, Толян, я понял: в любой непонятной ситуации нужно держать детскую истерику под контролем. Включил мужика и говоришь жене: «Я – полностью эмпатичен. Давай приготовлю салатик, как ты любишь, а ты пока читай Фрейда… Потом идем на улицу и будем до вечера говорить о нашем детстве».

Виталий: – Точно, женщину-психолога всегда успокаивает, когда муж рассказывает про свои детские травмы. Это возвращает ей ощущение контроля, снимает тревогу.

Групповые аплодисменты.
Групповые объятия, и молчаливая мужская солидарность.

 

"Я делаю своё дело, а ты делаешь своё дело.
Я живу в этом мире не для того, чтобы соответствовать твоим ожиданиям.
И ты живёшь в этом мире не для того, чтобы соответствовать моим ожиданиям.
Ты – это ты.
А я – это я.
И если нам случилось встретить друг друга – это прекрасно.
Если нет, то ничего не поделаешь"

Фредерик Перлз

 

"...еще в 19 веке Пинель говорил, что нужно вытащить человека из системы родственных отношений. Она делает его больным. Она его не только лечит в плане ухаживает за ним и тд., но очевидно что она его таким и сделала. Конечно мы не можем исключить наследственность и воспитание, это понятно. Но тем не менее наследственность ты уже получил и все, ты же заново каждый день не подпитываешься генами от свои бабушек, дедушек, пап и мам. Но если ты там, то ты подпитываешься чем то иным, этими семейными установками. Ты подпитываешься неправильными болезненными паттернами. Психически больного человека его семья сохраняет в статусе больного..."

 

А как стать другим, где взять другие установки ?, если быть вне семьи ?
А если человек психически здоров : что делает со статусом семья ?, если делает ...

 

Любили тебя без особых причин.
За то, что ты - внук.
За то, что ты - сын.
За то, что малыш.
За то, что растёшь.
За то, что на папу и маму похож.
И эта любовь до конца твоих дней
Останется тайной опорой твоей.

 

Я рад что я в 17 лет сбежал из дома.
Остаётся только гадать, к чему бы меня привело если бы я остался

 

Мне нравится идея " сбежать ".
Есть вопрос : что взамен ?
Сценарии и рельсы, роли - в голове.
От себя не уйти.
Я сама собой воспроизвожу " семью " там, где я.
Я выбираю партнёров по типу " семьи ".
Мой отец ушёл из дома в 16 лет.
Это не изменило его " траекторию ".
Он на финале жизни был абсолютно больным человеком, спился. Хотя ресурсы были сильные.
Он выбрал женщину себе по типу. И она его : под себя выбрала. Судьба.
Встретились в Куйбышеве, хотя сами с разных концов страны, были.
И много таких примеров : люди выбирают друг друга себе по типу.
И семья моих родителей, наша : один в один как семьи их родителей. С обеих сторон : бабушки и дедушки. Есть нюансы, но суть : мои родители воспроизвели сценарии своих семей; своих родителей.
И мама тоже ( ! ) ушла от своей семьи ( для меня - от матери ) - рано, после школы. Училась в техникуме отдельно. И уехала, по распределению.
Её сестра, моя тётя : не " оторвалась " от мамы.
Она одна сейчас, без семьи, ей 64 года.
Моя мама смогла построить свою семью.
Но дети : я, брат - больные.
Брату 37 , у него нет семьи. Я не вижу предпосылок для этого.
Я живу сама, неполной семьёй.
Выполняю мужские функции , часть; для себя и дочери.
Я долго думала : почему я не ушла от родителей , совсем ?
Долгое время у меня совсем не было ( я не чувствовала ) своего мира, своих ориентиров : чтобы быть, жить в мире. Я жила через родителей: видела мир через их образы; жила их миром. Меня не было. Для меня вопрос открытый : как меняется человек, его жизнь - если он рвёт связь с семьёй. Или не рвёт.
По мне : жить в отношениях с семьёй сложнее.
Чем дистанционно.
Но дистанционно я сейчас могу быть, жить.
Я это почувствовала, наверное , после аборта : что я одна реально. Тогда был выбор : как жить дальше, если жить. Была пустота : незаполняемая ничем, никем. Опустошённость. Мне не было 30- ти.

