СКАЗКИ ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ 2008

Тема в разделе "RioRita (Mortisha)", создана пользователем RioRita, 26 авг 2008.

  1. RioRita

    RioRita Участник группы

    ДОЧЬ ОГНЯ

    Одна девочка с детства любила смотреть на огонь, она верила, что у огня есть душа. Неведомые узы связывали ее и пламя, будто бы она была дочерью огня и в душе ее жила частичка огненной стихии.
    Однажды, сидя у костра, погруженная в собственные мысли, девочка вдруг увидела в самом чреве пламени фигуру прекрасного юноши. Его одежды пылали, в руках его были два огненных факела, он быстро жонглировал ими, очерчивая вокруг себя искрящийся ореол.
    - Найди меня среди людей, - сказал огненный принц и так же неожиданно пропал, как появился.

    Девочка встала, отошла от костра, вокруг было черно. Никому ничего не сказав, она пошла спать.

    Через несколько лет в ее доме случился пожар. Она стояла, чумазая и испуганная, глядя, как исчезает в пламени ее прежняя жизнь и ни о чем в этот момент не думала. Вдруг из огня вышел красивый мужчина, с черным от сажи лицом и ослепительно-белыми зубами.
    - Тебе не придется спать эту ночь, - сказал он ей, - Хочешь, я буду с тобой?
    - Вы принц? - спросила девочка
    - Я пожарник - ответил мужчина и улыбнулся.
    - Не надо, - устало сказала она.

    Осташись без крова, девочка собрала кое-какие уцелевшие вещи и отправилась в лес, к колдуну, который умел общаться с духами.
    - Помогите мне найти огненного принца, - попросила она.
    - Ладно, сказал ей колдун, - только прежде ты должна провести десять лет в лесу.
    Девочка согласилась. Прошло десять лет и наступил момент, когда колдун должен был выполнить свое обещание. Он разложил огромный костер, достал бубен и велел девочке, колотя в этот бубен, десять раз обежать вокруг пламени. Она сделала все, как он сказал и, на десятом кругу увидела, как из огня навстречу ей выходит прекрасный принц в огненных одеждах.

    - Ты дурочка, - сказал ей принц. - Зачем ты ищешь огонь в других, если ты сама дочь огня и можешь дарить людям его свет и тепло?
    Сказав это, принц тотчас изчез, изчез и костер, и колдун и темный лес. Девочка по-прежнему стояла у обгоревшего дома.


    СКАЗКА О ПОТЕРЯННОМ РАЕ

    Одной женщине во сне привиделся рай, да так явно и зримо, что проснулась она с пресным вкусом во рту. Она тихонько встала (было только четыре часа утра), вышла из дома и отправилась куда глаза глядят - искать потерянный рай. Долго ли коротко, дошла она до большого сада, где среди ветвей и огромных бутонов мальвы порхали бабочки и заливались какие-то птицы. Женщина побродила по саду, послушала птичьи голоса, зовущие к любви, и стало ей ужасно одиноко в этом мире. Она хотела было уйти совсем, как вдруг увидела статного, красивого молодого мужчину (абсолютно, между прочим, голого) который мирно спал в зарослях. Сначала испугавшись, она спряталась за деревом, но любопытство заставило ее высунуться и мужчина, который в тот же миг проснулся, обнаружил ее присутствие.
    - Не бойся, - сказал он ей, - если ты пришла сюда, значит ты - моя суженая. И этот сад принадлежит только нам двоим.
    Она попыталась спрятаться, но так, чтобы он быстро ее нашел. Она пыталась скрыться, но так, чтобы он ее настиг. Им было очень весело, они бегали так целый день, пока, наконец, не выдохлись оба.
    - Я хочу есть, - сказала вдруг женщина.
    Он показал ей на развесистую яблоню, где висело одно-единственное яблоко.
    - Там змея, - предупредил мужчина.
    - Ну и ладно, - сказала женщина, - и хотела было сорвать плод, как вдруг увидела среди густой темно-зеленой кроны два глаза. Было что-то странное в этих глазах: нечеловеческая печаль, неземная мудрость и печать тайного знания. И еще в этих глазах было желание и была в них странная свобода, как будто никаких преград между ней и этим желанием не существовало. Она почувствовала в этом взгляде бездну, полную мрака и тайного сладострастия, почувствовала, как наполняется огнем ее тело, становится тяжелым и налитым. Резким движением она раздвинула листву и увидела хвост - обыкновенный змеиный хвост - который пртягивал ей зеленое яблоко.
    Женщина схватила яблоко и надкусила, ожидая, что оно подарит ей новые ощущения. Но вместо этого все пропало: и дерево и змея и ощущение свободы и осознанной необходимости и желание пропало тоже. Женщине стало вдруг очень холодно, внутри нее как будто поселилась пустота.
    Остался правда сад и прекрасный мужчина, который стоял и смотрел не нее.
    Она тоже посмотрела на него, как смотрит скульптор на статую, которая, в целом, не очень. Зевнула и сказала: "Мне скучно!"


    ВЕДЬМА.

    В тридевятом царстве, на трех холмах стоял академический государственный драматический театр. На сцену выходила женщина в длинном черном платье, с длинными черными волосами и черными, как смоль, глазами, подведенными густой черной подводкой. И заламывая руки к небу произносила:
    - Господи! Если ты так хочешь, я откажусь от него! Я не буду видеться с ним, я перестану думать о нем, я задушу себя совсем! Только, пожалуйста, ОДНА МАЛЕНЬКАЯ ПРОСЬБА НА ЭТОТ РАЗ: ПУСТЬ ОН ПОЖАЛЕЕТ ОБ ЭТОМ!!!
    Говорила, лезла в петлю, потом ложилась в гроб, потом вставала, кланялась зрителям. Зал ревел от восторга.

    Добавлено в [mergetime]1219744163[/mergetime]
    СОПЛИВЫЙ КОРОЛЬ

    В некотором царстве, в некотором государстве жил маленький принц, наследник престола. Это был очень жестокий мальчик, но у него была странная особенность: как только он заболевал, кашлял и сопливился, тотчас становился добрым и ласковым ребенком.
    Однажды он целый день бегал по саду с сачком, наловил сотню бабочек и стрекоз и устроил казнь: насадил их на шипы огромной акации, росшей под окнами дворца. А на следующее утро проснулся с соплями, до вечера плакал и просил отпустить несчастных на волю.
    Когда мальчик вырос и стал королем, характер его ничуть не изменился. То ему вздумалось начать войну с соседями, но, отвоевав большую часть их земель, он вдруг занемог и вернул им все с извинениями, отпустил пленных и молился о воскрешении мертвых.
    Некий камердинер во время очередного приступа болезни короля осмелился просить прибавки жалования, но королю внезапно стало лучше и, вместо прибавки жалования, он отрубил бедняге голову.
    В королевстве периоды тирании чередовались с внезапными приступами демократии: воров, убийц и политических заключенных то отпускали на все четыре стороны по амнистии, то отлавливали и сажали заново. Случалось и так, что король, будучи не в настроении, велел жечь все храмы, а к вечеру делался больным и ужасно набожным и дарил полцарства нищим.
    Придворные учились приспосабливаться к ситуации. Каждое утро Его Величеству почтенно вносили градусник и носовой платок. Ежели кто из министров и советников заболевал, его тотчас посылали к королю с докладом. Поговаривали, что действовал специальный подпольный цех по производству гриппозных штаммов и в нем нередко случалось видеть особ, самых, что ни на есть, приближенных.
    Приступы болезни у Его Величества случались все чаще и чаще (либералы даже осмелились баллотироваться в парламент), однако королевское здоровье оказалось не железным и на сорок шестом году жизни, после тяжелой и продолжительной болезни, король, наконец, почил в Бозе.

    После его смерти перед историками встал резонный вопрос: как оценивать данный исторический период и личность самого короля? И главное: что писать в школьных учебниках?
    Решили спросить у народа.
    - Хороший был король, когда сопливый, - сказал народ, - а когда не сопливый, так гадина и последняя сволочь!
    - И вы его совсем не любили?
    - Ну как не любили... Ну почему не любили... Вроде и любили того, который сопливый был... А который не сопливый, так гадина и последняя сволочь!
    Вот пойди тут и разберись. Выходит в сознании народа не один король был, а целых два! Как такое возможно? И возможно ли, чтобы человека любили только за его сопли?
    Поэтому историки подумали и написали такую фразу: "Правление короля было двойственным". Пусть потомки разбираются.
    Добавлено в [mergetime]1219744211[/mergetime]
    ДЕВЧОНКА-НЕВИДИМКА

    Жила-была на свете девчонка-невидимка. Она даже не знала наверняка, девочка она или мальчик, поскольку и для самой себя была совершенно прозрачной. Ей было очень интересно узнать - кто она есть.
    Как-то раз мама позвала ее к себе в комнату и показала большое зеркало. В нем оказалась толстая девочка с прыщами на лбу.
    - Это ты! - весело сказала мама. - Не правда ли, мы похожи?
    - Какой ужас! - подумала девочка, - Счастье, что меня никто не видит!

    Но это было открытие: оказалось, что она вполне может видеть себя в зеркале и даже в любых других предметах, способных преломлять световые лучи, например, в хромированном кофейнике или дверце посудного шкафа. Проблема оказалась в другом: каждая вещь показывала ее по-своему, в зависимости от того, кому вещь принадлежала. Так, в папиных вещах ее не ждало ничего утешительного: хромированные детальки транзистора отражали пятилетнего мальчика.

    И все же, в один прекрасный день в ее жизни свершилось чудо: ей пришло письмо от Ангела-хранителя и оттуда выпало маленькое розовое зеркальце. Девочка заглянула в него и... какое счастье!!! В этом зеркальце она была прекрасна! В нем можно было даже увидеть будущее, причем такое замечательное будущее, лучше которого и представить себе нельзя: будто она высоко-высоко, выше неба, в окружении миллиардов звезд! Она грациозна и легка, она танцует под волшебную музыку и звезды вторят ее движениям, тянутся послушным шлейфом за каждым взмахом ее руки.
    Это зеркальце умело говорить, она прикладывала его к ушку и голос Ангела-хранителя шептал ей: "Ты удивительная! Ты такая красивая! Я всегда буду восхищаться тобой!".

    Но однажды голос Ангела не ответил ей и девочка почувствовала, что его больше нет. Она не стала выяснять, что и почему, просто отложила зеркальце и постаралась как можно быстрее о нем забыть. Ей больше не хотелось к звездам, ибо она поняла вдруг, что это фантазии, а ей предстояло жить в совершенно другом мире.

    Девочка снова стала искать себя в разных предметах, это было нелегко. Но со временем она обнаружила идеальный "отражатель" - глаза людей. В них она видела себя такой, какой ее хотели видеть и оставалось только принимать соответствующую форму. Что может быть проще для невидимки?
    - Как повезло этим людям, - думала она иногда, - один точно знает, что он, например, учитель. Другой точно знает, что он - врач или инженер. Они такие большие и значительные! Они заняты важными делами, им не нужно думать: кто они есть. А я знаю только то, что я каждый раз разная. И это очень огорчает меня.

    Однажды, перебирая свои детские вещи, она случайно нашла потускневшее и запыленное маленькое розовое зеркальце. Отражение было смутным и едва различимым, но она тотчас вспомнила музыку, под которую когда-то танцевала звездный танец. Девочка встала посредине комнаты, поймала свое отражение и попыталась повторить движения. Выглядело весьма нелепо, увы, ей уже никогда не стать танцовщицей...

    - Прошлое потеряно безвозвратно и в нем осталась моя мечта, а я так и не нашла себя в этом мире. Ангел-хранитель, почему ты оставил меня? - плакала Невидимка.