 

Перенос в травме

Пациенты, страдающие от травматичного синдрома, формируют характерный тип переноса в терапевтических отношениях. Их эмоциональный отклик на человека, находящегося в позиции власти над ними, деформирован ощущением ужаса. По этой причине реакции травматичного переноса интенсивны и создается ощущение, что речь идет о жизни и смерти, что редко встречается в обычных терапевтических отношениях. Как сказал Кернберг, “Это выглядит, как-будто жизнь пациента зависит от возможности контролировать терапевта.” Наиболее точные описания колебаний травматичного переноса встречаются в кейсах терапии пограничного расстройства личности, которые были написаны еще до того, как возможные причины этого расстройства были известны. Исследователям казалось, что деструктивная сила постоянно внедряется в отношения терапевта и пациента. Эту силу, которую традиционно относили к врожденной агрессии пациента, сейчас можно более точно назвать проявлением образа насильника. Психиатр Эрик Листер заметил, что перенос у травмированных пациентов отражает скорее всего не просто диадные отношения в терапии, а скорее тройственные отношения: “Террор выглядит таким образом, как-будто терапевт и пациент находятся в присутствии третьего человека. Это образ насильника, который … требовал молчания, и чей приказ молчать [сейчас] нарушается.”

Травматичный перенос отражает не только ощущение ужаса (террора), но и ощущение беспомощности. В момент травмы жертва испытывает абсолютную беспомощность. Она не способна защитить себя сама и кричит, призывая ей помочь, но никто не приходит на помощь. Она чувствует себя абсолютно брошенной. Память об этом ощущении проникает во все последующие отношения. Чем сильнее эмоциональное убеждение пациента в беспомощности и “брошенности,” тем более остро она чувствует отчаяние и ощущает потребность во всемогущем спасателе. Часто она предоставляет эту роль терапевту. Она может сформировать сильно идеализированные ожидания в отношении терапевта. Идеализация терапевта защищает пациента - на уровне фантазии – от ощущения ужаса травмы. В одном из успешных терапевтических кейсов терапевт и пациент смогли понять ощущение ужаса, как источник, из которого выросло требование пациента о спасении: “Терапевт заметила – Это страшно - нуждаться в ком-то так сильно и ощущать, что не можешь контролировать человека.” Пациент прониклась этой фразой и продолжила мысль: “Это страшно, потому что вы можете меня убить тем что вы мне говорите… или если вам станет все равно, или если вы меня бросите.” Терапевт ответила: “Теперь нам понятно, почему вам нужно, чтобы я была идеальной.”

Когда у терапевта не получается соотвествовать ожиданиям идеальности – а это происходит неизбежно – пациента обычно переполняет ярость. Поскольку пацент чувствует, что его жизнь зависит от спасателя, он не может себе позволить быть толерантным – он не может позволить терапевту быть просто человеком и иметь право на ошибку. Беспомощность травмированного человека, его отчаяние, ярость на спасателя, который пусть даже и на мгновение, но не смог соответствовать своей роли, иллюстрирована в кейсе ветерана Вьетнамской войны Тима О’Брайана. Он описал свои ощущения после ранения в сражении:

'Желание мести ело меня изнутри. Ночью я крепко пил…. Я помню, как меня подстрелили и как я орал чтобы прислали медика и потом ждал, ждал, ждал, один раз потерял сознание, потом очнулся и опять орал, и помню как от того, что я кричал было еще больнее, я помню этот ужасный запах, исходящий от меня, пот, страх, неумелые пальцы Бобби Джоргенсена, когда он наконец добрался до меня и начал оказывать первую помощь. Я помню, как я вспоминал все это, снова и снова, каждую деталь… Я хотел наорать на него: “Ты кретин, это шок – я умираю,” но все что я мог - это кричать. Я вспоминал все это, и больницу и сестер. Я даже помню ярость. Но я больше не мог чувствовать. В конце концов все что я чувствовал – это холод в груди. Во-первых – этот парень меня чуть не убил. Во-вторых – он должен за это заплатить.'

Это свидетельство показывает не только беспомощную ярость жертвы, которая испытывает ужас смерти, но и смещение (displacement) его ярости с того человка, который в него стрелял на того, кто помогал. Тим чувствует, что его чуть не убил медик, а не солдат противника. Кроме того, его ярость смешана с ощущением оскорбления и со стыдом. Хотя ему очень нужна помощь медика, ему непереносимо, что его видят в таком “грязном” состоянии. Пока его раны залечиваются в больнице, он планирует отомстить – не тому, кто стрелял, а неумелому медику.