    И вдруг на плечо ей прыгнул маленький черт, глаза у него были точь-в-точь как у Англела, только припухшие и слегка косые. И голос очень похож. Он стал нашептывать ей прямо в ухо:
    - Хочешь, теперь я буду твоим Хранителем? Мы полетим вместе к звездам и у тебя будет все, о чем ты мечтала. Только оставайся невидимой для людей!
    - Ты предлагаешь мне умереть?
    - Можно и так, хотя это не обязательно. Когда наступит царство сумрака, я дам тебе яд, который перенесет тебя в мир твоей фантазии, мы будем летать ночью, когда все люди спят. А днем ты будешь спать... или, впрочем, делай все, что угодно. Это не будет иметь значения.
    - А как же люди? Ведь я тоже человек?
    - Откуда ты знаешь, кто ты! И зачем тебе люди, когда есть звезды. Они гораздо ярче и интереснее! Вот послушай музыку, которая звучит на небесах.
    И он стал насвистывать мелодию, под которую она когда-то танцевала. Девочка в страхе заткнула уши, но мелодия звучала в ее голове. Она попыталась двинуть плечом, чтобы смахнуть черта, но передние лапы его превратились в лианы и оплели ее шею. Он потянулся, чтобы поцеловать ее, но девочка в ужасе замахала руками и, наконец, догадалась осенить себя крестным знамением. Черт сгинул.

    Ей очень хотелось к людям. Однажды ее познакомили с симпатичным молодым человеком у которого, правда, слегка косили глаза, но он ей очень понравился. Она тщетно пыталась найти себя в отражении его глаз, но ничего не получалось.
    - Кто ты? - спросила девочка.
    - Я - танцор, артист балета.
    - Артист! Надо же! А я тоже когда-то умела танцевать, - заискивающе сказала она.
    - Ты танцовщица?
    - Нет, не совсем...
    - Тогда кто?
    - Я не знаю, - ответила Невидимка. - Это имеет значение?
    - Пожалуй нет, - неуверенно произнес юноша и протянул ей руку. И эта рука прошла сквозь нее.

    Девочка в ужасе отпрянула назад.
    - Почему он не видит меня? Ведь другие видят, когда я превращаюсь! Видят... или только делают вид? Впервые в жизни я попыталась быть собой. Но что значит "быть собой"? Почему у других это получается так просто? Может быть дело именно в простом, в земном, которому я никогда не придавала значения?

    Она вернулась домой, достала розовое зеркальце, тщательно протерев его поверхность, стала вглядываться в глубину его отражения. Ей хотелось, наконец, увидеть себя, какая она есть, вспомнить всю свою жизнь, каждую мелочь, чтобы сложить единственный образ.
    Добавлено в [mergetime]1219744273[/mergetime]
    ИСПЫТАНИЕ

    У одного человека во время родов умерла жена. Она была совсем юной и очень красивой, он безумно любил ее и долгое время был безутешен, тосковал по ней и по неродившемуся сыну. Через пять лет он все-таки женился на доброй женщине и у них появилась дочь. Девочка оказалась больна и человек неустанно молил Бога о милости. Некий богач одолжил ему денег и девочку спасли. А человек дал клятву помнить добро и всю свою жизнь провел в услужении у этого богача. И прожил этот человек долгую жизнь, без особой радости, но и без бед, добро помнил и другим не делал зла, построил дом, вырастил детей и, наконец, с миром представился.

    Вознеслась его Душа и заспорили в Небесной Канцелярии: куда эту Душу направить: в ад или в рай? Рая он не заслужил, а в ад вроде как тоже не за что.
    - Ему просто повезло! - выступили черти, - Он совсем не знал, что такое соблазны! Давайте испытаем его: наймем цыган, девочек, водочки побольше... и увидите, чего стоит его праведность!
    - Хорошо, давайте испытаем, - согласились в другом ведомстве. - Только вы не очень усердствуйте!

    Обрадовались черти и тут же взялись за дело. Позвали к себе Душу человека и сказали:
    - Видишь, вот дорога, она ведет в рай. Пройдешь по ней до конца, кушать тебе вечно райские яблочки. Только учти: кое-кто будет тебя просить свернуть в сторону. Сможешь устоять - будешь в раю, а не сможешь - сам знаешь.

    Полетела Душа человека по дороге, тишина кругом. Вдруг слышит, откуда-то сбоку все громче и громче музыка, да такая задорная, что были бы ноги, да пуститься бы в пляс. Откуда ни возьмись, молодые цыганки с загорелыми упругими телами, да с яркими блестками. И разлилось вокруг сияние и увидела Душа прямо перед собой груду золота.
    - Идем, касатик, к нам, у нас ай как весело! Мы дадим тебе золота, мы дадим тебе тело, молодое и горячее! Зачем тебе этот скучный рай?
    А черти глядят из укрытия и лапки потирают...
    Но не остановилась Душа, даже не обернулась. Пролетела мимо, быстрее ветра.
    - Ладно, - думают черти - ужесточим условия.

    Летит дальше Душа, вдруг слышит, некто окликает человека по имени. Обернулась на знакомый голос, видит - стоит на обочине богач, который некогда одолжил человеку денег. Стоит весь в рванине, кровью истекает, плачет горючими слезами, человека зовет.
    - Что с тобой? - спросила Душа.
    - Не могу я больше терпеть муки адские! Помоги мне, как я когда-то помог тебе.
    - Чем я могу помочь?
    - Заступись за меня! Дай денег взаймы! Откупиться хочу!
    Застонала душа, почувствовав внезапную боль.
    - Только как же можно откупиться от своего греха? Разве будет тебе от этого прощение?
    - Не знаю, может и будет!
    - Нет, - сказала душа, - не помогу я тебе тем самым, а только навредить могу. Терпи, если так сужено, только терпением и покаянием можно заслужить прощение.
    Сказала так Душа, заплакала и полетела дальше.
    Удивились черти. Крепкий мужик! Подождем, однако, чья еще возьмет...

    Летит дальше душа. Видит, стоят на обочине две женщины, как будто знакомые. И узнал человек в них свою мать и вторую свою жену.
    - Вернись на землю, сынок, пока не поздно, сверни с дороги. Это ведь за мной, старой, смерть приходила! Измучилась, истосковалась я без тебя! - сказала мать и прижала к дрожащим бесцветным губам платок.
    Жена запричитала, заголосила:
    - На кого ты нас покинул? Тяжело ведь одной дом тянуть! Дети без тебя скучают!
    Остановилась душа, снова заплакала, как увидела родные лица. Захотелось ей подлететь к ним, обнять, заглянуть еще раз в глаза жене, погладить седые волосы матери. Но нельзя!
    - Простите меня, так Богу было угодно! - сказал человек - Бог даст, свидимся еще в раю. Вы не плачьте, а поминайте меня почаще, я буду к вам во снах приходить, пока помнить будете.
    Тяжело было повернуться и лететь, зная, что, возможно, видишь своих родных в последний раз. Но полетела Душа дальше.
    Обозлились черти. Третье испытание выдержал! Может и в самом деле человек праведный? Но нельзя же посрамиться перед другим ведомством. И решили они привести в исполнение свой последний замысел.

    Летит Душа, тишина и покой кругом. Неужели все испытания кончились? Вот уже и врата рая видны и архангел у ворот встречает.
    Только заметила вдруг Душа одиноко стоящую в стороне хрупкую женскую фигурку. И узнал человек свою ненаглядную, свою возлюбленную, о которой помнил все эти годы. Женщина стояла босая, в легкой белоснежной сорочке с пятнами крови, будто только разрешилась от бремени. А на руках ее был младенец, его сын. Он улыбался, щурил маленькие глазки и протягивал свои крохотные ручонки.
    Остановилась душа, будто навек в землю вросла. Зарыдала и завыла так, что трава в округе полегла.
    - Как же так? Почему вы здесь? - еле смог выговорить человек.
    - Мы ждем тебя.
    - Но вы должны быть в раю!
    - Нет, мы не окрестили нашего мальчика. А я не могу оставить его одного.
    - Боже мой! Какой же я дурак! Как же я не подумал... - человек вдруг почувствовал себя во плоти, сел прямо на землю, обхватил руками голову и застонал.
    - Не вини себя! Что ты мог? Мы пришли сюда, чтобы попрощаться. Лети в рай, ты заслужил покой.
    - Да как же я могу теперь в рай? Как это теперь возможно? Господи, прости меня, грешного!!! Я отказываюсь от рая. Я хочу быть вечно с теми, кого люблю.

    Только он сказал это, как фигура женщины с ребенком тотчас исчезла и вместо нее возникли два черных свиных рыла. "Добро пожаловать в ад!" - радостно кричали черти. А распластанный и уничтоженный человек лежал на земле.

    Позднее в другом ведомстве узнали о проделках чертей, испытания были признаны слишком жестокими. Человека, его жену и некрещеного младенца вынули из лап чертей и поместили на три года в чистилище, дабы, пройдя все необходимые формальности, они могли воссоединиться в раю.


    Добавлено в [mergetime]1219744334[/mergetime]
    ДЖИНДЖЕР И ФРЕД

    На самом деле у них были другие имена. Она - русская, ее звали Таня. А он - француз, Эжен Куатье, то есть Женя, не знавший по-русски ни одного слова. Они познакомились на соревнованиях по бальным танцам в Дрездене, поскольку случайно оказались в одной компании, и обменялись приветствиями на ломаном английском, с которым было туговато у обоих.
    Ему 28 лет, голубоглазый брюнет, из обеспеченной семьи, в Тулузе его ждали семейные виноградные плантации, жена и годовалая дочь. Таня - Москвичка, ей только исполнилось восемнадцать, она ждала парня из армии. Эжен занимался танцами с детства, завоевал множество национальных и международных наград, а в Германию приехал на свое прощальное выступление, скорее уже как наставник; он дал слово отцу по возвращении домой принять семейное дело, стать винодельцем. Таня приехала с подругой, и хотя сама она тоже числилась в "начинающих" и "подающих надежды", но выступать на соревнованиях такого уровня ей было рано.

    Они оба скучали в большом тренировочном зале, так как у Эжена партнерша должна была приехать только на следующий день, а у Тани и вовсе не было никакого дела, она стояла у окна и пыталась повторять движения. Он долго наблюдал за ней, а потом вдруг подошел и протянул руку, жестом приглашая встать в пару. Едва взглянув на него, Таня подала свою руку и постаралась максимально выпрямиться, как ее учили. Эжен провел тыльной стороной ладони по ее позвоночнику, Таня сдвинула лопатки и вытянула шею, но он сердито замотал головой: "Line, stretch line".
    "Держать линию", - догадалась она и постаралась встать ровнее. Они вместе сделали несколько движений, но партнер, судя по всему, остался недоволен. Таня чувствовала, что ее тело слишком напряжено и ничего толком не получается. Прошли круг по залу, после чего Эжен остановил ее, отошел к окну и задумался, потом обратился к одному парню, что-то долго ему объяснял, показывая в ее сторону.

    Наконец, они подошли оба и теперь Эжен загадочно улыбался.
    - Samba! - объявил он, воздев указательный палец к потолку.
    Оказалось, что второй парень говорит по-русски.
    - Значит так, перевожу: самба - латиноамериканский танец, изначально танец на песке. Там всего три движения. Он тебе их покажет, ничего сложного. Есть один нюанс: партнер должен тебя вести, а твое дело максимально расслабиться, чувствовать его движения и повторять их. И никакой инициативы. Поняла?
    Таня кивнула, ей стало весело.

    Они снова встали в пару. Эжен показал движения: три шаговых и один с поворотом. Несколько раз повторили на "one, two, three", пока не стало получаться легко. Тогда он остановился и прикрыл ладонью ее глаза, сказал полушепотом: "Not analize! Improvization!" И мягко, но в то же время четко, повел ее шаг за шагом. Получилось не сразу, но довольно быстро Таня поняла, в чем суть, и постаралась максимально отпустить свое тело, полностью отдавшись ощущениям. Она чувствовала сильные руки партнера и уверенность, исходящую от него, ей было легко подчиняться, это доставляло ей удовольствие, поскольку не имело ничего общего с подчинением грубой силе. Кажется даже впервые в жизни, она чувствовала себя такой мягкой и такой женственной, изящной и гибкой как виноградная лоза.
    Таня улыбалась и Эжен улыбался ей, и все время повторял непонятно на каком языке: "Improvization! Improvization!" Их вдохновение было на грани смущения, потому что невозможно было удержаться от фантазии, тогда бы не получился танец. Они не только чувствовали ритм, но и мысли друг-друга, но в то же время нельзя было останавливаться на этих мыслях, думать было вообще нельзя, иначе все пропало! Эжен стал немножко хулиганить, все чаще и чаще провоцируя ее на движение с поворотом, делая при этом неожиданные па, но Таня мгновенно ориентировалась, импровизировала и попадала в такт.

    Наконец, оба как-то синхронно почувствовали, что хватит, устали. Эжен поблагодарил ее по-французски, Таня улыбнулась и ответила "Спасибо!"
    Она снова отошла к окну, ей было жарко, она смотрела с высоты девятого этажа на утопающий в зелени Дрезден и не могла сфокусировать взгляд ни на одной детали. Ее охватила непонятная тихая дрожь и мысли скакали, не зная, за что уцепиться.
    Чувство, не отпускавшее ее, можно было назвать нежностью.

    Эжен вышел на минуту и снова вернулся с двумя стаканами шипящей воды, поставил один рядом с Таней, а сам отошел в сторону, продолжая изредка поглядывать на нее, и улыбался. Она думала, что он знает про нее все, абсолютно все, и не знала, что с этим делать.

    Наконец, Таня нашла в себе силы повернуться и ответить ему улыбкой. Все уже стали собираться, завтра должно было быть выступление финалистов. Она сложила свою сумку и медленно пошла к выходу. Эжен вышел одновременно с ней и они шли вдвоем по длинному коридору.
    - "Нow are you?"
    - О'Kay, только я очень устала...
    - "очен устала" - с акцентом повторил он, это показалось ему смешным.

    Они вместе ехали в лифте и улыбались каждый в свою сторону. Потом вместе вышли на улицу, был чудесный летний вечер, легкий ветерок приятно холодил по телу, путал волосы и ласково трепал одежду. Однако было все еще немного душно.

    - "Каfe"?! - Эжен прочел вывеску и, не дожидаясь ответа, взял Таню за руку и повел к столику.
    Официантка принесла меню на немецком языке, Эжен немного знал по-немецки и жестами пытался показать Тане, что скрывается за каждой строчкой.
    Таня смеялась, от возникшей было неловкости не осталось и следа. Они взяли легкие закуски и содовой. Ей очень хотелось пить, она пригубила свой бокал, но Эжен знаком остановил ее и торжественно поднял свой:
    - For you, Танья!
    - For you, Женя!
    Он сделал удивленные глаза:
    - Женья?
    - Женя... Как сказать-то... Ля-франсе - Эжен, а рашен - Женя. О'Key?
    - O, yes! Женья!
    Он закивал головой, что понял, и несколько раз еще повторил: "Женья, Женья". Ему это очень понравилось.
    - Или еще Евгений! Эжен, Женя, Евгений. Ок?
    - Jevgeni? Yes! I'm understend! My russian name is Jevgeni!
    - Да... то есть Ок!
    И они торжественно стукнули бокалами содовой.

    Уже темнело, когда они вышли из кафе и шли по широкой улице, ведущей прямо к отелю. Надоело подбирать английские слова, и Эжен перешел на родной французский, то и дело показывая Тане какие-то здания и что-то говорил, подкрепляя слова усиленной жестикуляцией. Таня, если не понимала, переспрашивала по-русски. Он отчаянно взмахивал руками, десятый раз объясняя одно и то же, пока она, наконец, не говорила "O'Key!". Тогда он радовался, как ребенок, широко разводил руки навстречу ветру, набирал воздух полной грудью и шумно выдыхал.
    Таня чувствовала себя школьницей на первом в жизни свидании. Так было хорошо и так легко идти вместе по большому, полному огней, незнакомому городу. Почти как в сказке, или как в кино. И этот вечер как будто специально выдался не прохладным и не жарким. Была совершенно идеальная погода и не нужно было слов, чтобы это чувствовать и понимать.

    Они расстались у двери ее номера. Эжен галантно поцеловал ее руку.
    Она смотрела ему в глаза:
    - До свидания, Женя!
    - До свиданья, Танья!
    И он хотел еще что-то сказать, но только набрал воздуха в легкие, и, сделав отчаянный выдох, махнул рукой. Она подмигнула ему, проскользнула в свою дверь, и несколько мгновений слушала, как удаляются его шаги.

    Завтра он должен будет выступить в финале показательных выступлений, а через час его уже будет ждать самолет, а еще через час он будет осматривать свои виноградники и ужинать дома с семьей. Ее самолет завтра вечером и дома ее, наверное, ждет письмо от парня, который через два месяца должен вернуться из армии. Таня представила, как будет читать письмо, потом представила их встречу и мысли унесли ее в далекую Россию. В этот вечер она заснула абсолютно счастливой. Впереди у нее была целая жизнь.
    Добавлено в [mergetime]1219744375[/mergetime]
    ИСТОРИЯ О ТОМ, КАК ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА ВСПОМНИЛА ПРО ВАРЕНЬЕ

    Елене Сергеевне было далеко за шестьдесят, а она все работала и работала, работала и работала, не смотря на то, что была уже дважды бабушкой. Внуков видела только по большим праздникам, мотивируя это тем, что, дескать, своего сына уже вырастила, а вы там как хотите. Славка и Игорь называли ее "шоколадно-конфетная бабушка".
    Елена Сергеевна жила одна в трехкомнатной "сталинке", сын давно махнул рукой и снял для своей семьи квартиру, потому что вместе все равно житья никакого не было. Бабушка была патологической чистюлей и невестку свою изводила так, что та, наконец, поставила мужу ультиматум: "либо мы, либо она". Разъехались с большим скандалом, Елена Сергеевна хотела было совсем вычеркнуть из своей жизни "родственничков", никогда сама не звонила, в гости к себе не приглашала, о невестке и слышать не хотела, а если и наведывалась к ним, то демонстративно проходила сразу в детскую.

    В четверг у Елены Сергеевны был юбилей, 65 лет, ее поздравляли сослуживцы, звонил министр из Москвы, целый день приезжали люди, которые были ей обязаны, даже сын позвонил и она, как обычно сухо поблагодарила за то, что вспомнил. На следующий день она проснулась по привычке в половине шестого утра, снился дурной сон и болела рука, очевидно, спала в неудобной позе. Елена Сергеевна потерла левое предплечье, хотела разработать руку. И вдруг нащупала чуть выше гуди маленькую шишку, размером с вишневую косточку.
    Она тут же резко встала и снова села на кровать. Сердце учащенно забилось.
    "Стоп, может быть показалось! Надо спокойно еще раз..." - она осторожно потрогала то место, где только что обнаружила шишку. Было небольшое уплотнение. Она встала, быстро пошла в ванную, стала умываться, но все валилось из рук, руки дрожали. Не закрыв кран, она снова вернулась в комнату, легла на бок, в то положение, как проснулась, стала ощупывать грудь. И тут же поняла, что случилось... она сама была медик.

    Елена Сергеевна еле дождалась девяти утра, набрала номер своего врача и потребовала, чтобы он ее незамедлительно принял. Доктор осмотрел ее, сказал, что рад бы обнадежить, но сами понимаете... надо срочно делать биопсию. При этом категорично заявил, что, если Елена Сергеевна хоть что-то посмеет возразить про работу, то он позвонит прямо министру, выписал ей бюллетень и стопку направлений на анализы. Целый день она бегала по кабинетам с этими направлениями, но, несмотря на то, что очень устала, страшно было и подумать о том, что вечером предстоит возвращение домой.

    Елена Сергеевна любила одиночество, ее не пугали долгие зимние вечера и бесконечно тянущиеся выходные. Любимый диван, теплый клетчатый плед, торшер и книги составляли неизменную часть ее бытия. Но только теперь в голову лезли самые жуткие мысли и отвлечься от них никак не удавалось. Она едва заснула под утро, проснулась с нестерпимой головной болью и страхи овладели ей с новой силой, так как была суббота, день вынужденного бездействия.

    Руки помимо воли потянулись к телефонному аппарату, она набрала номер сына. Длинные гудки, очень долго, наконец:
    - Говорите, я вас слушаю!
    Молчание.
    - Алло, ну говорите же!
    Она вспоминала, как носила его на руках, совсем крошку.
    - Вы будете говорить или нет?
    - Не сердись, Виталий, это мама...
    - Мама??? Что-то случилось?
    - ... а? Нет, ничего не случилось. Плохо слышно...
    - Странно, ты утром звонишь. Точно ничего не случилось?
    Елена Сергеевна почувствовала привычное раздражение.
    - Я сказала - ничего. Можно мне Славу или Игоря?
    - Они в лагере, уже две недели, вернутся только в конце месяца.
    - Понятно.
    - Ты что-то еще хотела сказать?
    Ей вдруг нестерпимо захотелось плакать, но она держалась.
    - Виталик, ты можешь заехать сегодня?
    - Сегодня? Нет, сегодня не получится. Мы как раз собрались к детям в лагерь. Завтра заеду, хорошо?
    - Нет, не надо.
    - Ну как хочешь... Ладно, я тебе завтра утром позвоню. Извини, я уже убегаю.

    Елена Сергеевна опустила руку на колени, так и не повесив трубку, из глаз ее капали крупные волчьи слезы. Впервые за долгие годы она зарыдала в голос.

    Слезы, однако, не бесконечны и ближе к обеденному часу характер взял свое, Елена Сергеевна вспомнила, что надо питаться.

    Она заставила себя встать и одеться, выйти на улицу, на рынок, который удачно был на соседней улице. Проходя мимо торговок, бойко взвешивающих на домашних весах лук, картофель, капусту, морковь и прочее, она подумала, что все это счастливые люди. Их сегодняшний день такой же как был вчера, и они живут в нем, не подозревая, что рядом, очень близко, есть совершенно другой мир. Елене Сергеевне казалось, что она больше не может говорить на языке этих людей, и уже никогда не сможет думать о простых вещах так же, как они.

    Чувствуя ужасную слабость, она шла по овощному ряду, по мясному, молочному... как вдруг взгляд ее привлекло огромное ведро вишни. Она остановилась возле него и вопросительно посмотрела на продавщицу. Та молча показала пальцем на бумажку, где карандашом была выведена цена. Не соображая, зачем она это делает, Елена Сергеевна вынула из кошелька деньги, торговка пересыпала вишню в большой желтый мешок и протянула ей. Она обняла этот мешок, как дорогую ношу, чтобы не дай Бог не порвались ручки, и, как будто купила то, за чем пришла, быстро направилась к выходу.

    Вернувшись домой, Елена Сергеевна тщательно вымыла вишню и пересыпала ее в большой эмалированный таз. Она заметила, что силы вновь вернулись к ней, будто бы, глядя на этот таз, полный спелых ягод, становилось легче. Она стала вспоминать, как мама ее варила варенье в точно таком же большом тазу и гоняла их с братом, когда они норовили запустить туда свои ручонки. Какой аромат источали ягоды, засыпанные сахаром, точно огромной снежной горой! И как они с братом дрались за первые, самые густые пенки, а потом им доставалось облизывать таз. И как пили чай всей семьей с теплым еще вареньем, намазывая его на здоровенные ломти хлеба с маслом...

    Елена Сергеевна подумала, что она уже столько лет не варила варенья! Через полгода, а может быть и раньше, ее не станет, и Виталик, Лена и Славка с Игорем придут в эту квартиру, чтобы разобрать ее вещи. И тут они заглянут на кухню и увидят это варенье. Оно будет стоять здесь, прямо на видном месте. И они узнают, что она перед смертью думала о них, заботилась о них, и как сильно она их любила.