Многие травмированные люди чувствуют ту же ярость к тем, кто пытается им помогать, и переживают те же фантазии мести. В этих фантазиях они хотят унизить расстраивающего их и вызывающего зависть терапевта до того самого непереносимого состояния ужаса, беспомощности и стыда, которое они испытали сами.

 

Яна, подскажи пожалуйста, это из какой книги? Ко мне пришла сейчас девушка, которая задала вопрос провожу ли я демонстрационные консультации. Думаю это какой то перенос. Хочется по исследовадовать тему.

 

https://psyjournal.ru/articles/vopr...psihoterapii-detey-i-podrostkov-kratkiy-obzor

 

Ещё в книге "Теория и практика психоанализа" автор Гринсон, хорошо про переносы написано.

 

НЕ ТЕХНИКОЙ ЕДИНОЙ…

Начнём с того, что между терапевтом и пациентом существуют не только обмены на уровне сознания, речи и поведения, но прежде всего эмоциональные, невербальные и бессознательные обмены, оказывающие на психику незаметное, но зачастую более сильное влияние. Соблюдение правил и технических процедур вовсе не гарантируют глубину и качество терапевтических отношений, которые зависят главным образом от личности специалиста. Эффект терапии во многом определяется возможностью идентификации и интернализации (погружение в психику) пациентом Здорового Взрослого терапевта и терапевтических отношений. Причём эти процессы протекают бессознательно.

И с чем же бессознательно идентифицируется и что бессознательно усвоит пациент от погранично организованного специалиста? Основными критериями пограничной организации по Отто Кернбергу являются диффузная идентичность и использование незрелых защит при более-менее сохранном тестировании реальности. Более-менее – потому что для них весьма характерен психоз переноса, то есть тенденция к бомбардировке визави негативными переносами с сильными аффектами и полной уверенностью в своей правоте. Тогда то, что остаётся усвоить пациенту – это частичные объекты терапевта (абсолютно плохие и грандиозные), незрелые защитные механизмы и довербальные тревоги, что будет, естественно, ухудшать его функционирование. Особенно, если он и так страдает на момент обращения за терапией. Если от терапии становится ещё хуже, стоит задуматься.

Пограничность – это не просто некая изолированная особенность, это тип организации и функционирования личности. А именно – параноидно-шизоидный. Этот тип функционирования не предполагает устойчивый эмоциональный контакт и хорошую ментализацию, а вместо них – обилие частичных переносов, проективных идентификаций и отыгрываний. Иными словами, в психический контейнер пациента пограничный терапевт будет бессознательно помещать свои непереработанные травмы и аффекты, и никуда от этого не деться. То есть при таком типе функционирования интернализация хорошего крайне затруднена, а интернализация плохого высоко вероятна.

И тут ещё вопрос. Погранично организованные личности высокого уровня могут хорошо функционировать. Могут. Иногда. Но базовый, то есть преобладающий уровень функционирования погранично организованной личности – параноидно-шизоидный, что особенно проявляется в контакте с другими.

С точки зрения схематерапии, главных критерий пограничной организации – это слабо развитый режим Здорового Взрослого (особенно в аспекте хорошего родительства) при преобладании защитных (копинговых) частей. Эти защитные части будут выступать блоками для интернализации Хорошего Родителя. Да и Хороший Родитель слаб. Иными словами, пограничные терапевты слишком психически бедны, чтобы у них что-то взять. Им бы самим хватило. Ведь часто наблюдаются случаи, когда в силу дефицита ресурсов пограничные пациенты, начав психологическую практику, эмоционально выгорают, заболевают, погружаются в депрессию, апатию, прокрастинацию. Правда, не всегда понимают, с чем это связано.