    Эти мысли вдохновляли ее. До поздней ночи Елена Сергеевна не выходила из кухни, мыла, стерилизовала и крутила банки. Поверх обычной крышки накладывала белую ажурную бумажную салфетку и перевязывала тесьмой, чтобы "БАБУШКИНО ВАРЕНЬЕ" выглядело нарядным. На следующий день она прикупила ведро черной смородины и так же хлопотала на кухне дотемна. В понедельник, вернувшись из поликлиники, она уже несла красную смородину и малину. В общей сложности, получилось около ста банок и, едва успев к назначенному сроку, Елена Сергеевна с легким сердцем отправилась в больницу на операцию.

    Сын прилетел к ней в тот же день, а вечером приехала Лена и внуки. Елена Сергеевна лежала на больничной койке и улыбалась, говорила, что ничего страшного, она готова принять любое известие, только, если это возможно, она просит простить ее "за плохое поведение". Виталик хлопотал, бегал по докторам, а Елена Сергеевна все улыбалась, потому что в тайне гордилась своим сыном. Наконец, ей сделали операцию, оставалось только ждать результатов биопсии. Она очень волновалась, но в те минуты, когда становилось особенно страшно, вспоминала о том, что дома у нее вся кухня уставлена банками и вареньем, а еще скоро начнутся яблоки, груши и слива.
    Дай Бог еще успеть... Дай Бог!!!

    Похожую историю я слышала на самом деле. У той женщины по результатам биопсии опухоль оказалась доброкачественной.
    Добавлено в [mergetime]1219744436[/mergetime]
    НЕПРИЛИЧНАЯ СКАЗКА ПРО АЛЕШУ ПОПОВИЧА

    Издревле славилась матушка Русь удалью молодецкой и подвигами богатырскими, да не только... разное бывало. Случались и скверные истории и совсем, бывало, неприличные. В книгах про то не пишут, но народ такие истории бережно в памяти хранит, ибо любит народ истории с изюминкой.

    Давно это было. Жил в городе Смоленске славный богатырь Алеша Попович с Аленкой, женой своей молодой да статной. Жили хорошо, ладно. Но с некоторых пор странные дела в округе завелись: богатыри пропадать стали. То было много богатырей, а потом все они один за другим фьють - и исчезли. Куда, спрашивается, подевались? Никто не знает.

    Забили девки в колокол, стали требовать народного собрания. Век теперь что-ли девкам в девках пропадать?
    Собралась община, сплошь одни зады в цветастых юбках, мужиков-то почти совсем не осталось: только Тихон стоит, с ноги на ногу переминается, взгляды на себе жадные ловит, да Алеша Попович, который ничего вокруг не замечает.
    - Что делать будем, бабоньки? - робко протянул Тихон на правах старшего.
    - Как что делать? Надо идтить мужиков наших искать! А не то, Тихон, сам понимаешь... один ты у нас холостой остался.
    - Ох, тоже мне, пугать вздумали! - хорохорился Тихон, а сам уже мысленно прикинул расстояние до городских ворот.
    Тут кто-то легонько толкнул в бок Алешу Поповича, да так, что чуть было с ног богатыря не свалил. Очнулся Алеша.
    - А? Что? Где? Мужиков искать? Я пойду мужиков искать!!!
    - Ну вот и слава Богу! В добрый путь! - закивали косынками бабы, только Аленка от горя зарыдала, заплакала. Неохота мужа из дома отпускать.

    Дого ли коротко, собрался Алеша в дорогу. Взял меч свой булатный, мешок с едой и отправился очередной подвиг совершать. Три дня по полю прошагал: ни одного мужика, даже следов мужицких не нашел и окурка не подобрал. А на четвертый день увидел в чистом поле камень, а на камне том надпись: "Стой, мужик! Дальше не ходи - затянет!"

    Обрадовался Алеша, ничуть даже не испугался, вынул меч из ножен, оправился, подтянулся и дальше зашагал. Вдруг слышит - голоса знакомые и мужики все родные, Смоленские, толпой стоят, живые и невредимые, и на что-то удивленно глазеют. Поднял Алеша голову богатырскую и обалдел...

    Прямо посреди поля, подперев голову рукой, лежала голая баба, да таких огромных размеров, что будь то зверь, или человек - щепки по сравнению с ней! Груди ее, точно два холма, ноги на целую версту протянула... правда все то, что ниже плеч и до колен, было дровами, да соломой завалено, землей присыпано, чтобы не так страшно было...
    А лицо у этой бабы - не приведи Господь! Ну такое глупое!!! Глаза большие и круглые, как два блюдца, совершенно пустые, зато чувственные, как у коровы. Нос курносый, а рот прямо от ушей, полный крепких зубов. И лежала эта баба в чистом поле, хоть и землей присыпанная, но все же совершенно голая и все время улыбалась. Ну исключительная дура!!!

    Мужики же, как заговоренные, стояли перед ней и все про меж собой обсуждали, тыча пальцами.
    Разозлился на них Алеша, вышел вперед и гаркнул молодецким голосом:
    - Да что же вы такие-растакие стоите тут и срамом любуетесь, жен своих и невест побросали! Стыд и позор вам, богатыри Смоленские!
    Но никто даже ухом не повел.
    Еще пуще Алеша осерчал, заорал на них в всю глотку:
    - Одумайтесь, богатыри! Возвращайтесь домой!

    Но голая баба вдруг сама заговорила:
    - Да я разве кого здесь держу? Да шли бы вы все отсюдова!!!
    - Экая ты бесстыдница! - загремел на нее богатырь - Еще и выражается!
    - А я че? Я ниче... - захлопала ресницами баба.
    - "Че" да "ниче"... Поглядела бы ты на себя со стороны! - не унимался Алеша.
    - Да разве ж я виноватая??? Неученая я, темная!!! - и огромные блюдца ее наполнились слезами.
    Алеша вдруг осекся.
    - А ты мне скажи, богатырь, как надо говорить, я так и говорить буду... - всхлипывая пропела баба.
    Алеша задумался.
    - Ну, во первых, не "че", а "что".
    - Ага
    - Во-вторых, повежливее надо что-ли с людьми разговаривать.
    - Ага, буду повежливее. А как?
    Алеша вдруг почувствовал себя как будто выше на целую голову и неожиданно пустился в пространные объяснения: как, по его мнению, надо правильно, да по ученой грамоте разговаривать. Баба слушала раскрыв свой огромный рот.
    - Ну так вот, соблюдая эти нехитрые правила, - подытожил он, - ты легко можешь находить с людьми общий язык.
    - А я люблю, когда песни поют! - вдруг залепила баба.
    - Что ж, песни - это хорошо... - поддержал ее Алеша. - Песни - это народная культура, иначе сказать - фольклор! Ты сама-то хоть одну знаешь?
    - Не-а!
    - Ну ты даешь! И "Во поле березка стояла" не слыхала?
    - Не-а!
    - Ну темнота!!! Ладно, слушай!
    Алеша расправил плечи, будто ставшие шире на целую сажень, набрал воздуха в легкие и затянул "Березку". Мужики в толпе стали ему подпевать, причем на удивление слаженными голосами, с разбивкой на вокальные партии, как будто не раз уже репетировали.
    Голая баба слушала их так завороженно, что почти дышать перестала, а в том месте, где ломали березку, "блюдца" ее снова наполнились слезами.
    - Березку жалко, - еле вымолвила она дрожащими губами.
    - Да ладно тебе, не горюй! Хочешь, спляшу? - тут же весело предложил Алеша и пустился в присядку, подзадориваемый мужицким свистом и улюлюканьем.
    Ух, в какой он себя чувствовал форме... Так живо еще ни разу в жизни не плясал. Наконец-то баба снова разулыбалась!!!
    - Ну вот и славненько! Вот и молодец! - Алеше будто самому полегчало, - Слушай, а ты что, тут все время голодная лежишь?
    - Ага.
    - Потому и грустишь, наверно?
    - Ага.
    - Это не дело.
    Богатырь почувствовал себя ответственным за ситуацию.
    - Так, мужики! - резко скомандовал он, - А ну-ка быстро нашли еду и развели костер!
    - Ох, да ее разве прокормишь! - деловито подхватили богатыри, - Такая прорва! Придется опять на охоту идти. Чья сегодня очередь? По грибы и по ягоды кто пойдет?
    Народ быстро разгруппировался, кто-то направился в лес, кто-то стал собирать дрова. Через час собрали бабе поесть и она с готовностью принялась уплетать за обе щеки.
    Мужики стояли в сторонке, сбившись в кучку, и глазели, как она аппетитно кушает.

    Алеша стоял и пялился вместе с ними, как вдруг позади толпы раздался чей-то возмущенный голос:
    - Что же вы, богатыри Смоленские, стоите тут и любуетесь срамом, жен и невест своих побросали! И ты, Алеша, я погляжу, тоже стоишь?
    - А, здорово, Тихон! Чего кричишь, не видишь - человек ест!
    - Да какой это человек!!! Это ж срам один! - не унимался Тихон, - Я - холостой и то бы не позарился!
    Тут голая баба резко прекратила жевать, часто-часто заморгала глазами и захлюпала курносым носом...

    В общем, что и говорить, Тихон тоже влип, уже и жениться собрался, да не успел. Бабы Смоленские озверели вконец и сами пошли своих мужиков искать. А как увидели этот срам, так похватали палки да дубинки и отходили ими мужицкие спины. Связали упирающихся богатырей толстой веревкой и домой повели. А вокруг голой бабы забили колья высоченные, чтобы не видно ее было (правда ходят слухи, что некоторые бабоньки, сами жалостливые, до сих пор ей втихаря еду таскают).

    Тут и сказочке конец...
    На то и сказка, что конец хороший, правильный.
    А в жизни чаще по-другому бывает...


    Добавлено в [mergetime]1219744513[/mergetime]
    ЖЕНЩИНА И СМЕРТЬ

    Жила на свете самая обыкновенная женщина, не красавица и не дурной наружности, не слишком умная, но и не дура. Любила джинсы и свитера "под горлышко", пользовалась губной помадой "Орифлейм", туфли носила без каблуков и до тех пор, пока совсем не стаптывались. Было ей уже за сорок, родителей схоронила, замуж не вышла, ребенка завести не решилась... так и жила одна в двухкомнатной "хрущевке": работа - дом, книги и телевизор, бессонница, крепкий кофе под утро и снова на работу. Когда-то она была влюблена, но это по большей части оказалось фантазией. Кроме подруг, ей давно никто не звонил и в жизни ее вот уже несколько лет ровным счетом ничего не происходило.
    И однажды она подумала так:
    - Какая нелепая судьба: день за днем влачить жалкое существование, без радости, без смысла, просто ради того, чтобы жить. Мне даже незачем ходить в церковь, ибо я давно не грешу, живу, как монахиня, в стороне от мира. Я совершенно одинокий человек и когда я умру, всем будет наплевать. И, пожалуй, мне тоже наплевать, скорей бы это случилось...

    Только она подумала - звонок в дверь. Женщине стало неприятно: кто бы это мог быть? Пошла открывать, открыла... и увидела на пороге смерть.
    - Ты звала меня? - без злобы спросила смерть.
    Женщина в ужасе отступила на несколько шагов и стала оседать на пол.
    - Так звала или не звала?
    - Н-н-не знаю... - пролепетала женщина.
    - Просто так сказала?
    - П-п-просто так.
    - Просто у вас только кошки родятся. - процитировала смерть, показав свою осведомленность в мирских делах, - И умирают тоже. А человек просто так не рождается и не умирает.
    Она как будто о чем-то задумалась, что-то поискала на потолке, потом добавила:
    - Рано еще тебе, поэтому настаивать не буду. Но есть такое правило: если человек очень просит, то оказать человеку нельзя, поэтому сама решай: будешь умирать или нет?
    Женщина в ужасе смотрела на нее широко распахнутыми глазами. Так и не дождавшись ответа, смерть запустила костлявую руку в карман своего балдахина, что-то пошарила там и вынула клубок серебряной пряжи.
    - Пусть будет так. Это тебе подарок. Будешь каждый день наматывать нить на клубок, ровно в один оборот, но помни: конец этой нити всегда будет у меня. А наскучит тебе жизнь - можешь оборвать ее.

    Смерть протянула клубок и женщина едва смогла принять его дрожащими руками. Клубок был размером с теннисный мяч, с него свисал свободный конец нити. Женщина машинально взялась за нее, чтобы смотать, но та чудесным образом удлиннилась и так и осталась висеть.
    - А... там еще много? - спросила она, глазами указывая на свисающий конец.
    - Этого даже я не знаю, - строго сказала смерть, пристально посмотрела на нее пустыми глазницами и вдруг неожиданно исчезла.

    Женщина долго не могла оторвать глаз от серебряной нити. И потом, что бы она не делала, мысли ее все время возвращались к этому предмету.
    - Сколько же? Сколько осталось? А если нить случайно оборвется? Если она вдруг неожиданно закончится...

    Ей вдруг очень захотелось пойти в церковь и помолиться. Она зашла в храм во время вечерней службы, держа в руках толстую свечку, поискала глазами иконы святых, о которых хоть что-то знала.
    - А о чем просить, - подумала женщина, - я ведь и сама не знаю. О жизни? И еще о знании: зачем рождается человек? Зачем живет? Ведь у святых точно есть ответ на этот вопрос. Может быть я забыла что-то важное? Господи, помоги мне...
    ... а ведь я не могу сказать, что прожила жизнь совсем зря. И мне кажется, что не напрасно. Я много думала в одиночестве, читала книги, размышляла. Я создала внутри себя совершенный мир, в котором есть гармония и красота. И я хотела изменить свою жизнь так, чтобы донести до людей все богатство этого мира...
    ... донести до людей - это, наверное, очень по-детски звучит? Хотя бы до кого-нибудь. До одного-единственного, но очень близкого человека. И единственное, о чем я буду жалеть, так это о том, что я его так и не встретила, не родила ребенка и так много не узнала о жизни...
    ... и еще, очевидно, о том, что потратила слишком много времени, думая о том, что в жизни надо что-то менять, но так ничего и не изменила...

    Вернувшись домой, женщина села за письменный стол, положила перед собой серебряный клубок и чистый лист бумаги, взяла ручку и, некоторое время подумав, вывела заголовок: "ПЛАН НА НЕДЕЛЮ". Еще раз покосилась на клубок, зачеркнула слово "неделя" и написала: "ПЛАН НА ЗАВТРА"

    1. купить новую одежду
    2. сходить в парикмахерскую
    3. уговорить Наташку вместе пойти в тренажерный зал
    4. купить "Из рук в руки" и поискать другую работу
    5.
    Добавлено в [mergetime]1219744540[/mergetime]
    СОВЕРШЕННО ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАЗГОВОP РИОРИТЫ И АНДЕРСЕНА, СОСТОЯВШИЙСЯ ВО ВТОРОМ ЧАСУ НОЧИ НА КУХНЕ
    (после просмотра накануне вечером художественного фильма "Андерсен. Жизнь без любви")


    - Андерсен? Бог вы мой, я Вас сразу узнала!
    Ганс Христиан Андерсен замялся и кокетливо зaулыбался.
    - Да... нос - это моя визитная карточка. Только представьте: почти 200 лет узнают по всему миру!
    - Ну что Вы, я вовсе не поэтому. На днях смотрела фильм "Андерсен. Жизнь без любви", сходство не портретное, но что-то есть.
    - И не говорите! Многие факты ужасно искажены!!!
    - Но в общем и целом...
    - Да! В общем и целом... вот именно! Знаете, когда я смотрел первую серию, я плакал. Там о моих страданиях, а Вы не представляете себе, как я страдал!!! Я страдал всю свою жизнь!!! Боже, как я страдал!!!
    Андерсен выставил перед собой дрожащие ладони и был готов снова зарыдать.
    - Отчего же... я представляю.
    - Правда? - Лицо его на миг просветлело, но после опять: "Нет, вы не представляете!"
    - Хорошо, скажем так: я немного об этом знаю. Очевидно, в этом смысле (только в этом смысле) я немного посильнее Вас. У меня "болевой порог" выше.
    - Вам повезло.
    - Да в чем же? Вы были "гадким утенком", а потом превратились в "прекрасного лебедя". Я тоже была "гадким утенком" и много раз представляла себе, как однажды расправлю крылья и грациозно вытяну шею, но только в результате оказалась курицей... Так что это Вы счастливчик, Ганс Христиан!
    - Ну как вы можете! Вы ничуть не похожи на курицу! К тому же слава, деньги и власть не избавляют человека от страданий. Я, действительно, был на самой вершине. Но ведь я выстрадал это! Я - гений! Ведь это не было обычным везением, не так ли?
    - Безусловно!
    - Я страдал, когда был презираем всеми. А потом я оказался в кругу людей, которые некогда презирали меня, и, что греха таить, иногда сам становился заносчив, делал вид, что презираю других. Но вы думаете, я на самом деле считал себя выше? Лучше? Нет!!! Я только делал вид и при этом дрожал от страха. Я очень боялся, что кто-то догадается о моем внутреннем ничтожестве. Я принимал награды из рук императора, а сам до этого мучился от бессоницы и все думал: "Достоин или нет?" Конечно же, я был достоин, я - первый писатель Дании! Но другая часть меня злобно нашептывала в ухо: "Сейчас ты снова окажешься смешон! Сейчас все обернется и ты будешь изгнан прочь, с позором, в чернь, в нищету, в страдания. Ибо там твое настоящее место."
    - И тем не менее, вы заслужили непреходящую славу и бессмертие.
    - Да, только тот, кто в конце концов оказался бессмертным, всю свою жизнь мучился от страха собственной смерти. Вы когда-нибудь представляли себе, что вас хоронят заживо?
    - Нет.
    - А я боялся заснуть, потому что живо рисовал себе картину, как просыпаюсь в гробу, чувствую запах сырой земли, начинаю задыхаться и ничего не могу сделать. Помните, в этом фильме есть эпизод: гробовщик делает мне гроб с окошком, будто бы для того, чтобы я мог видеть приходящих на мои похороны? А я это на всякий случай, чтобы дышать... Смешно?
    - Ужасно.
    - То-то и оно.
    - Но все равно, Вам ведь многие завидовали. И я, если честно, завидую, хоть и без злобы, потому что у вас что-то получалось. Вы всегда знали, что у Вас есть талант. Хоть в этом Вы были абсолютно уверены.
    Андерсен задумался, потом как-то горько усмехнулся и вздохнул.
    - Теперь все думают, это потому, что в жизни моей не было ничего другого. Ну... вы понимаете.
    - Нашли причину Вашего успеха?
    - Ну да... А обиднее всего, что, возможно, они правы. Когда я писал сказки, я не чувствовал своей обычной тревоги. Как будто доставал боль из души и переносил ее на бумагу. И когда эта боль превращалась в прекрасный цветок, в алую розу, я становился свободным и мог спокойно спать до утра. А, кстати, вы знаете, под влиянием каких чувств скорее всего рождаются шедевры?
    - Конечно знаю: обида и злость.
    - Абсолютно верно! К счастью, это не единственный способ. Увы, я не помню: писал ли я что-нибудь, вдохновленный чувством любви...
    - Ах, как жаль, что не помните!!!
    - Не помню... - Андерсен то ли улыбнулся на одну сторону, то ли усмехнулся, - к тому же я был влюблен в принцессу, которой нравилась искусственная роза и механический соловей.
    - Она была прекрасна...
    - ... и совершенно недосягаема! Недоступна! Иначе я, наверное, не влюбился бы в нее?
    - Кто же знает!
    - Вы жалеете меня. Вы знаете, что иначе и быть не могло. Можно что угодно говорить, по поводу того, что "мог бы иначе", "мог бы, да не сделал". А на самом деле все предрешено. Разве мог я быть счастлив в любви?
    - Как же тогда страдания?
    - Пришлось бы забыть о них, а разве это возможно?! Если в страдании прошла целая жизнь, это равносильно тому, что взять и зачеркнуть собственную жизнь. Безумная логика. А знаете, о чем я сожалею? О том, что мне не суждено было стать свободным.
    - Помилосердствуйте, Ганс Христиан! Вы рассуждаете о свободе, обладая бессмертием?
    - Я и бессмертным стал, наверное, потому, что слишком боялся смерти. Вы же о ней не часто думаете? Вы, наоборот, думаете о бессмертии. А я думал о смерти, вот и вся разница.
    - Интересная мысль!
    - И потом, вот скажите, готовы ли вы пожертвовать собственной любовью (чувством) ради любви целого мира к вам?
    - Если честно, я понятия не имею ни о том, ни о другом. Вообще. Про меня тоже можно снять фильм: "RioRita. Жизнь без любви." Только смотреть его никто не будет, скучно.
    - Вот как? Надо же, какие мы с вами интересные собеседники. Значит вы тоже были "гадким утенком", а ваша жизнь - это жизнь без любви, но при этом смерти вы не боитесь?
    - Не знаю. Я не думаю о собственной смерти, но я очень боюсь за своего сына.
    - Значит все-таки боитесь. Это одно и то же. Мой вам совет: думайте больше о собственной смерти, сын будет меньше болеть.
    - Это точно.
    - И вы пишете сказки?
    - Да уж... целую неделю. Что-то внезапно нашло, вдохновение заглянуло ко мне ненадолго. Так уже было не один раз: то я писала роман, то мюзикл, то стихи. И каждый раз хватало на две-три недели, а потом все заканчивалось. Если хотите знать, чего я боюсь - я боюсь того, что снова окажусь бесплодной в смысле сочинительства. Так я хотя бы могу себя подлечить.
    - Но вы много сделали для того, чтобы стать свободной. И, возможно, когда-нибудь судьба подарит вам искренние чувства.
    - Все может быть, спасибо на добром слове. Знаете, я неожиданно вспомнила о вас года три тому назад, может быть что-то услышала в канун Вашего юбилея, не помню. И я сразу почувствовала, что это важно. Купила книгу, потом фильм, но так и не посмотрела. А сейчас думаю: дай посмотрю. И вот вы здесь, рассказываете о себе. Это невероятно.
    - Но это же сказка, вещь сама по себе невероятная, потому что своей незатейливой формой умеет доходить до самой глубины, до подсознания, едва ли не до архетипических образов. И что-то похожее на нашу жизнь когда-то уже существовало...
    Взгляд Андерсена упал на три больших древних будильника, стоявших вряд на подоконнике и показывавших среднее арифметическое точного времени.
    - Ну вот, уже половина четвертого утра, мне пожалуй и пора.
    - Господи! Завтра же на работу... Я хотела сказать, огромное Вам спасибо за интересную встречу!!!
    Андерсен кивнул на прощание головой, закутался в длинный плащ и исчез.
    Как будто все померещилось.
     
  2. RioRita

    RioRita Участник группы

    НАСЛЕДНИКИ НЕДА ГАРЛАНА
    часть 1

    Из донесения патрульной службы береговой охраны от 30 июля.

    "Наследники Неда Гарлана" - превернутая лодка с таким странным названим была обнаружена патрульным катером спасателей в среду, 30 июля, на берегу одного из заброшенных островов левой гряды. Согласно показанию единственного свидетеля - сторожа лодочной станции, которая еще считается действующей и находится на противоположном конце острова - прибывших в лодке было двое: парень и девушка лет двадцати. Сильный шторм заставил их причалить к незнакомому берегу 29 июля, примерно в 11 часов вечера. Сторож не заметил признаков опьянения, а также никаких других фактов, которые могли бы вызвать подозрение. Он был последним, кто видел пропавших живыми."