Теперь вопрос этики. Вот говорят, не надо стигматизировать терапевтов. А никто их не стигматизирует. И вообще, этика заключается не в том, чтобы закрыть глаза на очевидное и полностью всех и всё принимать. Это не этика, а псевдоэтика. Нет этики в том, чтобы дать зелёный свет нарциссическим, психопатическим и параноидным личностям (а это варианты пограничной организации) в психологическую практику. И потом, можно поставить себя на место терапевта, а можно на место пациента. Позиция пациента намного более уязвима, и у этичного терапевта в центре находится психологическое благополучие пациента. Уровень организации личности – это личное дело, если ты не практикующий терапевт. А если ты он, то тогда это вопрос компетентности, этического выбора и благополучия людей, обращающихся за помощью. На мой взгляд, важно побуждать терапевтов с глубокими психическими травмами и расстройствами не к психологической практике, а к глубинной и длительной личной терапии. Так всем будет лучше.

И ещё важное. Наличие глубоких психологических проблем и даже психических расстройств не является противопоказанием к психологической практике. Но только если на момент её начала это всё переработано и пролечено. Пограничный – иди лечись. Вылечился – герой. Осталось желание помогать людям (а оно не всегда сохраняется после терапии) – вперёд!
И наконец. Как определить уровень личностной организации терапевта пациенту? Ничего не остаётся, кроме как присмотреться, причувствоваться и аккуратно попробовать.

ПС: Взято на просторах интернета.

 

Правила хорошего тона в психотерапии: психология vs естествознание; как увеличить или сократить практику; благодарность клиента (30)
1. Психологично двусмысленное, все остальное — предмет естествознания.
2. Терапевт, оправдывающий любую фигуру из рассказа клиента, оправдывает себя.
3. Начинающий психотерапевт не понимает своих ошибок и того, что он их не понимает.
4. При успешно проведенной терапии, вашими клиентами станут клиенты ваших клиентов.
5. Внезапные отказы от запланированных сессий делают нас начитаннее.
6. Порой мы, настолько заботимся о клиенте, стараясь упростить ему процесс осознавания, что делаем работу за него. Но чаще нас подгоняет интроект: клиент должен выздороветь и желательно быстро.
7. Если клиентка пропускает вас первым в кабинет и спрашивает о здоровье, эротического переноса опасаться не следует.
8. Если клиент чаще смотрит вам в глаза, чем в декольте, эротический перенос будет носить инцестуальный характер.
9. Время ожидания благодарности от клиента, прямо пропорционально мазохистическому способу поддержания самооценки терапевтом.
10. Гештальт-терапевт старше сорока в автобусе — это тот, кто выбрал не ту профессию или гений.
11. Назначение психотерапии, в том числе, чтобы оставлять клиента один на один с вечностью.
12. Хотите существенно сократить практику, назовите клиенту: 1) любовь — конфлюэнцией; 2) ценности — интроектами; 3) интуицию и дар предвидения — проекциями; 4) печаль и слезы — ретрофлексией; 5) спорт — дефлексией; 6) заботу — профлексией; 7) такт и галантность — эготизмом; критическое мышление — девалидизацией.

ПС: найдено на просторах интернета.

 

Как не разочароваться в психотерапии: руководство для клиентов (12)

1. Со временем вы поймете, для того чтобы получать выгоды невротичности, необязательно ей страдать.

2. Психотерапевт пойдет на многое, чтобы помочь вам. Даже на то, чтобы говорить вам правду.

3. Если вы сами себя лечите в присутствии психотерапевта, значит, вам с ним повезло.

4. Ваши шансы выиграть в лотерею жизни возрастут, если вы поставите на того психотерапевта.

5. Если вам не подошел терапевт, не стоит идти к его учителям и учителям его учителей.

6. На первых порах мотивом любой сессии будет: «Ну, посмотри на меня, мамочка».

7. Постепенно тема недолюбленности будет сменяться темой недохваленности. Закончится все признанием невозможности достаточного удовлетворения этой ненасытной парочки.

8. Экзистенциальная мышеловка для дураков — искать смысл, вместо того, чтобы перестать терпеть и открыть себя новому.

9. Одна из задач психотерапии, чтобы ваше прошлое не поглощало будущее.

10. Понадобится немного времени, чтобы узнать, если вы на стороне большинства, пора меняться.

11. Хорошая терапия приведет к тому, что вам ничего не останется, кроме как руководствоваться в своих решениях разумом и заботой о людях.

12. Те, кому по-настоящему нужна частная психотерапия, не могут себе ее позволить по финансовым соображениям. А те, кто может себе ее позволить, выживут и без психотерапии, но лишнее освобождает от рутины необходимого.

Пс: найдено на просторах интернета.