    Фрагмент секретного протокола допроса свидетеля:

    "- Что вы можете сказать об этих людях?
    - Ничего.
    - Вы говорили с ними?
    - Я спросил, зачем они здесь.
    - Что они вам ответили?
    - Я вам уже говорил: был шторм, испугались, решили переждать на берегу.
    - Вы говорили им про "чертов глаз"?
    - Нет.
    - Они вас спрашивали?
    - Нет.
    - Откуда они могли узнать?
    - Откуда я знаю...
    - Предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний.
    - Да будь оно трижды проклято!!! Осудите меня, я не могу больше там находиться!
    - Вас оставили на острове, чтобы не допустить подобных случаев. Вы должны были сказать...
    - Я и сказал им, черт вас дери!
    - Вот как? Что же вы сказали?
    - Чтобы убирались к чертовой матери.
    - А они?
    - Сказали, что утром уедут.
    - Вы проверили?
    - Проверил.
    - И что?
    - Сами знаете. Лодка на месте, больше никого.
    - Вы спрашивали, кто такие "Наследники Неда Гарлана"?
    - Спрашивал. Они сказали, что это про смерть."

    ***

    Ренат и Лейла с трудом вытолкали лодку на песчаный берег, хлестал ливень, сильнейший ветер продувал до костей. Они перевернули лодку и спрятались под ней, поставив подпорку. Лейла дрожала.
    - Не бойся, теперь все позади.
    - Я сойду с ума.
    - Подожди немного, здесь должны быть люди. Сейчас немного успокоится, я пойду поищу кого-нибудь.
    - Какого дьявола люди? Ты, скотина, потопил мой рюкзак!!!
    - Ты видела, я не нарочно. Все равно надо кого-нибудь найти.
    - У меня странное предчувствие, как будто смерть совсем близко.
    - Смерть всегда близка, ты же знаешь.
    - Напрасно мы с ней шутили.
    - Это не шутка, Лейла! Вспомни "Наследников"...
    - Это все ты придумал! Ты дурак! Теперь мы погибнем. Смерть и треп о ней - не одно и то же! Мне кажется, я уже слышу ее шаги...
    - Тебе кажется. Хотя нет, погоди, я тоже слышу. Да прекрати немедленно!!! Это просто кто-то идет, кто-то увидел нас, балда ты, это же хорошо!!!

    Ринат высунулся из убежища и увидел сторожа.
    - Здрасьте, дядя! По крайней мере вы точно не смерть!
    - Какого дьявола вы тут со своим "здрасьте"?
    - Вот так приемчик, дядя! Мы вам помешали? Ну извините, не станете же вы выгонять нас в самый шторм?
    - Если бы вы знали, где находитесь... так лучше бы плыли дальше или шли прямо на дно!
    - Эй, не гони, дядя! Здесь сто штук таких "страшных мест", чем этот остров хуже или лучше?
    - Не твое дело, молокосос. Сказано - убирайтесь! Здесь охраняемая территория!
    Сторож вскинул короткий карабин.
    - Но послушайте! Отведите нас хоть к своему начальству, мы все объясним. Мы терпим бедствие и вы не имеете права! Нам только до утра подождать.
    - Здесь никого больше нет. Уезжайте немедленно, или я вас пристрелю.
    Лейла выскользнула из прогала лодки и упала на колени перед сторожем:
    - Пожалуйста! Не выгоняйте нас! Мы только до утра, мы отсюда никуда не выйдем! Ну пожалуйста!!! Дяденька, миленький, я не хочу умирать!
    Сторожу стало не по себе.
    - Пожалел волк кобылу... Поверьте, в шторм у вас больше шансов выжить.
    Однако он опустил карабин, как будто смягчился:
    - Ладно, я приду на рассвете. И чтобы ни вас, ни лодки...
    И ушел, не оборачиваясь, в непроглядную тьму.

    В тот же миг Лейла почувствовала, как сильная рука Рината втащила ее обратно под лодку.
    - Лелка! - возбужденно шептал Ринат, - Кажется я знаю, куда мы попали!
    - Ты что, больно же, идиот! Я не могу больше, мне страшно, мне нужна доза!
    - Да погоди ты, тут такое, что "доза" вообще ни о чем!
    - Ты бредишь?
    - Лелка! Сама подумай! Заброшенный остров, охранник с карабином! Ты что-нибудь слышала про "чертов глаз"?
    - Нет, кончай зубы заговаривать!
    - Мне рассказывали - об этом многие наши знают, но никто не знает, где именно искать. Считается, что это легенда.
    Короче, был некий остров, там деревья заболели странной болезнью, на листьях наросты, похожие на желтые глаза. Поэтому их так и назвали "глаза дьявола", или "чертовы глаза". Сильнейший наркотик! Говорят, человек вспоминает самое важное в своей жизни. Я уверен, что это здесь!
    - Жжешь! Если бы эти "глаза" существовали на самом деле, их можно было бы достать за деньги.
    - Нет, продают то, на чем можно стабильно рубить капусту. А после "чертова глаза" мало кто возвращается, можно только раз или два попробовать, какой смысл?
    - Тебе жить надоело?
    - Не знаю, Лелик... Но ведь "самое важное", понимаешь? Это же стоит всего!!! Ради чего мы травимся каждый день по чуть-чуть? И даже это уже не вставляет. Надо постоянно увеличивать дозу, рано или поздно мы просто сдохнем от этого дерьма, но так и не узнаем, ради чего мы пришли в этот мир? А здесь есть шанс, хотя бы один из двух, ведь кто-то выжил, если треп пошел. Мы же с тобой крепкие! И если мы будем знать самое важное, нам больше не нужно будет никаких доз!
    - А если не выживем?
    - Мы все равно сдохнем так и так. Смерть караулит нас в этой ночи. Ты сиди тут, я быстро...

    Лейла не успела ничего сказать, Рината уже не было. Ей становилось все хуже и хуже, зубы стучали, она нащупала в песке сухую ветку и стала жевать...

    Он действительно быстро вернулся, в руке у Рината было несколько ивовых листьев с желтыми шишечками.
    - Есть! - прошептал он, - Здесь этого добра на каждой ветке! Ты что делаешь?
    Лейла лежала, свернувшись клубком и дрожала всем телом.
    - П-п-пытаюсь с-с-согреться.
    - У-у-у! Я принес тебе то, что нужно. На, держи, все равно ничего другого нет, рюкзачок-то утонул!
    И он протянул Лейле одну шишку.
    - На, только давай одновременно, чтобы по-честному.
    Едва соображая, что делает, Лейла выхватила "чертов глаз" из его рук и засунула в рот.

    ***

    (продолжение следует)






    Часть 2
    (Лейла)

    Сначала она думала только о физической боли. Но боль прошла довольно быстро. Жар прокатил по телу, дрожь прекратилась, веки стали тяжелеть. Перед глазами поплыли картинки, Лейла как будто видела себя со стороны в разных ситуациях. Крутились обрывки ее собственных мыслей и фраз, кем-то сказанных, но постепенно из общего сумбура выкристаллизовалась одна строчка: "самое важное". Видения все стремительнее сменяли друг-друга, как будто она просматривала свою жизнь на видео, отматывая в обратную сторону. Одна из картинок показалась интересным воспоминанием, Лейле захотелось побывать там, она вытянула свою прозрачную, тонкую и длинную, как ивовая ветвь руку и остановила поток.
    На этой картинке ей было 13 лет и она читала "взрослую книгу", которую случайно нашла в библиотеке, это был сборник рассказов Александра Грина, один рассказ назывался "Змея". Лейла прочитала следующее:

    Цитата
    Александр Степанович Грин. Змея

    " Наследники Неда Гарлана", как прозвали их в шутку знакомые, были
    семеро молодых людей, студентов и студенток, владевшие сообща моторной
    лодкой, которой наградил их Гарлан, скончавшийся от чахотки в Швейцарии.
    В середине июля состоялась первая поездка "< наследников ". Они
    направились на берег озера Снарка "вести дикую жизнь".
    Восьмым был приглашен Кольбер, несчастная любовь которого к одной из
    трех пустившихся в путешествие - Джой Тевис - стала очень популярной в
    университете еще год назад и часто служила материалом для комментариев.
    Джой Тевис с шестнадцати лет по сей день наносила рану за раной, и, так
    как она не умела или не хотела их лечить, они без врача заживали довольно
    быстро. Кольбер был ранен серьезнее других и не скрывал этого.
    Он делал Джой предложение три раза, вызвав сначала смех, потом желание
    "остаться друзьями" и наконец нескрываемую досаду. Он ей не нравился. Она
    боялась серьезных длинных людей, смотрящих в упор и делающихся печальными от
    любви. При одной мысли, что такой подчеркнуто сдержанный человек сделается
    ее мужем, ею овладевали запальчивость, мстительный гнев, обращенный к
    невидимому насилию.
    Однако Кольбер не был навязчив, и она не избегала его, предварительно
    взяв с него слово, что он не будет более делать ей предложений. Он
    послушался и стал держать себя так, как будто никогда не волновал ее этими
    простыми словами: "Будьте моей женой, Джой!"
    На третий день "дикой жизни" Джой захотелось пойти в лес, и она
    пригласила Кольбера ее провожать, смутно надеясь, что его каменное обещание
    "не делать более предложений" встретит повод растаять. Уже три месяца ей
    никто не говорил о любви. Она хотела какой-нибудь небольшой сцены,
    вызывающей мимолетное, вполне безопасное настроение, напоминающее любовь.
    Когда Кольбер шел сзади, она испытывала чувство, словно за ней движется
    боязливо жаждущая упасть стена. Надо было угадать момент - отойти в сторону,
    чтобы стена хлопнулась на пустое место.
    Прогулка в лесу изображала следующее: впереди шла девушка-брюнетка
    небольшого роста, с красивым, немного ленивым лицом, напоминающим улыбку
    сквозь пальцы; а за ней, неуклюже поводя плечами и сдвинув брови, шел рослый
    детина, тщательно рассматривая дорогу и заботливо предупреждая о всех
    препятствиях. Со стороны каждый подумал бы, что Кольбер невозмутимо скучает,
    но он шел в счастливом, приподнятом настроении и мог бы идти так несколько
    тысяч лет. Он видел Джой, она была с ним; этого Кольберу было совершенно
    достаточно.
    Они вышли на поляну с высокой травой, усеянную камнями, и сели на
    камни; думая каждый о своем.
    Кольбер заметил, что, отдохнув, следует возвратиться.
    - Вы рады, что наши отношения стали простыми? - сказала, помолчав,
    Джой.
    - Этот вопрос исчерпан, я полагаю, - осторожно ответил Кольбер, не без
    основания предполагая ловушку. - Я дал слово. Впрочем, если...
    - Нет, - перебила Джой, - я уже запретила вам, а вы дали слово. Неужели
    вы хотите нарушить обещание?
    - Скорее я умру, - серьезно возразил Кольбер, - чем нарушу обещание,
    которое я дал вам. Вы можете быть спокойны.
    Джой с досадой взглянула на него; он сидел, улыбаясь так покорно и
    печально, что ее досада перешла в возмущение. Ее затея не удалась.
    Идти дальше - значило самой попасть в глупое положение. Некоторое время
    она еще надеялась, что Кольбер не выдержит и заговорит, но тот лишь
    задумчиво катал меж ладоней стебель травы. Джой вдруг почувствовала, что
    этот человек всем своим видом, преданностью и твердостью дает ей урок, и ее
    охватила такая сильная неприязнь к нему, что она не удержалась от колкости:
    - Вы дали слово из трусости. Безопаснее сидеть молча, не так ли?
    - Джой, - сказал встревоженный Кольбер, - на вас действует жара. Идемте
    обратно, там вы будете в тени!
    Джой встала. Ей захотелось вцепиться в густые рыжеватые волосы и долго
    трясти эту тяжелую голову, не понимающую смысла игры. Он не захотел ответить
    ее прихотливому настроению. Обидчиво и тяжело взволнованная девушка
    пристально смотрела себе под ноги, покусывал губу. Ее внимание привлекло
    нечто, блеснувшее в зашуршавшей траве.
    - Смотрите, ящерица!
    Толчок Кольбера едва не опрокинул ее. Она закачалась и с трудом устояла
    на ногах. Кольбер, махая руками, топтал что-то в траве, затем присел на
    корточки и осторожно поднял за середину туловища маленькую змею, повисшую
    двумя концами: головой и хвостом.
    - Видали вы это? - возбужденно заговорил он, смотря в гневное лицо
    Джой. - Простите, если я вас сильно толкнул. Бронзовая змея! Одна из самых
    опасных! Женщины почти всегда принимают змей за ящериц. Укушенный бронзовой
    змеей умирает в течение трех минут.
    Джой подошла ближе.
    - Она мертва?
    - Мертва, - ответил Кольбер, сбрасывая змею и снова поднимая ее.
    По мнению Джой, было храбро брать мертвую змею в руки, и она не
    захотела дать в этом перевес Кольберу. Взяв у него змею, она обвила ею свою
    левую руку, отчего получилось подобие браслета. Змейка, смятая в нескольких
    местах каблуком Кольбера, отливала по смуглой коже Джой цветом старого
    золота.
    - Бросьте, бросьте! - вдруг закричал Кольбер.
    Он не успел сказать, что по безжизненному телу прошла едва заметная
    спазма. Змея ожила на мгновение, только затем, чтобы, почувствовав
    враждебное тепло человеческой руки, открыть рот и ущемить руку Джой. Это
    усилие совершенно умертвило ее. Кольбер схватил змею у головы и так сдавил,
    что она порвалась, потом сбросил с руки Джой остаток туловища и увидел две
    капли крови, смысл которых был ему понятен, как крик.
    - Не теряться! - сказал ей. - Помните, что смерть - здесь!
    Его тело разрывалось от дрожи, которую он сдерживал. Джой беспомощно
    смотрела на свою укушенную руку. Она испытала гадливую боль, но ее
    воображение не действовало так быстро, как у Кольбера, и сознание конца не
    оглушило еще ее. Но резкость и приказания Кольбера вооружили всю ее
    самостоятельность, очутившуюся в опасности от той крупной услуги, которую
    собрался оказать Кольбер.
    - Пустите, - сказала она, бурно дыша. - Я сама. Дайте мне нож.
    В такой момент время дороже жизни. Раскрыв нож, Кольбер старался
    повалить девушку, чтобы совершить операцию. В то же время он быстро обвел
    языком десны и небо, чтобы установить, нет ли у него царапин во рту.
    - Высосать яд! - кричал он. - Больше ничего не поможет! Джой, не
    спорьте!
    Молча, стиснув зубы, она боролась с ним, в странной запальчивости своей
    предпочитая умереть, чем принять жизнь из его рук. Она отлично знала, чем
    это должно кончиться. У Кольбера был теперь шанс стать ее мужем - и, без
    слов, без мыслей, заключив все это в одном инстинкте своем, она отчаянно
    билась в его руках. Вне себя Кольбер подтащил ее к дереву с раздвоенным
    стволом и, протиснув в это раздвоение ее руку, причем ободрал кожу, зашел
    сам с другой стороны. Здесь он схватил Джой за кисть. Теперь ее рука была
    как в тисках.
    Крепко сдавив эту ненавидящую его руку у локтя, причем его огромная
    сила заставила посинеть ногти Джой, Кольбер глубоко просек тело в месте
    укуса и, припав к ране, наполнил рот кровью. Сплюнув ее, он сделал это еще
    раз и, отдышавшись, в третий раз отсосал кровь любимой девушки, которая,
    дернув руку раза два, наконец, затихла. Она стояла с другой стороны,
    прислонясь к дереву. Страх, унижение и гнев покрыли ее лицо злыми слезами.
    Она твердила:
    - Кольбер, я все равно никогда не буду вашей женой. Пустите меня!
    Кольбер молчал. Отпустив наконец ее руку, он понял, что она говорила, и
    ответил:
    - Вы будете чьей-нибудь женой, а это главное. Чтоб быть женой, надо
    жить.
    Его усы и подбородок были в крови, и он вытер их такой же красной от
    крови рукой.
    Джой, мрачно протянув ободранную и израненную руку, прижимала к ране
    платок. Оба дышали, как после долгого бега. Наконец, разорвав платок, Джой
    перевязала руку. Кольбер смотрел на часы.
    - Кажется, прошло пять минут. Теперь я спокоен.
    Джой не ответила, стоя к нему спиной. Когда она обернулась, его не было
    на поляне.
    Удивленная девушка позвала: "Кольбер!" Ничего не прощая ему, все еще во
    власти внутреннего насилия, которым Кольбер окончательно одержал верх,
    девушка направилась по следу смятой травы, и, заглянув в кусты,
    остановилась.
    Кольбер лежал навзничь с черным и распухшим лицом. Это был совсем
    другой человек. Глаза его заплыли, усы и рот, вымазанные спасительной
    кровью, открыли весь ужас, от которого он избавил свою возлюбленную. Это
    отвратительное, отравленное лицо заставило наконец Джой испугаться, так как
    она увидела свой предотвращенный конец во всем его незабываемом ужасе, и она
    бросилась бежать, крича: "Спасите, я умираю!"
    Но было уже поздно, так как она была спасена."


    Этот рассказ так взволновал юную Лейлу, что она переписала его в свою фиолетовую тетрадку, которая была чем-то вроде "литературного дневника", туда помещалось все, что ей особенно нравилось из литературных произведений, вроде длинного монолога Бомарше: "О, женщины, женщины! Создания слабые и коварные..." Что такого было в этой коротенькой истории? Но после всего этого у Лейлы началась жуткая ангина и она провалялась несколько дней с температурой под сорок. Едва поправившись, она впала в непонятную тоску, убегала от всех и целыми днями бродила по пустынному берегу реки, заработав себе осложнение на сердце, которое после давало о себе знать долгие годы.

    И сейчас Лейла оказалась той самой Джой, надменной красоткой из рассказа Грина. Ей хотелось обожания преданных и печальных глаз, слов восхищения и признаний в чувствах. Она увидела в своих руках уже другую книгу, большую, детскую, в глянцевой обложке Лейла подумала, что кто-то ждет ее на этом острове, она опоздала на час, поэтому поднялась буря и страшный шторм: надо спешить! Она поднялась и шагнула во тьму.

    Сразу за прибрежными песками шли заросли ивы, узкая тропинка между деревьев вывела ее на поляну, заросшую травой. Лейла хотела крикнуть: "Я здесь!", но не смогла, омертвевшие губы не слушались ее. Однако в завывании ветра и шуме дождя она различила ГОЛОС, он был слаб, но слышался довольно отчетливо:
    - Ты полюбишь меня! - шептал он, - Все равно ты меня полюбишь!
    Лейла хотела ответить "Нет!", но снова не получилось, она шла прямо. Внезапно в небе просветлело, но только над тем местом, откуда доносился голос. Впереди почудилось сияние, которое становилось все ярче и отчетливее. Наконец буря совсем улеглась, небо очистилось и показались звезды. Перед Лейлой открылся прекрасный дворец с длинной парадной лестницей, по которой свободно бродили диковинные звери, а в золоченых клетках по обеим сторонам пели птицы.

    - Добро пожаловать, госпожа! Это твой дворец и все, что ты увидишь в нем - твое! - Голос, казалось, говорил со всех сторон одновременно, ласкал и обволакивал ее бархатными нотами.
    Лейла услышала музыку внутри дворца и стала подниматься по лестнице, звери и птицы сопровождали ее. В огромном зале с позолоченными сводами ее уже ждал стол, убранный явствами, диван, покрытый бархатом и дымящийся кальян.
    - Будь гостьей моей! - сказал некто нараспев.
    - Но зачем все это? - наконец смогла ответить Лейла.
    - Ничего не бойся! Я не побеспокою тебя своим ужасным видом! Буду только иногда говорить, мне так тоскливо...
    - Ужасным видом??? Ты - чудище?
    - Я - урод! Это длинная история, поверь, лучше тебе ее не знать. Все равно бессмысленно, никто на целом свете не в силах помочь, я обречен на вечное одиночество.
    И он вдруг заговорил стихами:

    Не уходи опять в тот странный край,
    Не уходи, прошу, не исчезай...
    Как исцелить пугливость женских рук,
    Ждущих не встреч, а только разлук...

    - У тебя красивый голос!
    - Это только голос... Прошу тебя, останься хотя бы ненадолго, побудь со мной... потом я отпущу тебя домой, а сам тихо умру.
    Теперь голос шел четко со стороны большого сводчатого окна, Лейла быстро обернулась и ей показалось, что она видит огромные, глубокие и печальные глаза, в которых было море любви... Странное чувство пронзило ее, точно молния.

    - Послушай, это ты прячешься за окном? Я заметила твой взгляд! Покажись, я хочу посмотреть на тебя!
    - Нет!!! - испуганно взревело чудище-урод, - Не мучай меня! Прощай! Уходи, ты свободна!
    И Лейла услышала звук ломающихся веток, нечто огромное стремительно удалялось прочь от окна.

    Она выбежала на улицу. Ее волновало чувство большее, чем просто любопытство. Мир всегда был холоден к Лейле, она платила ему тем же, но в этом взгладе было столько тепла, что, казалось, он мог бы ее согреть.

    - Пожалуйста, не убегай! Поговори со мной!
    - О чем?
    - О чем-нибудь, мне нравится твой голос!
    - Но ты никогда не сможешь меня полюбить! Я урод!

    Ей показалось, что он снова смотрит на нее. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее, чтобы она чувствовала в его взгляде любовь, чтобы он говорил с ней о любви...

    - У тебя удивительные глаза...
    - В них лишь отражается твоя красота!

    Лейла никогда не слышала таких слов, ей хотелось плакать.

    - Мне никто никогда не говорил о любви так, как ты...
    - Я никогда и никому не говорил о любви до тебя!

    - Прошу тебя, покажись! - умоляюще крикнула Лейла. - Я хочу видеть тебя, какой бы ни была твоя внешность!

    Чудище долго молчало, наконец, решилось:
    - Хорошо, только не сразу. Иди на мой голос...

    Лейла шла за ним, как завороженная. Он говорил только "Иди за мной!", она шла и шла...
    Снова через поляну и заросли ивы, все ближе и ближе к песчаному берегу реки. Стало опять темно, она совсем не различала тропинки, только слышала впереди его голос, повторяющий "Иди за мной! Иди за мной!"
    Лейла смутно чувствовала под ногами мокрый песок, впереди все отчетливее становился шум прибоя, но она доверяла его голосу, который звал ее дальше и дальше: "Иди за мной!"
    Она зашла в воду, волны бились о ее ноги, как будто желая остановить, но голос повторял "Иди! Иди вперед!" и она заходила все глубже и глубже.
    Когда волна накрыла ее с головой, голос по прежнему звучал внутри ее и Лейла не заметила, как перестала дышать.

    (продолжение следует)






    Часть 3
    (Ринат)

    Ринат не сдержал слова, его шишка оставалась в руке. Он долго смотрел на Лейлу, как ее тело отходило от ломки, как судорожно забегали глаза, а потом остановились на его лице и так и застыли. Ринат подумал, что Лейла видит его, провел рукой, но она не реагировала. Ему стало страшно, захотелось потрясти ее, вернуть в чувство, но Лейла вдруг сама зашевелилась, выбралась наружу и медленно, неестественно двигаясь, стала уходить вглубь острова.
    В этот момент Ринат отчетливо понимал, что видит ее в последний раз. Ему стало страшно и впервые в жизни по-настоящему одиноко. Хотелось бежать за ней, но, вместо этого, он вытянулся на песке, закрыл глаза и стал жевать "чертов глаз".

    Он сразу нашел свою картинку. Кромешная ночь в степи, табун лошадей, его отец верхом на любимом беломордом коне с хлыстом в руке и он, тринадцатилетний мальчишка, но тоже верхом на гнедой кобыле. Еще какие-то люди, дым от костра, запах печеного картофеля и деревенского самогона.
    Отец - искусный наездник, зовет его скакать по полю "кто быстрее", отца не обставить, но отказаться - равносильно тому, чтобы признать себя не мужчиной, и он согласился.
    Они неслись вдвоем по степи, Ринат отставал всего на полкорпуса, ветер свистел в ушах, было тяжело дышать, заводило дух и пространство ночи открывалось перед ними. Время безнадежно отставало и казалось, они несутся галопом уже в другом измерении, в ином мире.
    Он чувствовал, как рука его задевает рукоятку меча, как бьется о спину кожаный колчан, туго набитый стрелами, как плотно облегают тело доспехи и тяжелый шлем сползает на глаза.

    Наконец, кони выдохлись и они поехали тише. Он по-прежнему отставал на полкорпуса, а рядом с ним, по правую руку, верхом на боевом коне скакал Великий Монгол, Потрясатель Вселенной, Хан-молния и Хан-океан, Властелин Мира, бесстрашный воин Темуджин.

    Ночная степь ожила и тьма, покрывавшая ее, оказалась тьмой ополчения, собранного Темуждином для похода в страну мятежных тангутов. Войско ликовало, приветствуя своего повелителя, тысячи и тысячи знамен резали древками небо, звенели туго натянутые тетивы луков, ярче звезд играла сталь мечей, наконечников копий и стрел. Тысячи глаз были устремлены на них и ждали приказаний. Но Темуджин медлил. Он был уже стар, ему было 72 года, но он по-прежнему крепко сидел в седле и светлые глаза его излучали не только силу, но и мудрость.

    "О, Хормуста! Великий Бог Вечного Синего Неба!" - наконец заговорил он, - "В который раз отдаю себя и врагов своих на суд твоей Справедливости! Пусть исход грядущей битвы будет таким, каким он послужит на благо Великой Миссии объединения народов в едином Государстве Правды! Пусть ничья сила и ничто более, препятствующее Великому Делу, не возьмет верх и свершится Воля Твоя! Мы же, руководствуясь данными тобой законами "Великой Ясы", вступаем в этот бой как посланники Твоей Воли!"

    Орда подхватила его слова громким боевым кличем, заколыхались знамена - казалось, будто степь встала на дыбы. Чингисхан готовился в последний раз объехать свое войско, но он не спешил, подзывал к себе темников, слушал их и отдавал распоряжения.

    Неожиданно взгляд его упал на багадура, сопровождавшего его. Ринат ощущал себя в теле этого храброго воина, не смотря на свою молодость, состоявшего в отряде багадуров - "тысяче храбрых" гвардейцев, принадлежавших к элитным войскам и составлявших личную свиту Хана.
    - Как зовут тебя, воин? - спросил Чингисхан
    - Толуй
    - Как и моего младшего сына... - Великий Монгол пристально смотрел ему в глаза, как будто умел прочесть в них тайные мысли. - Слушай мое наставление: "Ищи в высоких горах проход, а в море широком - переправу. Если отправишься далеко, хоть и трудно, но иди до конца! Если тяжесть поднял, хоть и трудно, но подними ее! Боишься - не делай, делаешь - не бойся, а не сделаешь - погибнешь!"
    С этими словами он развернул коня и поскакал вперед и Толуй направил своего коня вслед за ним, а сам все думал о смыслах, заложенных в наставлении Великого Темуджина.

    На рассвете войско двинулось в поход на страну Си-Ся, чтобы подавить мятеж императора Ли Яна. Чингисхану не суждено было увидеть исход этой битвы, он взошел не небо в середине августа месяца, наказав хранить тайну его гибели до конца сражения, поэтому о ней знали только воины его свиты, среди которых был и Толуй.

    Смерть Повелителя врезалась в его мозг, как отравленная стрела. Он не мог поверить, что его больше нет, а мир продолжает существовать, льется кровь и люди полны каких-то ожиданий. Вселенная и он сам, и все вокруг было подчинено Чингисхану и должно было исчезнуть вместе с ним. Все питалось его силой, его духом и теперь должно было неотвратимо разрушиться. Весь мир должен был превратиться в огромный погребальный костер!
    Толуй чувствовал невероятную тревогу, он готов был запаниковать. Еще накануне слова, сказанные ему Чингисханом имели огромное значение, теперь же было потеряно главное - смысл! Ради чего? Еще вчера он представлял себя героем, которого непременно отметит Великий Полководец. Он представлял себе их будущую встречу. Теперь же Толуй был один на один со своей храбростью и доблестью, но они потеряли для него всякую ценность. Нужно было самому стать Чингисханом или умереть вместе с ним.

    Хана Темуджина решили похоронить на горе Бурхан-Халдун, под развесистым кедром, который он облюбовал себе еще с детства. Чтобы никто не потревожил покой господина после его смерти, было необходимо скрыть местонахождение его могилы. Ее утаптывали, сравнивая с землей, более тысячи лошадей. В погребении принимали участие 2000 человек. После этого, восьмистам воинам из отряда Толуя было поручено изрубить этих людей на куски. Толуй чувствовал себя неимоверно уставшим, когда возвращался с кровавого задания, как вдруг услышал свист возле самого уха и стрела, назначенная ему, поразила другого всадника. Каждый, кто знал место захоронения хана, должен был умереть и Толуй почувствовал свой неотвратимый конец.

    В безумном порыве он пришпорил коня и полетел в степь, как будто там была возможность обрести спасение. Никто не гнался за ним, никто не стрелял, но Толуй, насколько он был способен что-то понимать, знал, что он уже мертв. Он перестал быть багадуром - он потерял все, и перед ним открылось унылое пространство бескрайней степи.
    Все произошло невероятно быстро: он скакал, пока не загнал коня, затем бежал, раздирая в кровь босые ноги, пока перед ним не оказалась река. Он боялся оглянуться назад, где было безвозвратно потеряно его призрачное будущее. Холодные воды реки приняли его тело, успокоили и отнесли в страну вечного покоя, где его ждал Повелитель, Великий хан Темуджин.

    ***

    Тела Лейлы и Рината были обнаружены через день довольно далеко от острова. Однако случай просочился в прессу, появились разные версии, в том числе некоторые журналисты настаивали на проведении вскрытия и экспертизы. Поползли слухи...
    В конце августа на остров прибыла техника, все насаждения были вырублены и сожжены, а также снят двухметровый слой грунта и установлен карантин. Кое-кто предлагал взорвать этот остров, но после решили, что остров не виноват.

    Конец.
     
  3. RioRita

    RioRita Участник группы

    МОНАХИНЯ ОЛЬГА

    Монахиню Ольгу, в миру названную Валентиной, знала вся округа. Слава о ее строгости и благочестии простиралась далеко за пределы монастыря. Со всех окрест к ней съезжались женщины-роженицы и брачующиеся, дабы получить наставление и благословение перед венчанием, ибо считалось, что с благословения монахини Ольги создаются крепкие и неразлучные семьи.
    Между тем, мало кто знал печальную историю девушки Валентины из далекого села Клязьмы, что привела ее под своды монастыря.
    Родилась Валентина в бедной крестьянской семье и в 17 лет осталась круглой сиротой, совсем одна-одинешенька в покосившейся сырой избе с обветшалым подворьем. Жалеть ее - никто особо не жалел, да и жалеть было некому. У всех свои беды, большие и малые. Зато Валентина, девушка статная, ширококостная и простоволосая, была по натуре своей ко всем добра и жалостлива. Зайдет к ней, бывало, соседка, всю пакость накопившуюся из души своей вынет, да на столе разложит, а Валентина все слушает, все через себя пропускает. Или сосед пьяный начнет стучать в окно прямо посреди ночи: "Эх, Валентина, душа горит!" А Валентина тут же и нальет ему в утешение и выслушает и после в объятиях своих согреет. Постепенно мужики раскусили в чем прелесть "заходов к Валентине", постучаться к ней в окно и пожаловаться на жизнь стало чем-то вроде местного ритуала после гулянки, ходили все по очереди и всех она принимала. А скажи кому, что девушка в тайне мечтала о любви и ждала, что кто-нибудь из гостей однажды признается ей? Замуж ее возьмет, честную перед Богом и перед людьми? Эх и засмеяли бы прямо в лицо!
    Но как бы там ни было, а она ждала любви. Ждала и молча все верила... только вот однажды нечаянно понесла ребеночка. Как водится, спохватилась поздно, да и какие аборты в деревне? Ей бы самой с голоду не помереть, а как ребенка кормить и растить, если одна-одинешенька на всем белом свете? Сговорилась с бабкой, та травами и заговорами вывела плод из чрева матери раньше срока, схоронили. После этого Валентина слегла, так тяжесть греха на нее давила и жгла пустота изнутри, что сил и мочи не стало белый свет выносить. Собрала она узелок и отправилась прочь из родного села, попросилась в женский монастырь и наказала себе десять лет провести в молитвах и послушании, дабы хоть часть греха своего искупить.
    Так стала она сначала трудницей, а потом и послушницей. Сперва было тяжело, но после печаль ее ушла, сменилась тихой радостью, так как преисполнилась Валентина истинной верой в Господа нашего Иисуса Христа, почувствовала свет и благодать молитвенных слов и душа ее обрела, наконец, покой в кротости и смирении. Десять лет прошли незаметно, как один день в скромной монашеской обители. Валентина была почти счастлива, однако даже и не помышляла о постриге. Она была еще молода и втайне мечтала вернуться к мирской жизни, выйти замуж за достойного христианина, жить в доме и растить детей. Ей так хотелось любить мужа и своих детей!
    И вот по прошествии десяти лет, когда Валентина хотела покинуть монастырь, явился к ней во сне Ангел и сказал: "Валентина, ты заслужила прощение греха своего! Только знай, есть у тебя судьба твоя - быть Вечною Невестою у Трона Небесного Господа нашего Иисуса Христа" Сказал это и исчез.
    Наутро Валентина проснулась вся разбитая, молитва не шла на ум, вместо благодати зашевелились в душе ее две змеи: отчаяние и раздражение. Терзаемая страшным сомнением и угрызениями совести, она все же решила покинуть монастырь. Помолившись со слезами, вышла за ворота и вступила на пыльную дорогу, не зная толком, куда она ее приведет. Пришлось ей идти не очень долго, встретилась ей на пути компания молодых девушек и парней, веселых и хмельных, идущих с сенокоса. Обступили они монахиню и к ужасу своему испугалась их Валентина, подумала, что станут они смеяться и глумиться над ней, как некогда смеялись и глумились над ней в родном селе. Хотела она бежать, как вдруг одна из девушек подошла к ней вплотную, взяла кротко за руку и произнесла: "Благослови, матушка!" И все молодые разом потупили взоры, смутились.
    Валентине стало невыносимо стыдно за свои греховные сомнения, но все же она дала им благословение, не посмела отказать. А после, постояв еще немного одна в поле, глядя на дорогу, перекрестилась, прочитала молитву и повернула назад, к монастырю. Там и осталась жить до конца своих дней, приняв постриг, а в последствии, спустя еще много лет, став великосхимной монахиней Ольгой.
     
  4. Lilja

    Lilja Зоопсихолог

    Насколько талантливый и схватывающий человек RioRita, открываю ее заново, снова, восхищаюсь.
     

Поделиться этой страницей